По городу с плеером

По городу с плеером

Екатерина Бунич

Тратить несколько часов в день на дорогу – достаточно распространенная практика для жителя мегаполиса. Москва с ее огромными расстояниями и многочасовыми пробками делает повседневное перемещение еще более проблематичным и длительным.

Ежедневная мобильность, давно превратившаяся в рутину, позволяет горожанам совмещать перемещения, зачастую не требующие особого внимания, с множеством других занятий. В Лондонском музее транспорта среди экспонатов, наглядно демонстрирующих, как проводили время в пути пассажиры лондонской подземки в начале прошлого века, можно обнаружить не только причудливый, с точки зрения современного пассажира, набор вязальных спиц, но и вполне привычные для нас кроссворды и шоколадные обертки. Попробуем представить себе такую же экспозицию, посвященную современному транспорту. Можно предположить, что основу коллекции, раскрывающей особенности времяпрепровождения пассажиров начала XXI века, составит набор современных девайсов – планшеты, мобильные телефоны, плееры, электронные книги. Эти девайсы существенно меняют отношения человека и городской среды, рождая новые компетенции горожанина – “искусство координации в повседневной жизни”[88].

Музыкальный плеер – лишь один из множества современных технологических медиаторов. Поступив на мировой потребительский рынок в 1980 году[89], он стал первым устройством, сделавшим возможным индивидуальное прослушивание музыки в городской среде. Плеер внес свою лепту в “мобильную приватизацию”[90], перемещая практики частного пространства в пространство публичное. Интересно отметить, что создатели плеера изначально предусматривали возможность слушать плеер вдвоем, для чего в плеере имелось два разъема. Но этот способ так и не приобрел популярности[91]. И хотя сегодня периодически можно увидеть людей, слушающих один плеер на двоих, все же это устройство “индивидуального пользования”, в чем нас убеждают и его дизайн, и практики применения.

Отличительной особенностью плеера является тот факт, что он меняет, но не отменяет звуковой ландшафт города. Он создает причудливый микс фоновых звуков, шумов и фокусированных звуков плеера. Изменение ландшафта может достигаться вполне осознанно – включением, выключением, изменением громкости звучания. Осуществляя технические манипуляции, слушающий пытается управлять окружающей его аудиальной средой. Однако есть ситуации, когда переключение между фоновым и фокусированным звуком происходит стихийно, будучи связанным с множеством обстоятельств – интересом слушающего, соотношением громкости звуков, конкурирующими устройствами (например, звонящим телефоном).

Плеер меняет режимы восприятия города. Он ставит под сомнение и разрывает связь звука, будь то музыка или шум, с конкретными местами, заменяет его звуком посторонним. В результате подобных манипуляций связь между человеком и местом, в котором он находится, нередко полностью или частично утрачивается. Так, человек в наушниках оказывается практически нечувствительным к музыке, используемой для привлечения внимания посетителей магазинов. И все же при прослушивании плеера горожанин стремится найти баланс между звуками большого города и звуками, раздающимися из наушников.

Плеер преобразует не только аудиальное восприятие, что само по себе вполне предсказуемо, но и режимы видения. Человек, слушающий музыку при передвижении по городу, любопытным образом сочетает рассеянность и концентрированность взгляда. В частности, он обращает внимание на детали, которым в другое время не придал бы никакого значения. Помимо режима видения музыка меняет ритм движения пешехода. Она задает собственную логику перемещения, настраивая слушателя на отличающийся от привычного темп, а подчас и маршрут движения. Например, путь может намеренно удлиняться или прерываться остановкой, необходимой для того, чтобы дослушать композицию.

