1.2.2. Киевский период

В большинстве наших былин Киев выступает как центр единого Древнерусского государства. Одни историки считают его основателем Рюрика, а другие – Олега Вещего.

Вот как Нестор – автор «Повести временных лет» (XII в.) – описывает появление Рюрика у восточных славян: «В лето 6370 (862). Изгнали варягов за море и не дали им дани, и начали сами собой владеть. И не было среди них правды, и встал род на род, и были меж ними усобицы, и начали воевать сами с собой. И сказали они себе: “Поищем себе князя, который владел бы нами и судил по праву”. И пошли за море к варягам, к руси. Те варяги назывались русью подобно тому, как другие называются свен (шведы), а иные же норманы и англы, а ещё иные готландцы, – вот так и эти прозывались. Сказали руси чудь, славяне, кривичи и весь: “Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Приходите княжить и владеть нами”. И избрались трое братьев со своими родами, и взяли с собой всю русь, и пришли к славянам и сел старший Рюрик в Новгороде, а другой – Синеус – на Белоозере, а третий – Трувор – в Изборске. И от тех варягов прозвалась Русская земля. Новгородцы же – те люди от варяжского рода, а прежде были славяне» (Размышления о России и русских. Штрихи к истории русского национального характера. Вып. I. Сост. С. К. Иванов. М., 1994. С. 31–32).

Через два года Синеус и Трувор умерли. Рюрик один решал, кому быть князем в Полоцке, где жили кривичи, кому – в Ростове, где жили меря, и т. д. На киевский престол он посадил Аскольда и Дира.

У В. О. Ключевского читаем: «Водворившись в Новгороде, Рюрик скоро возбудил против себя недовольство в туземцах. В одном своде написано, что через два года по призвании новгородцы оскорбились, говоря: “быть нам рабами и много зла пострадать от Рюрика и земляков его”. Составился даже какой-то заговор. Рюрик убил вождя этого заговора, “храбраго Вадима”, и перебил много новгородцев, его соумышленников (Ключевский В. О. Краткое пособие по русской истории. М., 1992. С. 24).

После смерти Рюрика в 879 г. в Новгороде стал княжить Олег. В 882 г. со своими воинами, среди которых были не только варяги, но и восточные славяне, он завоевал Смоленск и Любич, а затем – Киев.

Своим соплеменникам Аскольду и Диру Олег передал: «Купцы мы, едем в греки от Олега и от Игоря княжича (малолетнего сына Рюрика. – В. Д.), да приходите к роду своему и к нам» (Википедия. Олег Вещий).

«Когда Аскольд и Дир вышли из города, Олег объявил им: “Вы нєста кн?з? ни роду кн?ж? – но азъ єсмь роду кн?ж?” (“Вы не князья и не княжего роду, а я княжего роду”) и предъявил наследника Рюрика, малолетнего Игоря, после чего Аскольд и Дир были убиты» (там же).

Первые киевские Рюриковичи выстраиваются в такую цепочку:

Олег (882–912) – Игорь (912–945) – Святослав (945–972) – Ярополк (972–978) – Владимир (978–1015).

Вот как В. О. Ключевский объясняет образование Киевского княжества (государства): «Из соединения местных варяжских княжеств и сохранивших самостоятельность городовых областей образовалось великое княжество Киевское. Образование этого княжества было подготовлено указанными выше экономическими и политическими фактами. На каких бы пунктах русского промышленного мира ни появлялись варяжские князья, их постоянно тянуло к городу на южной окраине этого мира, замыкавшему цепь русских городов по речной линии Днепра – Волхова, – к Киеву. Здесь заморские искатели выгодного найма и торгового барыша могли поживиться всего более. Киев был сборным пунктом русской торговли; к нему стекались торговыя лодки отовсюду, с Волхова, Западной Двины, верхнего Днепра и его притоков. Кто владел Киевом, тот держал в своих руках ключ от главных ворот русской торговли. Вот почему всех варяжских князей, появлявшихся на севере, тянуло к Киеву. Из-за него они соперничали друг с другом и истребляли один другого. Так, новгородский князь Олег за Киев погубил земляков своих Аскольда и Дира; так и другой новгородский князь Владимир за тот же Киев погубил своего родного брата Ярополка» (Ключевский В. О. Краткое пособие по русской истории. М., 1992. С. 24–25).

Вот как Владимир Красное Солнышко в 978 г. погубил Ярополка: «С большим варяжским войском и новгородской дружиной Владимир осадил Киев, где запёрся Ярополк. По версии летописи, воевода Ярополка Блуд, подкупленный Владимиром, заставил Ярополка бежать в маленький городок Родень, запугав мятежом киевлян. В Родне Владимир заманил Ярополка на переговоры и приказал двум варягам поднять “его мечами под пазухи”. Беременную жену Ярополка, бывшую греческую монахиню, Владимир взял в наложницы» (Википедия. Владимир Святославич).

Владимир правил Киевским государством 37 лет. Своё имя он прославил, во-первых, тем, что в 988 г. крестил Русь, а во-вторых, тем, что, благодаря своим многочисленным военным походам, укрепил независимость и единство Киевской Руси.

