Глава 16. ИНАКОЛЮБЯЩИЕ

Глава 16. ИНАКОЛЮБЯЩИЕ

А надо вам заметить, что гомосексуализм изжит в нашей стране хоть и окончательно, но не целиком. Вернее, целиком, но не полностью. А вернее даже так: целиком и полностью, но не окончательно. У публики ведь что сейчас на уме? Один только гомосексуализм.

Важное место в российском сексуальном дискурсе занимает, как и раньше, однополая любовь.

Уголовная статья и психиатрический диагноз

В СССР однополая любовь была одновременно уголовным преступлением (ст. 121 УК РСФСР), психическим заболеванием и порождением буржуазного образа жизни. Ни с логикой, ни с европейскими нормами это не сочеталось.

В юридических кругах проблема декриминализации гомосексуальности обсуждалась давно. Уже в учебнике уголовного права М. Д. Шаргородского и П. П. Осипова говорилось:

«В советской юридической литературе ни разу не предпринималось попытки подвести прочную научную базу под уголовную ответственность за добровольное мужеложество, а единственный довод, который обычно приводится (моральная развращенность субъекта и нарушение им правил социалистической нравственности), нельзя признать состоятельным, так как отрицательные свойства личности не могут служить основанием для уголовной ответственности, а аморальность деяния недостаточна для объявления его преступным.... Существуют серьезные сомнения в целесообразности сохранения уголовной ответственности за неквалифицированное мужеложество» (Шаргородский, Осипов, 1973. С. 656).

На мнение авторитетных ученых никто внимания не обратил. Такая же судьба постигла записку, которую специалист в области половых преступлений профессор А. Н. Игнатов направил руководству МВД СССР в 1979 г.

Сам я безуспешно пытался опубликовать статью на эту тему в журнале «Советское государство и право» в 1982 г. Вообще-то, я не собирался об этом писать, понимая, что ничего, кроме неприятностей, из этого не выйдет. Но на совещании ученых-сек сологов социалистических стран в Лейпциге (1981 г.) известный сексолог из ГДР Зигфрид Шнабль неожиданно спросил, в каких странах существует антигомосексуальное законодательство и чем оно мотивируется, и оказалось, что оно есть только в СССР (румынских представителей на совещании не было). Мне было стыдно и неприятно, и по возвращении я решил, вопреки здравому смыслу, проинформировать начальство и спросить, что оно думает. Медики в лице Г. С. Васильченко сказали, что пытались поднимать этот вопрос, но руководство Минздрава всегда было против. Юристы же сказали, что у них нет для постановки этого вопроса достаточных аргументов. Главный редактор журнала «Советское государство и право» профессор М. И. Пискотин предложил мне вместо заведомо риторических вопросов написать об этом статью.

– Но вы же ее не напечатаете!

– Не знаю, попробуем. Во всяком случае, будет материал для обсуждения.

Я срочно изучил законодательство других стран и написал аргументированную статью. В пользу декриминализации приводился ряд аргументов:

– несоответствие советского законодательства нормам и принципам международного права;

– его противоречие общим представлениям современной науки;

– соображения гуманитарного порядка – поскольку люди не свободны в выборе сексуальной ориентации, карать за нее жестоко;

– отсутствие внутренней логики в самой правовой системе, карающей только мужской гомосексуализм;

– социальный ущерб вследствие отчуждения гомосексуалов от общества и заталкивания их в грязное подполье;

– санитарно-гигиенические соображения, в частности трудности борьбы с венерическими заболеваниями;

– неизбежность злоупотреблений при применении подобного законодательства со стороны правоохранительных органов.

Статью горячо поддержали профессора-медики Г. С. Васильченко и Д. Н. Исаев, но юристы испугались и передали статью в административный отдел ЦК КПСС, где сказали, что поднимать этот вопрос «несвоевременно». Тем все и закончилось…

Хотя на страницы печати вопрос не выносился, из проекта нового Уголовного кодекса РСФСР, подготовленного комиссией юристов в середине 1980-х годов, статья 121 была исключена. Однако обсуждение и принятие нового кодекса затянулось.