Плеер и практики слушания достаточно редко обращают на себя внимание исследователей, но если уж они попадают в сферу интересов социальных аналитиков – внимание аудитории к таким работам гарантировано. Одно из первых и наиболее ярких исследований в этой области принадлежит Полу дю Гэю, который в своей работе “Занимаясь культурными исследованиями. История Sony Walkman”[92] отмечал, что появление и массовое распространение плееров произвело своеобразную революцию в звуковом ландшафте города. Миниатюрность плеера, предопределившая его мобильность, создала возможность разрыва практик слушания и звукового ландшафта пространства.

Шухеи Хосокава также обращает внимание на отношения плеера и городской среды. Для него сам факт появления walkman является результатом урбанизации, распространения мобильного, скоростного образа жизни[93]. В отличие от Хосокавы Майкла Булла интересует обратная зависимость, а именно – возможность использования плеера для управления восприятием города[94]. Для него принципиальна мультисенсорность такого воздействия, позволяющая горожанину не только переопределять слышимое и видимое, но и создавать желаемую эмоциональную атмосферу.

В отличие от ранних работ, скорее констатирующих взаимовлияние городской среды и слушания плеера, Жан-Поль Тибо[95] предпринимает попытку разобраться в особенностях подобной связи, соединяя типы перемещения по городу со стратегиями слушания плеера[96]. В данной работе наиболее важна идея сосуществования двух темпоральностей: музыкальной и пространственной. Взаимоотношения между ними могут меняться в зависимости от того, что значимее для человека в данный момент: место назначения или сам процесс передвижения.

В своей работе я продолжу размышление над вопросами, интересовавшими Булла и Тибо десятилетие назад и до сих пор во многом остающимися без ответа: как при помощи плеера человек может управлять городскими впечатлениями? как связаны маршруты передвижения по городу и прослушивание плеера? Основу моего исследования составила серия полуструктурированных интервью с горожанами, слушающими плеер при передвижении по городу пешком и в общественном транспорте[97]. В ходе интервью информантам предлагалось описать свой обычный маршрут, восстановить, в какой момент обычно надеваются наушники и включается музыка, рассказать о возможных связях и совпадениях траектории движения и практик слушания.

Управляй плеером – управляй городом

Как отмечалось ранее, плеер предоставляет возможность мультимодального управления городским пространством, в том числе управления звуковым и визуальным ландшафтом, ритмом движения и взаимодействием с окружающими людьми. Рассмотрим каждое из направлений более подробно.

Управление звуковым и визуальным ландшафтом

Включая и выключая звук, регулируя громкость плеера, вставляя и вынимая наушники, человек выстраивает границы слышимого мира. Георг Зиммель отмечал повышенную нервность жизни в качестве одной из основных характеристик больших городов[98]. Невозможность справиться с постоянным потоком раздражителей приводит к притуплению восприятия – горожанин практически перестает реагировать на многочисленные внешние события и обстоятельства, а сами события утрачивают былую значимость. Можно предположить, что, надевая наушники, прохожий всем своим видом показывает, насколько многочисленные звуки города (шум транспорта, музыка, доносящаяся из торговых точек, крики младенцев, разговоры посторонних людей и пр.) незначимы и неинтересны для него. Однако это не так. Плеер скорее можно описать как своеобразный пульт управления, позволяющий находить баланс между звуками города и прослушиваемой музыкой. Установление баланса достигается в значительной степени за счет регулирования громкости звука плеера, а также нейтрализации внешних звуков с помощью наушников. Уменьшая или увеличивая громкость плеера, слушающий делает выбор, какие звуки для него важнее в настоящий момент – звуки городских мест или звуки плеера.

Мы вынуждены это [шум, громкие разговоры о всякой ерунде, разговоры по телефону] слушать, и от такого отгораживаешься, прибавляя громкости. Это тот барьер, которым я управляю. Когда все нормально, он опущен. Если дискомфорт, который я могу позволить себе не воспринимать, просто делаю громче. Отойти не всегда можно, это последний уровень защиты (Алексей, 34 года, программист).

