ТЕАТРАЛИЗОВАННАЯ ДЕЛОВАЯ ИГРА «ТУРНИР ТРУБАДУРОВ И МИННЕЗИНГЕРОВ»
ТЕАТРАЛИЗОВАННАЯ ДЕЛОВАЯ ИГРА «ТУРНИР ТРУБАДУРОВ И МИННЕЗИНГЕРОВ»
Оформление: по обеим сторонам сцены висят флаги и гербы княжеств, поэты которых принимают участие в турнире. Слева стоят два кресла-трона, предназначенные для короля и его Дамы сердца, и скамьи для придворных. Звучит отрывок из оперы Р. Вагнера «Состязание певцов в Вартбурге». Перед занавесом появляется герольд и объявляет о начале поединка.
1-й герольд:
«Герольды уж не ездят взад-вперед,
Гремит труба, и в бой рожок зовет.
Вот в западной дружине и в восточной
Втыкаются древки в упоры прочно,
Вонзился шип преострый в конский бок.
Тут видно, кто боец и кто ездок.
О толстый щит ломается копье,
Боец под грудью чует острие.
На двадцать футов бьют обломки ввысь…
Но не копье и щит сегодня здесь сошлись.
Здесь – стих и песнь достойнейших поэтов.
Что может быть прекрасней битвы этой?»
Занавес открывается. Входит король со своей Дамой Сердца.
Король:
«О, королева любви и красоты! Просим Вас занять трон, предназначенный Вам по праву. Благородные дамы, извольте следовать за Вашей повелительницей, если желаете, в свою очередь, удостоиться таких же почестей».
Король ведет свою Даму Сердца к трону, придворные дамы следуют за ней, стараясь сесть как можно ближе к своей временной королеве. Когда она занимает трон, звучит торжественная музыка, и герольд обращается к присутствующим с просьбой поприветствовать Даму Сердца короля.
1-й герольд:
«Уважаемые рыцари и благородные дамы, горожане и крестьяне, прохожие и проезжие! Поприветствуем Даму Сердца, чья красота затмевает небо, и звезды меркнут при ее виде. Поприветствуем ту, за чью милость и награду будут биться лучшие рыцари двух королевств».
Под старинную средневековую музыку на сцену выходят поэты-рыцари. Впереди идут их пероносцы с гербами соответствующих княжеств в руках. Они занимают места по бокам сцены, как два лагеря.
На середину сцены выходит герольд, зачитывающий правила турнира.
1-й герольд:
«Сегодня, благороднейшие жители графства Жуайез, мы собрались для того, чтобы в честной борьбе пера и слова определить наилучших и достойнейших. Для нас, воспитанных в законах куртуазного вежества, соблюдение правил этого нешуточного поединка является обязательным для каждого, независимо от его рода и звания. Внимайте им!
Верный ваш пероносец представляет, кто вы и откуда родом.
Рыцари без пероносцев на турнир не допускаются!
В одном поединке могут сойтись рыцари, придерживающиеся одного стиля.
Однако разрешается выступать не более, чем в двух поединках, рыцарям, пишущим в разных стилях!
Запрещается перебивать рыцаря во время его речи!
Мы просим зрителей также уважать это правило.
Если рыцарь забыл свою речь, пероносцу запрещается подсказывать, иначе рыцарю будет засчитано поражение.
Речь рыцаря должна быть четкой и понятной.
Если хоть один зритель заснет во время турнира, рыцаря признают побежденным.
Словесный поединок прекращается только тогда, когда Король бросит свой жезл на ристалище.
Каждый рыцарь, нарушивший правила турнира или законы куртуазного вежества, подвергается лишению доспехов и будет посажен верхом на ограду на всеобщее осмеяние.
Но главное деяние собравшихся здесь доблестных рыцарей – это заслужить благосклонность Дамы Сердца, королевы любви и красоты».