Существовали три точки зрения:

1. Полностью отменить статью 121 и вообще не упоминать сексуальную ориентацию в уголовном кодексе, поскольку дети и подростки, независимо от пола, защищены другими законами; эту позицию активно поддерживали юристы А. Н. Игнатов и А. М. Яковлев, психоэндокринолог А. И. Белкин и некоторые другие ученые.

2. Отменить уголовную ответственность за гомосексуальные контакты по обоюдному согласию между взрослыми, но сохранить вторую часть статьи 121, касающуюся детей и несовершеннолетних; такова была позиция многих работников МВД.

3. Оставить все, как было; этого требовали правонационалистические и религиозные организации.

«На страницах вашей газеты поднимаются различные проблемы, касающиеся разных сторон жизни как страны в целом, так и отдельных людей. Но об одной проблеме, о которой я хочу рассказать, наша пресса стыдливо умалчивает.

Я женщина, мать троих детей, и мне очень трудно писать об этом, но и молчать тоже нелегко. В таких вопросах советчиков не найдешь, не с кем и поделиться, спросить, как жить дальше.

Хочу рассказать о своем сыне Игоре. В детстве он мне не доставлял никаких хлопот. Рос послушным и способным мальчиком. Может, даже слишком послушным и доб рым. Чуткость, отзывчивость, мягкость души стали его основными чертами характера и в последующей жизни. Он очень болезненно переносил обиды (незаслуженные), всякую несправедливость, терпеть не мог жестокости, насилия. Такие черты характера и определяли круг людей его общения.

Закончил школу с отличными оценками, отслужил в армии. Затем поступил в институт, закончил его с отличием. Постоянно выполнял различные общественные поручения. Всегда был активен. Легко находил контакт с людьми. Они всегда к нему тянулись. Но, сказать по правде, близких друзей у него не было. Уже на старших курсах и тогда, когда он работал в НИИ, его часто охватывала хандра, чувство одиночества. Я начала ему говорить что пора обзавестись семьей, привести в дом жену. Но он уклончиво отвечал, что еще рано, что он не готов к семейной жизни, что хочет посвятить себя науке.

Поступил в аспирантуру, закончил. Работа над диссертацией приближалась к защите. Целыми днями пропадал в институте. Кроме основной работы читал еще лекции, постоянно был загружен общественной работой. Приняли в члены КПСС. Так незаметно ему перевалило за тридцать.

И тут – как гром среди ясного неба! Меня вызывают в РОВД (районный отдел внутренних дел) не то как на допрос, не то, чтобы я узнала, кто есть на самом деле мой сын. Оказывается, один из его знакомых попал в кожвендиспансер с венерической болезнью. При выяснении контактов он назвал моего сына и рассказал, что был с ним в гомосексуальной связи.

Начались допросы, очные ставки. Он не выдержал и хотел покончить жизнь самоубийством. Его спасли. Я плакала, просила, чтобы он остался жить хотя бы ради меня. И он пообещал мне это. Исключили из партии. Уволили с работы по статье. Закончилось следствие. Присудили ему год заключения.

Когда я подошла к прокурору и сказала, что будем жаловаться и подавать апелляцию, он ответил: «Что ж, пожалуйтесь, если вам не стыдно». А потом добавил, что он такую мразь вообще расстреливал бы.

Не скажу, что я испытываю симпатии к такому явлению. Но я мать, и мне, может, еще больше жаль такого ребенка. Ведь потом он мне рассказал, что это влечение идет помимо его воли. Что по-другому он не может не оттого, что он испорчен, извращен, а оттого, что это его потребность. И если он даже будет жить на безлюдном острове, все равно другим он не станет.

Через год он пришел из заключения. В настоящее время работает рабочим. Он остался таким же добрым и чутким, не злым к людям. Но это все равно уже не тот человек. Мы, родные, близкие, соседи, к нему относимся по-прежнему. Пытаемся делать вид, что ничего не произошло, все забыто, все осталось в прошлом. Но он-то знает, что на самом деле это не так.

Должностные лица нет-нет да и упомянут где-то на собраниях – вот, дескать, недосмотрели, проник в наши ряды. А кто проник?