Помимо управления звуком горожанин при помощи плеера управляет и визуальным восприятием. Один из выводов исследования Жан-Поля Тибо заключался в том, что связь между зрением и слухом у человека, идущего по улице и слушающего плеер, обостряется. Бытует мнение, что слушающий плеер практически оторван от реальности и погружен в собственный мир. Такого рода убеждения подпитывают периодические новостные сообщения о гибели пешеходов, слушающих плеер. Представления о “слепо-глухоте” слушателей плеера находят отражение и в массовой культуре. Так, на них построен один из эпизодов культового фильма Джеймса Кэмерона “Терминатор”. Соседка главной героини фильма постоянно слушает плеер. Даже занятие любовью для нее – недостаточное основание, чтобы расстаться с наушниками. Вся громкая сцена убийства ее приятеля в спальне, в то время как она готовит напитки на кухне, проходит буквально мимо ее ушей, пока к ее ногам, проломив стену, не падает уже мертвый возлюбленный. Впрочем, фильм, вышедший на экраны в 1984 году на волне популярности плеера в США, едва ли оказал значимое влияние на настроение и намерения желающих контролировать собственную звуковую среду[99].

И все же интересно понять, как слушание плеера связано с концентрацией внимания. Определенно музыка обладает способностью вызывать в памяти некоторые культурные образы, направляющие восприятие. Так, один из информантов отмечал, что, слушая классическую музыку, он в большей степени обращает внимание на природу, слушая рок-н-ролл – на проезжающие мимо автомобили. Однако влияние плеера куда более неоднозначно. С одной стороны, плеер усиливает восприятие города в “фоновом режиме”, сосредотачивая слушателя на звуках музыки:

Гораздо приятнее сосредоточиться на словах, на тексте, на любимой музыке, своих ощущениях. Если ты стоишь просто, тебе надо смотреть на людей, тебе надо слушать их разговоры. Или зайдет кто-нибудь, играет на гармошке. Мне кажется, что он [плеер] огораживает от лишней информации. Я сосредотачиваюсь на той информации, на которой я хочу сосредотачиваться. Когда я ничего не делаю, я буду тщательно разглядывать всех людей, читать рекламу. А когда я слушаю музыку, я просто слушаю ее очень вдумчиво, пытаюсь получать от этого удовольствие. Я этим занята – и замечательно (Кристина, 21 год, студентка).

С другой стороны, музыка перефокусирует внимание слушателя плеера. В его поле зрения могут оказаться обычно незамечаемые предметы, люди, события. Объекты, настолько привычные, что о них не задумываются вовсе, в определенные моменты начинают наделяться смыслом – происходит своего рода ресимволизация городской среды. Городское зрение становится более детальным, а образ города – более сложным и многослойным:

Музыка может улучшить настроение или как-то на него повлиять, что я начинаю на что-то обращать внимание, глубже воспринимать. Когда в метро ехала сейчас, в какой-то момент запрокинула голову назад и стала смотреть в окно на потолок. Там было видно эти штуки, провода, как они мелькают, когда поезд едет. Если бы у меня не было музыки в ушах, я бы туда, может, не посмотрела. Наверное, музыка влияет так, что я больше обращаю внимание на детали (Полина, 23 года, студентка).

Управление ритмом

Плеер меняет и ритмы передвижения в городском пространстве. По мнению Тии ДеНоры, музыка подавляет перформативную сущность тела, заставляя человека двигаться в соответствии с музыкальным ритмом[100]. Однако такое утверждение видится мне несколько преувеличенным. Действительно, в занятиях аэробикой, которые исследовала ДеНора, музыка навязывает определенный ритм движения: ускорение музыкального темпа приводит к ускорению темпа движения, и наоборот. Однако можно предположить, что дело заключается не столько в музыке, сколько в самой ситуации и связанных с ней социальных ожиданиях/принуждениях. В фитнес-клубе музыка – лишь одна из составляющих сложно устроенного механизма принуждения, наряду с устройством пространства, оптическими режимами (общественным и самоконтролем) и пр.