Все взоры обращены на Даму Сердца, которая величественно поднимается с трона и бросает на арену платок – знак начала турнира.
2-й герольд:
«Откроют наш турнир канцоны мастера.
Речь их изысканна, изящна и быстра».
1-й герольд:
«Канцона в поэзии Прованса – это лирическое стихотворение о любви к Прекрасной Даме. Форма стиха канцоны – строфическая (5 – 5 строф). Последняя строфа, в которой поэт обращается к Даме, укорочена».
2-й герольд:
«Пусть пероносец трубадура расскажет о храбром рыцаре своем».
Пероносец:
«Мой рыцарь прекрасный Бернарт Вентадорн,
Мастер кансоны, великий трубадур.
Он воспевает рыцарские турниры,
Красоту схваток поэтов,
Наш феодальный двор.
Поет он песнь Прекрасной Даме.
В стихах его преобразующая сила.
Одухотворенность и вдохновенье
Ставит он на пьедестал.
Он знает грусть разлуки,
И муки ревности, и скуку,
И светлую печаль мечтаний праздных,
И чувственности мир.
Страдает молча он,
Не выдавая ни словом,
Ни взглядом чувств,
Что переполняют его.
В мечтах переживает он непережитое.
Мечты, как птицы, улетают вдаль.
Пусть кто-то скажет,
Что стихи его неискренни
И этикету дань лишь отдают.
«Отнюдь, – отвечу я, —
Мой господин талантлив,
И искренность его
Не подлежит сомненью».
(Каждый поэт, участвующий в турнире, почтительно и изящно кланяется, прежде чем начать читать).
Бернарт де Вентадорн:
«Нет, не вернусь я, милые друзья,
В наш Вентадорн: она ко мне сурова.
Там ждал любви – и ждал напрасно я,
Мне не дождаться жребия иного!
Люблю ее – то все вина моя,
И вот я изгнан в дальние края,
Лишенный прежних милостей и крова.
Но я любви не удивлюсь моей, —
Кто Донну знал, все для того понятно:
На целом свете не сыскать милей
Красавицы приветливой и статной.
Она добра, и нет ее нежней, —
Со мной одним она строга, пред ней
Робею, что-то бормоча невнятно.
Я шлю в Прованс привет далекий мой,
В него вложил я и любви немало.
Считайте чудом щедрый дар такой:
Меня любовью жизнь не наделяла,
Лишь обольщала хитрою игрой, —
Овернец, правда, ласков был порой,
Очей Отрада тоже обласкала.
Очей Отрада! Случай мой чудной,
Все чудеса затмили вы собой,
Вы, чья краса столь чудно воссияла!»
2-й герольд:
«Вот миннезингеры выходят на арену.
Не кровь, а стих они прольют на сцену».
Пероносец:
«Самый знаменитый из немецких миннезингеров, мастер куртуазной песни и эпиграммы, безземельный рыцарь Вальтер фон дер Фогельвейде вынужден был полагаться на покровительство знатных вельмож и князей. Поэзией он занялся около 1190 года при дворе в Вене, вдохновленный примером Рейнмара фон Хагенау, одного из величайших германских поэтов. После 1198 года он скитался по разным городам Европы. Около 1220 года император Фридрих II пожаловал ему небольшое поместье. Вальтер фон дер Фогельвейде проявил себя не только в области любовной канцоны. Он откликается на все события своего времени: обличает папский Рим, восстает против рыцарских междоусобий, против сбора пожертвований на крестовые походы».
Вальтер фон дер Фогельвейде:
«Благословляю день знакомства с тою,
Что душу мне покорила и тело;
Она мое сердце своей добротою
Приворожить к себе сумела.
Меня навек отныне полонил
Образ ее, благой и прекрасный,
И алый рот с улыбкой ясной.
Я мысли и чувства направил к ней —
К милой, чистой и доброй безмерно;
Нас много ждет счастливых дней,
Если будет она милосердна.