В 1015 г. Владимир умер. На его место на четыре года водворился его сын Святополк (1015–1019). Он получил прозвище Окаянный. Если его отец, чтобы стать великим князем в Киеве, убил только одного брата, то Святополк уничтожил сразу трёх братьев – Бориса, Глеба и Святослава.

Но у Владимира был ещё один сын – Ярослав, получивший от церкви лестное имя Мудрый. Он выдворил Святополка Окаян ного из Киева и был великим киевским князем с 1019 г. по 1054. 35 лет! Лишь на два года меньше, чем его отец. Почему же имя Ярослава Мудрого даже не упоминается в былинах? Вот как на этот вопрос ответил Б. А. Рыбаков:

«Он расправился с новгородским посадником, сыном Добрыни, казнив его, и засадил в подземелье последнего из своих родных братьев – Судислава. Неудивительно, что народ совершенно обошёл молчанием своеобразную фигуру хромоногого, трусливого, но властолюбивого князя, опирающегося на наёмное войско и готовившего народу суровые статьи княжеского закона. Имени Ярослава нет в былинах» (Рыб. С. 104).

После смерти Ярослава Мудрого борьба за киевский престол развернулась между его сыновьями – Изяславом, Святославом и Всеволодом. Победил Изяслав (1054–1073 и 1077–1078). Его сменил Всеволод (1078–1093).

Государственное единство Киевской Руси продолжало сохраняться при сыне Всеволода – Владимире Мономахе (1113-1125) и его сыновьях – Мстиславе (1125–1132) и Ярополке (1132–1139). Но к середине XII в. Киевская Русь распалась на 15 отдельных государств-княжеств.

Киевская Русь, как более или менее единое государство, к середине XII в. исчезло, но оно возродилось в былинах. Правит былинным Киевом только один князь – Владимир Красное Солнышко. Почему именно ему одному досталась эта роль? Эту роль приписали ему былинные сказители. Больше, чем другие князья, он слился в их сознании с единой Русью. Они мечтали об её возрождении.

В русских былинах, вместе с тем, образ князя Владимира далёк от идеализации. Нет ни одной былины, где бы был изображён его бой с врагами. Несмотря на то, что он принимает участие в событиях, изображённых в былинах киевского цикла, его роль в них выглядит весьма скромно. Он находится в тени своих богатырей. Его отношения с ними далеки от идиллических. Но ему принадлежит первопрестольная власть в Киеве. Вот почему в служении Владимиру киевские богатыри видели единственную возможность служить Русскому государству.

Дунай Иванович

Попасть в когорту русских богатырей очень трудно. Былины о Дунае Ивановиче показывают: для того, чтобы стать подлинным богатырём, одной богатырской силы далеко недостаточно, необходимо обладать богатырским духом.

Среди киевских богатырей Дунай держится особняком. В защите русского государства он никакого участия не принимает. Никаких подвигов не совершает. Уже поэтому его путь к киевским богатырям оказывается под сомнением.

Обстоятельства как будто благоприятствуют Дунаю. Владимир отправляет его к его бывшему хозяину – литовскому королю – просить для киевского князя руки его младшей дочери Апраксии (Евпраксии, Опраксии, Опраксы). Над головой Дуная зажглась счастливая звёздочка. Он с рвением приступил к выполнению княжеского поручения.

Литовский князь встретил Дуная гостеприимно:

Жил ты у меня три году;

Первый год жил ты во конюхах,

А другой год жил ты во чашниках,

А третий год жил ты во стольниках,

Верой служил, верой-правдою.

За твои услуги молодецкие

Посажу тебя за больший стол,

За больший стол, в большо мест?;

Ешь, молодец, досыта,

И пей, молодец, долюби.

Настроение литовского короля мгновенно переменилось, как только он услышал от Дуная о предложении киевского князя. Король был возмущён тем, что Владимир просит руки младшей дочери – Апраксии, а не старшей – Настасьи. Настал звёздный час Дуная:

Выставал Дунай на резвы ноги,

И здымал рученьки выше своей буйной головы,

И опирается на рученьки о дубовый стол:

Столы дубовые раскряталися,

Питья на столах проливалися,

Вся посуда рассыпалася,

Все татаровья испужалися.

Испугался и литовский король. Сватовство в конце концов оказалось удачным. Апраксия оказалась в Киеве. Но в Киев Дунай привёз и свою невесту – Настасью, с которой он был в любовных отношениях ещё в те годы, когда служил у её отца. Происходит двойная свадьба – Владимира и Дуная. Всё прекрасно! Однако радоваться Дунаю пришлось недолго. Его подвело хвастовство. На пиру у Владимира он расхвастался:

Нет меня лучше молодца во всём Киеве!

Ай никто не смел ехать посвататься

Да и за славного князя за Владимира

На Опраксии королевичной.

Сам я женился и людей женил,

Сам я боец и удалой молодец.

Не богатырское это дело – хвастаться. «Такая похвальба, – читаем у В. Я. Проппа, – показывает, что Дунай, несмотря на удачу своего предприятия, не переродился в подлинного героя, которому было бы место среди киевских богатырей» (Пр. С. 145).