В большом городе его собственные ритмы – будь то скорость передвижения в метро или размеренность уличной прогулки – оказываются гораздо более директивными по сравнению с музыкой. В частности, Джон Урри напоминает о значительной роли пространства и связанных с ним конвенций в определении ритмики движения[101]. Как пользователи метрополитена мы все хорошо помним постоянно раздающиеся призывы не задерживаться и освобождать вагоны или проходить вперед по эскалатору. Эти обращения – декларации транзитности пространства. Дополняя идею Урри, Филипа Вундерлих подчеркивает, что не только устройство или конвенции, но и ритмы окружающей среды во многом предопределяют ритмику движения пешехода[102]. Музыка, выбираемая слушателем плеера, в этой ситуации скорее освобождает от принудительности и навязчивости ритмов города, хотя, конечно, не гарантирует полной свободы действий.

Отдавая предпочтение быстрой или медленной музыке, пешеходы задают себе ритм перемещения. Порой выбор музыки определяется исключительно ее “скоростными характеристиками”, оставляя в стороне иные достоинства:

Это уже такой инстинкт, если тебе надо быстро добежать до работы, чтобы сделать это быстрее, я ставлю быструю музыку (Анна, 36 лет, преподаватель).

Медленная музыка влияет, скорее всего, успокаивающе, придает плавный ритм ходьбе, плавный ритм передвижения (Елена, 61 год, пенсионерка).

Выбор музыки нередко связан и с выбором стиля взаимодействия с окружающими. Музыка становится императивом действий, оправдывающим концентрированность на себе, в ряде случаев оборачивающуюся агрессией к находящимся рядом:

А иногда, если я иду куда-то и очень спешу, я злюсь, в плохом настроении, включаю какую-нибудь жесткую громкую музыку. И мне так проще гораздо расталкивать людей в метро. Так вот отключиться и чуть-чуть агрессивно. Но я так двигаюсь не потому, что музыка такая, я специально ее ставлю, потому что я хочу идти вот так и переть (Кристина, 21 год, студентка).

Однако не стоит переоценивать возможность пешехода выбрать оптимальную для себя скорость перемещения в многомиллионном городе. Кто-то безропотно подчиняется логике пространства, не полагаясь ни на свои усилия, ни на “музыкальный допинг”:

Ну, конечно, я стараюсь с потоком двигаться. Это первое правило Москвы – двигайся вместе с потоком. От музыки это не зависит (Дмитрий, 21 год, студент).

В этом случае музыка скорее выполняет задачу синхронизации, настраивает пешехода на требуемый ритм движения:

Есть музыка, которая соответствует темпу толпы. То есть сначала попалась случайно, потом я принудительно на нее переключаюсь. Так я и себя не загоняю, лишний раз в людей не втыкаюсь, и сам не слишком медленно иду, в меня никто не втыкается (Алексей, 34 года, программист).

Управление взаимодействием с другими людьми

Слушатель плеера намеренно или спонтанно переформатирует привычное городское общение. И без того существующая между горожанами социальная дистанция усиливается плеером, становящимся для его обладателя “гарантом неприкосновенности” или информационным щитом, нередко дополняемым другими “защитными средствами”:

Если у меня в ушах плеер, а в руках книжка, скорее всего, меня не будут трогать. Я этим говорю, что не очень хочу с кем-то общаться (Евгения, 20 лет, студентка).

Понимая неизбежность усилий, связанных с привлечением внимания, горожане нередко предпочитают общение с более доступным собеседником.

Однако полностью исключить слушателей плеера из городской коммуникации невозможно, слишком распространенным “расширением тела” за последние десятилетия стал этот девайс. Анекдотичным подтверждением его “инкорпорированности” можно считать требования к визовой фотографии, предъявляемые консульскими службами США. К анкете заявитель должен приложить фотографию “в обычном виде”; одно из уточнений к этому требованию гласит: “Только без наушников”.