Жизнь полюбить меня научил
Образ ее, благой и прекрасный,
И алый рот с улыбкой ясной».
Король:
«Твой выбор доказывает такой вкус и щедрость души, что было бы постыдным грехом перейти к другому жанру, но правила турнира не позволено нарушать никому. Герольд! Приступайте к своим обязанностям!»
1-й герольд:
«Кричит восторженный народ:
Вот и тенсона предстает».
2-й герольд:
«Тенсона (тенцона) происходит от провансальского tenso, что означает борьба, спор. Это обмен стихотворными посланиями. Два поэта по очереди складывают строфы, соответствующие канцоне, но без сюжетных и стилистических ограничений. Мы вам представим поэтический диспут двух знаменитых трубадуров – Гираута де Борнейля и Рамбаута III, графа Оранского».
Пероносец Гираута де Борнейля:
«Мой храбрый рыцарь —
Гираут де Борнейль из Лимузена.
Он путешествовать мастак.
Он обошел полсвета
В Третьем крестовом походе,
Ричарду Львиное Сердце верно служил.
Паломником ходил он в Палестину,
Однако не для того, чтоб стать аббатом.
Сочиненью песен себя он посвятил.
Зимой творит он, а летом
Поет свои творенья людям.
Лучший стих для него – тот, что понятен
и прост.
Лучшая манера – «открытая», «ясная».
И нет тенсон его прекрасней!»
Пероносец Рамбаута III, графа Оранжского (Д’Ауренга):
«Клянусь небом, Д’Ауренга будет победителем на сегодняшнем турнире. Это самый изысканный из трубадуров, выступающий под псевдонимом Линьяуре. Он умеет внушить неподдельную страсть, изливаясь в искусных песнях графине де Диа. Хотя его манеру называют trobar clus («замкнутая», «темная»), он имеет немало продолжателей и сторонников».
Король:
«Пусть начинают! Вперед, поэты! Скрещивайте перья, ибо прекрасные очи взирают на вас».
Рамбаут III:
– Сеньор Гираут, да как же
так?
Вы утверждали, слух идет,
Что песням темный слог
нейдет, —
Тогда я вам
Вопрос задам:
Ужель, избрав понятный слог,
Себя я показать бы мог?
Гираут де Борнейль:
– Сеньор Линьяуре, я не враг
Затей словесных, – пусть поет
Любой, как петь его влечет, —
Но все же сам
Хвалу воздам
Лишь простоте певучих строк:
Что всем понятно – в том и
прок!
Рамбаут III:
– Гираут, зачем тогда, чудак,
Трудиться, зная наперед,
Что труд усердный попадет
Не к знатокам,
А к простакам.
И вдохновенных слов поток
В них только вызовет зевок?
Гираут де Борнейль:
– Линьяуре, я – из работяг,
Мой стих – не скороспелый
плод,
Лишенный смысла и красот.
Вот и не дам
Своим трудам
Лишь тешить узенький мирок.
Нет, песни путь – всегда
широк!
Рамбаут III:
– Гираут! А для меня – пустяк,
Широко ль песня потечет.
В стихе блестящем – мне почет.
Мой труд упрям,
И – буду прям, —
Я всем свой золотой песок
Не сыплю, словно соль в мешок!
Гираут де Борнейль:
– Линьяуре! Хоть отказа знак
Красавица нам подает,
Бывает смысл совсем не тот:
И по глазам
Дано сердцам
Узнать, что это все – предлог
Раздуть любовный огонек!
Рамбаут III:
– Гираут! Сочельник недалек,
Зачем спешите за порог?
Гираут де Борнейль:
– Линьяуре, вдаль я не ездок,
Да сам король на пир повлек».
1-й герольд:
«Достойны трубадуры эти!
Как смогут миннезингеры ответить?»