Процесс декриминализации гомосексуальности затянулся до 27 мая 1993 г., когда был опубликован подписанный президентом Ельциным 29 апреля 1993 г. Закон о внесении изменений в Уголовный кодекс РСФСР, Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР и Исправительно-трудовой кодекс РСФСР, который отменил статью 121.1 и снизил максимальное наказание по статье 121.2 с восьми до семи лет. Сделано это было не столько потому, что власть стала просвещенной или испытывала сильное давление снизу (геевские организации реального влияния не имели, а всем остальным это было безразлично), сколько по политическим соображениям, чтобы войти в Совет Европы. Мотивы этого решения обществу не объяснили, просто отменили уголовную статью, чем многие работники карательных органов, которые теперь стали безосновательно называть правоохранительными, были недовольны, – статья 121 давала широкие возможности для злоупотребления властью.

Затем развернулась долгая борьба вокруг нового Уголовного кодекса РФ (подробнее см. Kon, 1995, 1997). Я также посылал в Думу свои предложения, очень долго никакой реакции не было, но когда меня пригласили в Комитет по законодательству, оказалось, что большая часть моих предложений учтена. В новом УК, вступившем в силу 1 января 1997 г., особой статьи о мужеложстве нет, но статья 132 «Насильственные действия сексуального характера» предусматривает, что «мужеложство, лесбиянство или иные действия сексуального характера с применением насилия или угрозы его применения к потерпевшему (потерпевшей) или к другим лицам либо с использованием беспомощного положения потерпевшего (потерпевшей) наказываются лишением свободы на срок от трех до шести лет». Сексологически безграмотное «удовлетворение половой потребности в извращенных формах» исчезло, его заменило «понуждение лица к половому сношению, мужеложству, лесбиянству или совершению иных действий сексуального характера». Упоминание лесбиянства, которого не было ни в одном русском уголовном законодательстве, формально было шагом назад, но фактически это своеобразная, хотя довольно комичная, дань принципу гендерного равенства. Статьей 134 установлен единый, одинаковый для гомо– и гетеросексуальных отношений, легальный возраст согласия.

В 1999 г., через шесть лет после декриминализации гомосексуальности, произошло второе знаковое событие – ее депатологизация. Страна перешла на классификацию болезней Всемирной организации здравоохранения, где такой диагноз отсутствует. В Международной классификации болезней (так называемая МКБ-10), принятой во всех цивилизованных странах, включая Россию, Японию и Китай, написано, что существуют три сексуальные ориентации: гетеросексуальная, гомосексуальная и бисексуальная, ни одна из них сама по себе не является болезнью и не подлежит лечению. На Западе этим сдвигам предшествовали многолетние исследования и споры. Российских же медиков, как ранее юристов, просто поставили перед фактом. Почему страшное «половое извращение» вдруг стало вариантом нормы, никому, даже врачам, толком не объяснили. Некоторые необразованные и раздосадованные потерей власти и денег психиатры и сексопатологи приняли демедикализацию гомосексуальности, выведение ее из исключительной компетенции врачей, в штыки и, вместо того чтобы разъяснять широкой публике суть дела, продолжали выступать с гомофобными заявлениями, которые в медицинской среде надлежащего отпора не встречают.

В том, что так произошло, не было злого умысла. В России всё и всегда делают силовым способом, надеясь, что остальное «образуется» само собой. Но сами собой образуются только неприятности.

Ослабление правовых и медицинских репрессий способствовало формированию у инаколюбящих чувства и сознания собственной идентичности.

Уже в конце 1989 г. в Москве была создана первая Ассоциация сексуальных меньшинств (Союз лесбиянок и гомосексуалистов). Программа АСМ подчеркивала, что это «прежде всего правозащитная организация, ее основная цель – полное равноправие людей различной сексуальной ориентации». В опубликованном газетой «СПИД-инфо» (1990. № 5) обращении к Президенту СССР и Верховным Советам СССР и союзных республик, подписанном В. Ортановым, К. Евгеньевым и А. Зубовым, содержалась просьба отменить дискриминационные статьи уголовного кодекса и амнистировать осужденных по этим статьям. Одновременно они заявили «о своем безусловном осуждении любых попыток растления малолетних и насилия, в какой бы форме и по отношению к лицам какого бы пола и кем бы эти попытки ни предпринимались». «Мы никого не стремимся обратить в свою веру, но мы таковы, какими нас сделала природа. Помогите нам перестать бояться. Мы – часть вашей жизни и вашей духовности. Это не наш и не ваш выбор».