Плеер создает особый аудиальный этикет, специфика которого в намеренном поддержании дистанции. Негласные городские конвенции предостерегают слушателя плеера от звуковой экспансии, предписывая ему не навязывать окружающим свою музыку, не заполнять ею общее пространство. Несколько информантов отметили, что остановка поезда в туннеле является для них поводом уменьшить громкость звука плеера. Правда, вежливость – не единственная причина такого поступка. Во многих случаях прослушивание музыки расценивается как занятие сугубо индивидуальное, призванное избегать свидетелей.

Частью аудиального этикета можно считать правило “одного наушника”. Слушающий музыку зачастую прекрасно слышит собеседника. Снимая один наушник, он скорее демонстрирует свою готовность к общению, сокращение, но не отмену дистанции. Второй наушник все же остается напоминанием о погруженности в свои дела:

Есть новый этикет. Когда тебя человек что-то спрашивает, при подходе автоматический жест – вынимаешь ухо (Алексей, 34 года, программист).

Решение снять один наушник обычно связано с краткой коммуникацией (например, прохожий что-нибудь спрашивает у слушателя плеера). Другая стратегия – “снять наушники совсем” – выбирается в ситуациях, когда человек готов к общению без каких-либо условий.

Оставаться в наушниках горожанам позволяет рутинизированность городской жизни. Например, процесс покупки в супермаркете достаточно предсказуем и не требует особой концентрации внимания. И все же, если рутина нарушается, слушателю приходится более плотно включаться в коммуникацию:

Я снимаю один [наушник, когда подхожу к кассе]. Чаще всего, это такая технология: ты снимаешь один наушник, за воротник. И дальше туда. ‹…› сейчас обхожусь одним наушником, и, по-моему, кассиры привыкли ко мне. Бывают случаи, когда не снимаю, но это же очень автоматизированный процесс. То есть ты знаешь, что карточка, деньги, просишь пакетик, тебе дают пакетик. То есть в принципе это не нуждается даже ни в каких ответах, иногда не вынимаю. Но бывает такое, что ко мне продавщица обращается, а я не слышу, и я: “Что?” А она: “Наклейки собираете?” (Смеется.) Я не собираю никакие наклейки, и я не ждала от нее этого вопроса. Поэтому стараюсь вынимать, быть как-то вежливее (Анна, 36 лет, преподаватель).

Нельзя сказать, что слушателю плеера всегда удается отстраняться от общения. Стремление сохранить дистанцию иногда оборачивается ее радикальным сокращением: пытаясь привлечь внимание, окружающие дотрагиваются или тормошат отрешенного слушателя, буквально втягивая его в коммуникацию.

Мое исследование основывалось на предположении, что человек начинает слушать плеер при переходе из частного пространства в публичное[103], хотя вполне очевидно, что четкой границы между этими пространствами (например, в виде порога квартиры) нет. Однако выяснилось, что слушание напрямую не подчиняется демаркационным линиям:

Я вхожу домой и сразу плеер не выключаю, я трек дослушиваю и потом только выключаю. Тоже чуть-чуть уважаю то, что слушаю (Алексей, 34 года, программист).

Скорее оно зависит от наполнения пространства и становится принципиально невозможным в соседстве со значимыми другими:

Вот когда я выхожу из квартиры, закрываю дверь, уже в лифте я себе в уши затыкаю. Дальше я иду от своего дома до Таганской радиальной, еду до Охотного ряда через Кузнецкий мост. Плеер я вынимаю, только когда вхожу в институт и начинают люди здороваться. Надо им как-то отвечать (Светлана, 45 лет, преподаватель).