Пероносец Гуго фон Монфорта:
«Миннезингер Гуго фон Монфорт из графского рода Монфортов участвовал в походах против язычников-пруссов, совершил путешествие в Иерусалим, во время которого встретился с другим, таким же, как он, странником. Между ними завязалась дискуссия, изложенная поэтом в форме одной из разновидностей тенсоны – жок партит (partir un joe – поставить вопрос). Каждый из участников спора защищает свою точку зрения, обращаясь к даме, к знатному сеньору или к Высшему Судии».
Миннезингер:
«Который час? Не близок ли рассвет?» —
Я странника спросил, и он в ответ
Сказал мне:
Странник:
«Скоро утро. Но послушай,
К чему о часе спрашивать дневном,
Когда ты сам во времени ином?
Ты лучше бы взглянул на путь
минувший.
Ты до полудня прожил на земле
Свой век и скоро скроешься во мгле, —
Воистину, твой срок еще не худший,
Пока ты не забылся вечным сном,
Подумай о прибежище ночном
И отрекись, в ничтожестве
заблудший!»
Миннезингер:
Он так сказал:
Странник:
«Послушай мой совет:
Тебе в земной юдоли дела нет,
Одна душа твоя избегнет тленья.
А красота и молодость пройдут,
Поэзия твоя – бесплодный труд,
Смерть уничтожит все без сожаленья.
Так к Господу молитвы обрати,
А с ним и Богородицу почти,
Тогда ты ум проявишь, без сомненья.
Над ней корона звездная горит,
Моли ее – и Сын тебя простит:
«О матерь божья, дай душе
забвенье».
Миннезингер:
«Ты, странник, прав. Мне горек твой
упрек, —
Ответил я, – но если бы я мог
Отречься, я не знал бы и упрека.
И все же, странник, на рассвете дня,
Чтоб не погиб я, разбуди меня,
И я предстану пред очами Бога.
Кто знает, может он меня скорей
Благословит по милости своей —
У Господа щедрот господних много.
О, дева непорочная, прости
Грехи мои и с миром отпусти —
Уже рассвет торопится с востока!»
1-й герольд:
«Битве на альбах подошел черед.
Пусть худший перед лучшим здесь
падет!»
2-й герольд:
«Альба (прованс. – заря) – традиционный жанр в поэзии провансальских трубадуров. Он повествует о тайном ночном свидании, прерываемом утренней зарей или часовым, который предупреждает о рассвете. Как правило, альба оформляется строфическим диалогом».
Пероносец:
«Я представил уже «магистра поэтов» Гираута де Борнейля. Он не только может вести спор о задачах и приемах поэзии, но также является непревзойденным мастером альбы».
Гираут де Борнейль:
«Молю тебя, всесильный, светлый бог,
Чтоб друг живым уйти отсюда мог!
Да бодрствует над ним твоя десница!
С зари вечерней здесь свиданье длится,
И близок час рассвета.
Мой милый друг, взгляните на восток!
Уже господь и ту звезду зажег,
Что нам вещает, как близка денница.
Не медлите! Давно пора проститься,
И близок час рассвета.
Мой милый друг, опасный этот час:
Вот пенье птиц, как звонкий утра глас,
Сюда летит через леса и нивы.
Боюсь, проснется сам барон ревнивый, —
Ведь близок час рассвета!
Мой милый друг! Я с вечера не спал,
Всю ночь я на коленях простоял:
Творца молил я жаркими словами
О том, чтоб снова свидеться мне с вами.
А близок час рассвета.
Мой милый друг, да кто же заклинал,
Чтоб я и глаз на страже не смыкал!
Я вас готов оберегать часами, —
Зачем же мной пренебрегли вы сами!
А близок час рассвета».
«Мой добрый друг! Ах если бы навек
Продлилась ночь любви и сладких нег!
Моя подруга так сейчас прекрасна,
Что, верьте мне, пугать меня напрасно
Ревнивцем в час рассвета!»
1-й герольд:
«Воспели трубадуры нам любовь!
Мы к миннезингерам взываем вновь!»
