5.3. Адские машины и террористы

5.3. Адские машины и террористы

Военно-террористическая терминология на страницах эмигрантских газет не редкое явление, ее использование связано со стремлением некоторых эмигрантских групп военной силой, насильственно воздействовать на новый строй, установившийся в России, ослабить его, внести сумятицу в партийно-большевистские ряды и показать пример вооруженной борьбы советским людям, не решавшимся на открытые выступления против советской власти. Рассмотрим более подробно лексические компоненты, формирующие данную семантическую группу. Центральным понятием этого лексико-семантического объединения слов является, конечно, понятие террор. Термины террорист, терроризм, террористическая партия с позитивной прагматикой встречаются в текстах В. Ф. Одоевского, П. В. Анненкова.

В 1930-е гг. в советском публичном обиходе понятия террора и террориста вошли в смысловое соприкосновение с термином белогвардеец, т. е. в противоречие со своими этимологией и дореволюционным смыслом – как известно, именно революционеры проповедовали террористические идеи. Так в советском официозе понятие террорист превратилось в слово-ярлык с размытым содержанием и возможностью его практически безграничного применения к любому лицу, не поддерживающему советскую власть. Это контекстуально-публицистическое сопряжение различных по смыслу понятий крайне удивляет эмигрантов, поскольку эмигранты сохранили в своем узусе традиционные значения и употребления данных слов: террористами в русском языке считали революционеров, но никак не монархистов, консерваторов, вообще защитников старого строя или режима.

…братья Григер были уже осуждены на несколько лет тюремного заключения за попытку нелегального перехода границы – и приговор был внезапно изменен и заменен расстрелом в минуту паники, охватившей большевиков после убийства Кирова, причем беглецы из СССР превратились в советском сообщении в «белогвардейцев-террористов» (Возрождение. 1935. 1 янв. № 3499).

Использование слов террор, террорист и их производных (терроризировать, терроризированный, терроризация) в русских эмигрантских изданиях отличалось от функционирования этих лексем в советском официозе прежде всего более конкретным семантическим содержанием. Эмигрантский узус не знает такого процесса семантического «опустошения», «истощения» содержания понятия, какой имел место в советской публицистике. Террором в эмигрантской прессе обозначаются следующие явления.

• власть большевиков и их механизмы управления как страной, так и отдельными институциями (красный террор, большевистский террор, террор ЧК). Это касается не только Советской России, но и революционной Германии, и Испании, вообще всех стран, где чувствовалось влияние большевиков:

Из Москвы сообщают, что Сталин в последнее время стал заметно ослаблять террор в Кр[асной] Армии, а перед высшим комсоставом даже заискивает. Его милости в производств и наград стали сыпаться как из рога изобилия (Рус. голос. 1939. 26 февр. № 412).

…коммунисты зажаты [в Испании] в бараний рог и рабочая масса свободно вздохнула, освободившись от их террора (Рус. правда. 1925. сент. – окт.).

…при берлинском полпредстве [СССР] существовало специальное бюро, руководившее всей террористической работой «германской чеки» (Дни. 1925. 11 февр. № 688).

По сообщению агентства Рейтер, Крым очищен от большевиков. Жители высказывают бурную радость по поводу избавления от террора красных (Возрождение. 1919. 6 июля. № 1).

Террор в эмигрантских монархических (вообще «правых» изданиях) расценивается как универсальный и практически единственный инструмент сохранения и удерживания власти большевиками (революционерами). Очевидно, такой коннотативный «шлейф» в эмигрантском словоупотреблении тянулся за понятием еще из речевой практики дореволюционного времени и тогдашней социально-политической ситуации.

• власть фашистов (особенно в анархических изданиях, в которых феномены фашизма в Италии, Германии и коммунизма в России приравниваются друг к другу):

Ныне фашизм повелевает в Италии. […] Газеты, организации, рабочие союзы – все, что носит на себе малейший отпечаток революционности – уничтожено с корнем. […] В Италии ныне нет больше живого человеческого слова. В Италии царят смерть и разрушение. Однако революционный и анархический дух – остается. Из крови растет он, и даст плод. Раздавленные – подымаются. Угнетенные – идут к возмущению. Террором и насилием не убить идею, не убить анархию (Анархич. вестник. 1923. № 1).

