Глава XI

Глава XI

Связи с богами

Некогда, во времена, предшествовавшие появлению богов-граждан, боги частенько покидали Олимп. Они давали себе отдых от текущих дел и каждодневных забот на своих собраниях. Они уезжали на край света, к Океану, по направлению к стране эфиопов, то к западу, то к востоку. Устраивали отдых в двенадцать дней, во время которого пировали с безупречными людьми, называя их «загорелые лица» (эфиопы) по причине близости солнца. «Зевс громовержец вчера к отдаленным водам Океана с сонмом бессмертных на пир к эфиопам отшел непорочным: но в двенадцатый день возвратится снова к Олимпу» (Илиада, I, 423—425). «Но в то время он был в отдаленной стране эфиопов (крайних людей, поселенных двояко: одни, где нисходит бог светоносный, другие, где восходит), чтоб там от народа пышную тучных быков и баранов принять гекатомбу» (Одиссея, I, 22—26). «...Ибо всегда нам открыто являются боги, когда мы, их призывая, богатые им гекатомбы приносим: с нами они пировать без чинов за трапезу садятся: даже когда кто из них и один на пути с феакийским странником встретится — он не скрывается: боги считают всех нас родными, как диких циклопов, как племя гигантов» (Одиссея, VII, 201—206). Удовольствие от пиров на манер золотого века: тучные гекатомбы, те же столы. Боги и эфиопы сидят, как встарь, рядом: угощение одинаковое для богов и «загорелых лиц». Расслабившись, отдохнувшие боги участвовали в жизни смертных людей тогда, безусловно, менее непорочной породы.

Теперь нравы сильно изменились. Ссоры на публичных площадях, победившая несправедливость. Начался железный век. Гесиод, теолог из Аскры, объявляет исчезновение богов, их окончательную на этот раз отставку. Завтра единственные два божества, еще оставшиеся на земле, навсегда покинут ее: «...тогда, Совесть и Стыд, пряча прекрасное тело под белыми одеждами, поднимутся ввысь, к племени бессмертных». И люди окончательно отделятся от богов. В тот самый момент, когда в десятках новых городов, алтарей и святилищ, дым жертвоприношений поднимется к божественным силам, пристанет ли богам разделить со зрелыми политическими сообществами запах ягнят и быков, приносимых им в жертву почти ежедневно? И, напротив, кто из греков, населяющих эти крошечные города, признает правоту Гесиода, придумавшего на потребу «королей с изощренными высказываниями», что на кормящей ниве, тридцать тысяч, бесчисленное множество бессмертных «наблюдают за высказываниями смертных, за их злыми делами, окутанные туманом, бродя туда-сюда по всей земле»? Греческие города не ощущают ненависти богов, и ни граждане Мегары, ни жители Сиракуз не чувствуют над собой насилия сверхъестественных сил, следящих тайком за их действиями, вслушивающихся в каждое их слово, осуществляя над всеми непрестанный надзор. Боги-граждане не являются ни далекими могущественными силами, ни божествами-захватчиками, если судить о них по тому, как люди заботятся о богах, стараются отдать им должные почести и познакомиться с ними.

«Верить в богов» для греков просто признание их присутствия в городе, их значения в жизни людей и обществе, особенно тогда, когда социальная группа объединяется в политическое сообщество. В современном языке слово «верить» в применении к богам слишком четко обозначено, чтобы позволить какой-либо отход от данного понятия из-за странностей культур, которые считали раз и навсегда однозначными понятия «верить» и «верования». Например в Индии, веды, для которых Вера являлась богиней под именем Sraddha. Вера у ведов управляет исполнением обрядов: она испытывает глубокую привязанность к тем, кто фундаментально изучил таинства жертвоприношений. Одержимые приверженцы ритуала, фанатики жертвоприношений любимы Верой, которая признает — будь они брахманами или богами в своей страсти приносить жертвы, — что они способны организовать ритуал, считает их достойными профессионалами, признанными экспертами в жертвенных обрядах. Вера, следовательно, присуща веде настолько же, насколько веда предписывает, что нужно делать; именно она делает возможными взаимодействия внутри жертвоприношения; является его движущей силой, присутствуя в словах веды, в голосовом материале обряда. Но ничто в этой ведической Вере не указывает на осуществление понимания невидимого, на тот тип религиозных верований, какими их сформировала христианская культура. Богословы XII века н. э. различали три степени веры: вера в то, что Бог существует (credere Deum). Следующая степень жизни в христианстве — верить тому, что Бог говорит (credere Deo), продолжая следовать своему образу жизни. Третья степень: верить в Бога с любовью (credere in Deo), как полагается настоящим христианам. Позже, начиная с XIII века, наметилось разделение между внутренней верой и внешней, которой добивались клерикалы от мирян, которые должны были ее выказывать в форме credo, некой старательно записанной формулы, которую требовалось прочесть, произносить вслух, исповедовать со всеми ее догмами, Троицей, Воплощением, Страстями, Воскрешением и т.д. Верой, раз и навсегда основанной на обязательном credo, общим для всех в сердце религии, воплощенной в Церкви.

Две модели, одна ведийская, другая католическая, но обе равно неприемлемые с точки зрения общества, которое предполагало управлять в одном и том же социальном пространстве делами богов и делами смертных и которое продумывало нормы поведения, возведенные в правило традицией, как для божественных сил, так и для общественных отношений между людьми. Понятие «веры», в данном случае у греков, включает в себя целый комплекс того, что положено богам: жертвоприношения, молитвы, песнопения, танцы, очищение, множество «обрядов», признанных действий, соответствующих тому, что прилично говорить и делать. Некий кодекс хорошего поведения, со ссылками на порядок, правила, упорядоченный мир (nomos), порядок, который требует, например, чтобы люди не пожирали друг друга, словно дикие звери, и приносили жертвы богам в определенной последовательности. Но «вера в богов» — это и способ высказать, что их посещают, с ними общаются, ищут их общества. Войти в отношения с богами, их культивировать (therapeuein), одновременно отправлять культ и поддерживать дружеские отношения, посещать их алтари, быть в дружеских отношениях с божественными силами (phoitan): три способа для здравого смысла выразить, что веришь в богов, что используешь их в социальном плане, точнее «политическом», как было принято в городах. Если два города взаимно признают обоюдные права, они предвидят, какие соответственно для своих граждан приносить жертвы на тех же алтарях, что и местные жители, отправлять одни и те же публичные культы в тех же условиях, что и местные граждане. «Вести гражданскую жизнь» означало появляться в храмах и на празднествах, так же точно, как участвовать в обсуждениях на ассамблеях и в судах.