Пероносец миннезингера:
«Рыцарь Генрих из рода Морунген в Верхней Саксонии представит на ваш суд обработку мотивов утренней песни в форме Wechsel – «обмена» строф, произносимых по очереди рыцарем и дамой».
Рыцарь:
«– Увы, еще когда-нибудь
Узрю во тьме ночей
Белее снега грудь
Возлюбленной моей?
Ночь пронизав до дна,
Сверкала так она,
Что думал я: луна!
Уже светало».
Дама:
«– Увы, когда-нибудь опять
Мне б до рассвета с милым
Лежать и не вздыхать
С предчувствием унылым:
«Увы, уж день настал»,
Как он в ту ночь вздыхал,
Когда со мной лежал:
Уже светало».
Рыцарь:
«– Увы, лобзанья без конца
Я чувствовал во сне;
Текли с ее лица
Потоки слез по мне.
Но я их смог унять,
Прося меня обнять,
К себе тесней прижать.
Уже светало».
Дама:
«– Увы, хотел желанный мой
С зари до поздних пор
Моей простой красой
Свой жадный тешить взор.
Готов был каждый раз,
Глядеть хоть целый час.
Уже светало».
1-й герольд:
«Пришла пора представить пасторелу.
О, рыцари пера, мы просим вас на
сцену!»
2-й герольд:
«Пасторела (пастурела) – жанр с устойчивым сюжетом и системой персонажей, отступающий от норм высокой куртуазии. то есть «истинной», «совершенной» любви. Пасторела воспевает «пошлую», телесную любовь («низкая куртуазия»). В ней представлена сцена встречи рыцаря с пастушкой, которую он пытается соблазнить. В сюжет может быть включен влюбленный в пастушку пастух. Создателем этого жанра считают поэта Маркабрю».
Пероносец Маркабрю:
«Мой господин родом из Гаскони на юго-западе Прованса. В своих энергичных, грубоватых стихах он порицает праздное занятие любовью и нравы, царящие в провансальском обществе. В пастореле, принадлежащей его перу, рыцарь ведет беседу с очаровательной пастушкой, пытаясь соблазнить ее. Но здравомыслящая девушка отказывает ему».
Рыцарь:
«Встретил пастушку вчера я,
Здесь, у ограды, блуждая.
Бойкая, хоть и простая,
Мне повстречалась девица.
Шубка на ней меховая
И кацавейка цветная,
Чепчик – от ветра прикрыться.
К ней обратился тогда я:
– Милочка! Лишь за цветами
Шел я, но вдруг будто в раме
Вижу вас между кустами.
Как хороши вы, девица!
Скучно одной тут часами,
Да и не справитесь сами —
Стадо у вас разбежится!
Пастушка:
– Дон! Не одними словами,
Надо служить и делами
Донне, восславленной вами.
Право, – сказала девица, —
Столько забот со стадами!
С вами пустыми речами
Тешиться мне не годится.
Рыцарь:
– Милочка, феи успели
Вас одарить с колыбели, —
Но непонятно ужели
Вам, дорогая девица,
Как бы вы похорошели,
Если с собой бы велели
Рядышком мне приютиться!
Пастушка:
– Дон! Те хвалы, что вы пели,
Слушала я еле-еле, —
Так они мне надоели!
Право, – сказала девица, —
Что бы вы там ни хотели,
Видно судьба пустомеле
В замок ни с чем воротиться!
Рыцарь:
– Милочка! Божье творенье
Ищет везде наслажденья,
И рождены, без сомненья,
Мы друг для друга, девица!
Вас призываю под сень я, —
Дайте же без промедленья
Сладкому делу свершиться!
Пастушка:
– Дон! Лишь дурак от рожденья
Легкой любви развлеченья
Ищет у всех в нетерпенье.
Ровню пусть любит девица.
Исстари общее мненье:
Если душа в запустенье,
В ней лишь безумство плодится.