Таким образом, слушая плеер, горожане стремятся синхронизировать свой опыт – опыт горожан – с городским пространством, найти баланс между музыкой в плеере и звуками города, картинкой в виде ассоциаций, связанных с музыкой, и реальной городской средой, сделать сопряженными ритм движения и ритм музыки. Конечно же, постоянное удержание этого баланса невозможно. Интересной представляется сама идея осознанной и частично управляемой синхронизации собственного опыта с городским пространством. Современные технологии предлагают новые способы подобного соответствия. Например, специальные наборы треков для прогулок по конкретным местам. В ближайшем будущем, возможно, стоит ожидать появления технологий, определяющих, какую музыку человеку следует слушать, исходя из его физиологических показателей (частота пульса, давление и т. п.), скорости его передвижения и места, в котором он находится. Но сколь бы совершенной ни была техника, последний шаг в управлении все равно будет принадлежать человеку, решающему доверить выбор музыки машине или совершать его самостоятельно.

“Нормальные герои всегда идут в обход”

Ф. Вундерлих выделяет три вида ходьбы[104]: ходьба к цели (purposive walking), дискурсивная ходьба (discursive walking) и концептуальная ходьба (conceptual walking). Ходьба к цели подчинена стремлению дойти до определенного места. Ее типичный пример – маршрут “дом – работа”. Часто подобного рода движение сопровождается “посторонними занятиями” – слушанием музыки или разговорами по мобильному телефону. В случае дискурсивной ходьбы путешествие оказывается гораздо важнее достижения конечной цели. И, наконец, концептуальная ходьба – это способ узнавания городского пространства, размышления о нем.

Слушание плеера может быть музыкальным аккомпанементом любого из этих видов ходьбы. Однако оно может наделяться и самостоятельной ценностью. Для многих информантов крайне важно, чтобы их перемещение по городу постоянно сопровождалось музыкой. Они не готовы расстаться со своим звуковым коконом (audio bubble), не готовы позволить городу навязывать им звуковую палитру. Если у них разряжается плеер, а другое воспроизводящее музыку устройство отсутствует, они стараются ускориться или сократить маршрут. Одна из моих собеседниц даже отмечала, что, если зарядка ее плеера на исходе, она нередко звонит сестре и предлагает встретиться, чтобы вместе дойти до дома. Звук голоса оказывается вполне подходящей заменой механически воспроизводимым звукам музыки. Интересно, что в данном случае чувствует спутница, воспринимаемая в качестве дублера механизма?

Заключение

Плеер стал постоянным спутником огромного количества людей самых разных возрастов и занятий. Это чувственный протез, без которого многие просто не мыслят своего существования. Предоставляя возможность горожанам управлять своим восприятием, он помещает людей в уютный кокон, открывающийся и закрывающийся по желанию их обладателей. На смену и на помощь плееру приходят новые технические средства – мобильные телефоны, ipad-ы, превращающие слушание в городе в рутинную практику, в возможность, которая “всегда с тобой”. Постоянно обновляемые технологии обещают городским исследователям интересную жизнь, ведь определенно стоит успеть “ухватить” изменения, чтобы заполнить воображаемую музейную витрину новыми экспонатами, пока те не растворились в стремительном потоке технологических новинок. Быстрая смена технологий – лучшая гарантия занятости городских исследователей, сегодня и в отдаленном будущем фиксирующих общие принципы и едва различимые нюансы взаимодействия и взаимовлияния горожан, пространств и технологий.

Сведения об информантах[105]

1. Алексей, 34 года, программист.

2. Анна, 36 лет, преподаватель.

3. Кристина, 21 год, студентка.

4. Надежда, 28 лет, врач.

5. Полина, 23 года, студентка.

6. Евгения, 20 лет, студентка.

7. Мария, 24 года, косметолог.

8. Елена, 61 год, пенсионерка.

9. Светлана, 45 лет, преподаватель.

10. Дмитрий, 21 год, студент.

11. Владимир, 25 лет, менеджер по продажам.

12. Ольга, 31 год, домохозяйка.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.