…буржуазия сумела использовать положение лучше всех революционеров. Не откладывая дела «до лучшего случая», который-де представится «завтра», и не теряя драгоценного времени, она постаралась, прибегая ко всем возможным способам, положить «раз навсегда» конец «красному террору». Тем самым она дала жизнь и возможность действовать фашизму (Анархич. вестник. 1923. № 2).

• власть белых армий Деникина, Врангеля, Колчака и др. царских генералов на занятых ими территориях во время Гражданской войны. Такое использование термина встречается главным образом в либерально-демократических, социалистических газетах:

Мы, русские революционеры, демократы и социалисты, непримиримые враги большевизма, мы… не уставали твердить одно и то же: нельзя красный террор победить террором белым, нельзя на ужасы чрезвычаек отвечать сугубыми безобразиями восстановленных охранных отделений, нельзя с демагогией, базирующейся на своекорыстные, шкурнические интересы самых темных масс населения, бороться, опираясь на неутомимую жажду мести придворной, земельной и финансовой аристократии и прочих обломков навсегда погибшего царизма (Воля России. 1920. 14 сент. № 2).

…на страницах милюковского органа «New Russia», в Бурцевской «Cause Commune», в «Matin», в «Victoire» и в прочих рептилиях можно было прочесть ошеломляющие разоблачения творившихся под флагом «слабого, безвольного, керенствующего Деникина» ужасов белого террора, взяточничества, хищения и разгула (Воля России. 1920. 14 сент. № 2).

• активная вооруженная борьба с советским режимом в форме диверсий, поджогов, убийств активистов (преимущественно в народно-патриотических, монархических, «правых» газетах):

На красный террор Чеки ответим нашим всенародным неуловимым неуследимым террором (Рус. правда. 1925. нояб. – дек.).

В округах Советской Белоруссии… последние месяцы продолжался низовой народный террор и шла террористическая работа Братских и союзных Братских Зеленодубских «пятерок» и «троек» (Голос России. 1931. 2 авг. № 1).

Низовой противокрасный террор на Дону, на Кубани, на Сев. [ерном] Кавказе, в Черноморье (Голос России. 1931. 1 сент. № 2).

Такой диапазон, разброс представлений и оценок террора влиял на интерпретацию и коннотации слов террорист, терроризировать, террористический в разных кругах эмиграции.

Орудием осуществления террористических акций уже давно служили адские машины. В русском языке словосочетание адская машина («бомба») известно около 200 лет. Источник – прямая калька с фр. machine infernale. Из фр. оно было калькировано также в нем. – H?llenmaschine (H?lle «ад»). В советской публицистике 1920–1930-х гг. словосочетание адская машина в прямом значении встречается уже редко и уходит в сферу публицистических метафор (адская машина угроз и проклятий фашизма). В эмигрантском узусе термин адская машина использовался по-прежнему в номинативном значении. Борьба с советской властью, советским строем толкала некоторые наиболее радикальные эмигрантские круги (как монархические, так и радикальные анархические) на подготовку и совершение террористических актов. Поэтому в таких изданиях словосочетание адская машина встречается довольно часто:

В Харьковском ГПУ схвачено двое террористов в форме комсостава ГПУ. При них адская машина огромной силы (Голос России. 1931. 1 сент. № 2).

В Екатеринодаре группе противников советской власти удалось разместить адские машины в помещении штаба четвертой дивизии красной армии (Голос России. 1931. 1 сент. № 2).

Итак, террористическая терминология в эмигрантской прессе сосредоточивается преимущественно в монархических, народно-патриотических и анархических изданиях, в демократических газетах эта лексико-семантическая группа практически отсутствует. Такая дифференциация по разным типам изданий определяется идеологий и практической деятельностью той или иной эмигрантской группы относительно советского режима и способов борьбы с ним.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.