Рыцарь:
– Милочка! Вы загляденье!
Полно же без сожаленья
Так над любовью глумиться.
Пастушка:
– Дон! Нам велит Провиденье:
Глупым – ловить наслажденье.
Мудрым – к блаженству
стремиться!»
1-й герольд:
«О. лучше той пастушки златовласой нет.
Мы просим миннезингеров держать ответ!»
Пероносец:
«Мой рыцарь Вальтер фон дер Фогельвейде уже скрещивал перья. Он искусен во всех поэтических упражнениях нашего времени – канцонах, диатрибах, шпрухах – и станет достойным противником даже лучшего пероносца. Его стихи отличаются простотой, изяществом, музыкальностью, непосредственностью и силой чувства к девушке-пастушке».
Вальтер фон дер Фогельвейде:
«Под липой свежей,
У дубравы,
Где мы лежали с ним вдвоем,
Найдете вы те же
Цветы и травы:
Лежат, примятые, ничком.
Подле опушки соловей —
Тантарадей!
Заливался все нежней.
Убрал он ложе
Необычайно:
Сложил цветы и там и тут…
Досель прохожий
С улыбкой тайной
Глядит на тихий наш приют;
Поймет: где розы без числа —
Тантарадей!
Там голова моя была.
Мне б стыдно было,
Когда б молвою
Любовь ославилась моя.
Нет! То, как милый
Играл со мною,
Никто не знает, лишь он и я.
Да пташке видеть довелось —
Тантарадей!
Она не выдаст нас, авось».
1-й герольд:
«Венчает наш турнир сирвентеса баталия.
Пусть эта схватка превзойдет все ожидания!»
2-й герольд:
«Сирвента – строфическая песня на заимствованную мелодию. В ней прославляются сражения, крестовые походы, воспеваются бесстрашие и мужество рыцарей».
Пероносец:
«Мой хозяин Фольке де Монтеня – знатный дворянин, владелец замка Бафор. Он хороший рыцарь и хороший воин, хороший любовник и красноречивый трубадур. Он умеет быть добрым и злым; он ссорит своих соседей и друзей, но тут же мирит их. Он знаменит на весь Прованс. Но больше всего Фольке де Монтеня прославился в песенном жанре. Так послушаем же его новое творение!»
Фольке де Монтеня:
«– Перигон! Порой бесславно
Жизнь ведет свою барон,
Он и груб и неумен,
А иной виллан бесправный
Щедр, учтив, и добр, и смел,
И в науках преуспел.
Что Донне можете сказать:
Кого из этих двух избрать,
Когда к любви ее влечет?
– Мой сеньор! Уже издавна
Был обычай заведен
(И вполне разумен он!):
Если Донна благонравна,
С ровней связывать удел
Тот обычай повелел.
Как мужику любовь отдать?
Ведь это значит потерять
И уваженье и почет…»
Король:
«Сэр Лишенный Пера! Мы вынуждены удалить Вас с турнира: Вы прочитали стихотворение другого стиля. Посадите его на ограду на всеобщее посмеяние. Трубадуры Прованса, есть ли среди Вас достойный придти на выручку?»
Бертран де Борн и его пероносец (из толпы):
«Спешим на выручку!»
Пероносец:
«Мой король! Моя королева! Никто не должен хвастаться, что провансальский трубадур уклонился от скрещения перьев. Рыцарь Бертран де Борн из Лимузена, владелец замка Альтафорт, храбрый воин и опытный дипломат, почтительно предлагает не прерывать турнира и довести его до конца».
Бертран де Борн:
«Извините меня, благородные дамы и господа, и верьте, что я никогда не желал сильнее переломить с кем-нибудь перо, как желаю этого теперь. Послушайте мою сирвенту:
Мила мне радость вешних
дней,
И свежих листьев, и цветов,
И зелени гстых ветвей
Звучанье чистых голосов,
Там птиц ютится стая.