Свидетельством изменения самосознания стало то, что вместо медицинского и вследствие этого дискриминационного термина «гомосексуалисты» они стали, по западному образцу, называть себя геями. Это слово обозначает не просто сексуальную ориентацию, но и определенный тип социального самосознания, принадлежность к общности, которой можно гордиться.

В постсоветском обществе все социальные движения сразу же начинают дробиться на группы и фракции, которые не хотят работать совместно. Геи не были исключением. В результате раскола АСМ в 1990 г. на ее месте возник Московский союз лесбиянок и гомосексуалистов (МСЛГ), который возглавили Евгения Дебрянская и 24-летний студент Роман Калинин, ставший единоличным издателем и редактором официально зарегистрированной Моссоветом газеты «Тема». Заручившись политической и финансовой поддержкой американских гей-организаций, лидеры МСЛГ начали действовать путем уличных митингов и демонстраций под хлесткими политическими лозунгами, рассчитанными не столько на соотечественников, сколько на западных корреспондентов. Американским гей-активистам эта тактика импонировала, на собранные в США средства летом 1991 г. в Ленинграде и Москве был проведен первый международный симпозиум по правам гомосексуалистов и лесбиянок и борьбе со СПИДом.

Это было важное социальное и культурное событие. Но Москва – не Сан-Франциско. Требования Либертарианской партии, в которую входил МСЛГ, о легализации сексуальных меньшинств, проституции и наркотиков, каждое в отдельности – были достаточно серьезными, но взятые все вместе и без аргументов, а в прессу попадали только голые лозунги, они подкрепляли стереотип, что гомосексуализм, проституция и наркомания – явления одного порядка и что никакого снисхождения «этим людям» оказывать нельзя. Провокационные интервью и политические хэппенинги, вроде объявленного – заведомо невозможного – выдвижения Романа Калинина кандидатом в Президенты России, не вызывали у людей ничего, кроме раздражения или смеха. Другие геевские организации были более умеренными, но политически столь же беспомощными.

Важнейшим результатом социальной активности геев и лесбиянок в начале 1990-х годов явилось создание собственной прессы. Газеты «Тема», «РИСК» («Равноправие – Искренность – Свобода – Компромисс», редактор Влад Ортанов), «1/10» (редактор Дмитрий Лычев) и др. были средствами пуб личного общения геев и лесбиянок, на их страницах люди могли обсуждать свои проблемы, делиться опытом и т. д. Важной правозащитной акцией была подготовка и публикация группой правозащитников во главе с журналисткой Машей Гессен первого основательного отчета о положении геев и лесбиянок в России (Права гомосексуалов…, 1993).

Реального политического влияния геевские организации, лидеры которых постоянно конфликтовали друг с другом, не имели, а попытка создания в августе 1993 г. общенациональной Ассоциации лесбиянок, геев и бисексуалов «Треугольник», успехом не увенчалась: ссылаясь на то, что ее создание якобы «противоречит общественным нормам нравственности», московские власти незаконно отказали ей в официальной регистрации, а пока дело лежало в суде, у «Треугольника» кончились спонсорские деньги и организация прекратила свое существование. Миф о существовании в России растущего лесби-геевского движения создали в основном западные журналисты.

Неудача политической деятельности российских геев и лесбиянок объясняется прежде всего общей слабостью российского демократического движения. Отрицательную роль сыграло также некритическое копирование американского опыта и расчет главным образом на зарубежную помощь, которой оказалось недостаточно, да и использовали ее не лучшим образом, плюс неумеренные личные политические амбиции некоторых лидеров. Когда выяснилось, что ни политической карьеры, ни больших денег на такой деятельности не сделаешь, эти люди автоматически отсеялись. Впрочем, такова была судьба и некоторых знаменитых, всеми уважаемых демократов первой волны.