Еще милее по лугам
Считать шатры и здесь и там
И, схватки ожидая,
Скользить по рыцарским рядам
И по оседланным коням.
Мила разведка мне – и с ней
Смятенье мирных очагов,
И тяжкий топот лошадей,
И рать несметная врагов.
И весело всегда я
Спешу на приступ к высотам
И к крепким замковым стенам,
Верхом переплывая
Глубокий ров, – как горд и прям
Вознесся замок к облакам!
Вот под немолчный стук мечей
О сталь щитов и шишаков
Бег обезумевших коней
По трупам павших седоков!
А стычка удалая
Вассалов! Любо их мечам
Гулять по грудям, по плечам,
Удары раздавая!
Здесь гибель ходит по пятам,
Но лучше смерть, чем стыд и
срам.
Мне пыл сражения милей
Вина и всех земных плодов.
Но слышен клич: «Вперед!
Смелей!» —
И ржание, и стук подков.
Вот, кровью истекая,
Зовут своих: «На помощь! К нам!»
Боец и вождь в провалы ям
Летят, траву хватая,
С шипеньем кровь по головням
Бежит, подобная ручьям…
В бой, все бароны края!
Скарб, замки – все в заклад, а
там
Недолго праздновать врагам!»
1-й герольд:
«К финалу близится турнир.
Последним выступленьем удивим!»
Пероносец миннезингера:
«Рыцарь Фридрих фон Хаузен занимал видные должности при дворе императоров Генриха VI и Фридриха I Барбароссы. Ему принадлежит обработка одной из разновидностей сирвенты – крестовой песни».
Фридрих фон Хаузен:
«Ах, плоть и сердце спорят меж собою,
Что так согласно жили много дней.
И жаждет плоть с язычниками боя,
А сердце льнет избраннице своей,
Что краше всех… Скорблю я всех
сильней:
Никак я распри их не успокою.
Меня глаза измучили тоскою!
Пусть судит бог, кто из двоих правей.
Не чуялось мне быть в такой кручине,
Как в честь Христа взялся я крест нести.
Теперь я рад бы биться в Палестине;
Но верность даме встала на пути.
Как должно, душу мог бы я спасти,
Когда б желанье сердца смолкло ныне.
Но все равно ему в его гордыне,
В рай или в ад придется мне идти.
Но раз ты, сердце, глухо к уговору
И даже скорбь моя тебе чужда,
Молю, чтоб бог тебя отправил скоро
В места, где злая ждет тебя беда.
Как ты одна дерзнешь идти туда,
Бедняжка, в дом печали и укора?
И в ком найдешь ты верную опору,
Какою я служил тебе всегда?»
Король бросает жезл, и на сцене собираются все участники турнира: трубадуры, миннезингеры, их пероносцы. Король решает, кто является победителем в каждом жанре. Он пишет на грамотах имена победителей ивручает их герольдам. Те в свою очередь называют имена и вызывают рыцарей под звуки труб. Затем герольды громогласно провозглашают славу победителям:
«Поем мы честь всем храбрецам
И тем, кто бился до конца.
Слава тому, кто победил
И сердце Дамы покорил».
Дамы и все зрители выражают свой восторг. Рыцаря-победителя подводят к трону Дамы Сердца. Он становится на одно колено перед ней. Дама Сердца величавой поступью сходит с трона и возлагает на голову рыцаря великолепный венок со словами:
«Жалую тебе этот венец, сэр-рыцарь, как награду, предназначенную доблестному победителю на сегодняшнем турнире. И никогда еще венец рыцарства не был возложен на более достойное чело».
Рыцарь склоняет голову и целует руку Прекрасной дамы, затем медленно отходит от нее и кланяется всем присутствующим. Дамы дарят поэтам свои вещи, которые те носят как талисман. После окончания турнира трубачи трубят отбой. Почетные трубадуры и миннезингеры уходят во главе своих пероносцев. Празднество завершается танцами.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.