Российский менталитет также отличается от американского. Многие российские «голубые» интеллектуалы и художники не выходят со своими сексуальными исповедями на публику не только потому, что боятся последствий, но и потому, что предпочитают не выставлять свою личную жизнь напоказ. Не импонирует им и идея особой «гей-идентичности». Как сказал московский поэт и издатель Дмитрий Кузьмин, «гей-движение и gay community – явления для России нехарактерные и неактуальные, но это не специфика российских геев, а специфика российского общества вообще, в котором советская эпоха выработала стойкое недоверие к любой общественной активности, к любым объединительным порывам и т. п. И даже тем, чей круг общения почти исключительно гомосексуален, мысль о какой-то институционализации этого положения вещей представляется вполне нелепой». Образ Gay community как некоей тотальной общности, вплоть до голубого баскетбольного клуба и общества геев-филателистов, выглядит «забавно, но не очень понятно для русского человека (может быть, вообще для европейца: по-видимому, американской культуре свойственна большая публичность личной жизни, отождествление понятий “не скрывать, не стесняться” – с одной стороны, и “всем показывать” – с другой)».

1990-е годы и начало нового века стали важным этапом эмансипации однополой любви. Она стала модной темой искусства и средств массовой информации, соответствующие аллюзии перестали шокировать. На русский язык переведены классические произведения Ж. Кокто, Ж. Жене, Д. Болдуина, К. Ишервуда, Т. Капоте, Ю. Мисимы, У. Берроуза, C. Спендера, Г. Стайн, Э. М. Форстера, К. Кавафиса и сочинения многих современных «тематических» авторов. Издаются и переиздаются сочинения Михаила Кузмина, Евгения Харитонова и современных российских голубых поэтов и писателей, причем это делают не только специализированные издательства вроде «Глагола» и тверской «Kolonna», но и большие коммерческие издательства. Классические фильмы Джармена, Висконти и других многократно показывались на российском ТВ. Новые фильмы международных кинофестивалей свободно демонстрируются в ведущих столичных кинотеатрах, их можно купить на видеокассетах. О гомоэротических мотивах и аллюзиях в творчестве известных кинорежиссеров критика научилась писать без осуждения и придыхания. Режиссуру Романа Виктюка стали оценивать не по «сексуальным», а, как и положено в театре, по эстетическим критериям. Обнаженное мужское тело стало достоянием художественной фотографии; персональных выставок в Москве удостоился не только знаменитый немецкий фотограф Дитер Блюм, но и россияне Серж Головач и Сева Галкин.

Оживились и гуманитарные науки. Широкой публике стали доступны научные биографии Михаила Кузмина, Марины Цветаевой, Софьи Парнок, Сергея Дягилева, Вацлава Нижинского, Петра Чайковского и других выдающихся деятелей русской культуры. Появились интересные книги по истории однополой любви в дореволюционной России (Ротиков, 1998; Клейн, 2002). Начались психолого-социологические исследования однополых семей (Воронцов, 2004; Нартова, 2004а, 2004б), отношения к геям в молодежных субкультурах (Омельченко, 2002а, 2002б) и т. д. Все центры и организации ЛГБТ (лесбиянок, геев, бисексуалов и гетеросексуалов) активно участвуют в пропаганде безопасного секса и профилактике ВИЧ-инфекции, в тесном контакте с медиками и местными властями.

Существенным аспектом российской массовой культуры 1990-х годов стало рождение особого геевского сектора индустрии развлечений, сексиндустрии и службы знакомств. Несмотря на трудности финансового и административного порядка, включая «наезды» со стороны властей, в Москве, Петербурге и некоторых крупных городах легально существуют голубые дискотеки, кафе и клубы, на самые разные цены и вкусы. По данным журнала «Квир», в июне 2009 г. в Москве функционировали 14 гей– и лесби-клубов и баров и 3 сауны, в Санкт-Петербурге – 6 клубов и 2 сауны. В Москве и Питере работает гей-магазин «Индиго». Специализированные места встреч и развлечений легально существуют в 21 областном центре РФ, включая Екатеринбург, Пермь, Архангельск, Иркутск, Владивосток и Ростов-на-Дону.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.