Хвастовство погубило Дуная. Он стал хвастаться своей меткостью в стрельбе из лука. Дело кончилось тем, что он сначала убил свою жену, а потом и себя. Вот каким был эпилог:

Где пала Дунаева головушка,

Протекала речка Дунай-река,

А где пала Настасьина головушка,

Протекала речка Настасья-река.

Михайло Поток

На пути к богатырству Михайло Дунаевич Поток (Михайло Иванович Потык) ушёл значительно дальше Дуная. Он храбр. Его любят киевские богатыри. Он исправно исполняет поручения Владимира. Но всё это рушится после встречи с белой лебедью, которая оказалась красной девицей по имени Авдотья Леховидьевна (Марья Лебедь белая). В одно мгновение Поток теряет голову от страсти к ней. Без всяких раздумий он на ней женится и живёт с нею, как во сне, полтора года. Но случилось горе:

А у Потока Михайла Дунаевича

С молодой женой Авдотьей Леховидьевной

Немного житья было – полтора года.

Захворала Авдотьюшка Леховидьевна,

С вечера она расхворалася,

Ко полуночи разболелася,

Ко утру и преставилась.

Вместе со своим конём и сбруею ратною Поток опускается в могилу своей жены и оживляет её с помощью живой воды. Между тем Авдотья Леховидьевна оказалась ведьмой. Она приколдовала Потока. С её чарами он справиться был не в состоянии. Этого достаточно, чтобы исключить Потока из числа подлинных киевских богатырей.

Злая жена-колдунья превращает Потока в камень. Его обращает в человека Микула Селянинович. Но даже и после этого он не в состоянии справиться с колдовскими чарами. Обратившись человеком, перво-наперво он вспоминает о своей искусительнице:

И не спрашивал ни про Киев-град,

Ни про князей-бояр, про богатырей,

– Ай же, братья мои названые!

А где моя богатырска молода жена?

Пропала богатырская головушка! «Богатырь, побеждённый любовным порывом, – подытоживает В. Я. Пропп, – в эпосе не может изображаться как герой в собственном смысле этого слова» (Пр. С. 118).

В поздних былинах Михайла Поток чудесным образом возрождается. В плеяде киевских богатырей он становится её равноправным членом.

Добрыня Никитич

Ни в Святогоре, ни в Волхе, ни в Дунае, ни в Потоке мы ещё не обнаруживаем подлинных богатырей. Они ещё не обладают необходимыми качествами настоящих русских богатырей, главное из которых – быть героическим защитником Русского государства. Первым подлинным русским богатырём становится Добрыня Никитич (Микитинец) – главный герой киевского периода в древнерусском былинном творчестве. Среди всех киевских богатырей он больше всех приблизился в этот период к идеалу русского богатыря. В следующий, владимиро-суздальский, период ему на смену придёт Илья Муромец.

В летописях описывается исторический Добрыня – дядя киевского князя Владимира, его воспитатель и первый советник. В «Википедии» читаем: «Владимир захватил перешедший на сторону Киева Полоцк, перебив семью правителя города князя Рогволода, причём по совету своего дяди Добрыни Владимир сначала изнасиловал Рогнеду на глазах её родителей, а затем убил её отца и двух братьев. Княжну Рогнеду, просватанную прежде за Ярополка (родного брата Владимира. – В. Д.), он насильно взял в жёны. Именно отказ Рогнеды на сватовство Владимира и вызвал его месть: княжна считала недопустимым выйти замуж за сына наложницы, коим был Владимир (он был сыном князя Святослава и его рабыни Малуши. – В. Д.). Её слова “не хочу розути робичича” (“не хочу разувать раба”) согласно славянскому обычаю разувания супруга сильно унизили Владимира и Добрыню, так как намекали на статус матери Владимира (сестры Добрыни)».

Летописный Добрыня был активным сподвижником киевского князя. До нашего времени сохранилась пословица о том, как по приказу Владимира вместе с Путятой он крестил новгородцев: Путята крестил их мечом, а Добрыня – огнём. Эта пословица свидетельствует о том, что христианизация Киевской Руси осуществлялась насильственно. Народ ей оказывал сопротивление. Приходилось применять насилие.

В. Ф. Миллер и Б. А. Рыбаков высказали мнение о том, что летописного Добрыню следует считать прототипом былинного Добрыни. В. Я. Пропп и В. Н. Путилов это мнение отвергли. Вот что по этому поводу писали наши выдающиеся фольклористы:

«Добрыней звали дядю Владимира Святославича. О нём есть известия в летописи; говорится, в частности, что он помогал насаждать христианство. На основании летописных данных некоторые учёные считали исторического Добрыню прототипом былинного героя. Однако для таких сопоставлений нет серьёзных оснований. Совпадение в именах объясняется тем, что в древней Руси имя Добрыня было очень распространено (на основании сохранившихся документов можно назвать до семидесяти человек, носивших это имя). Добрыня-богатырь – не историческое лицо, а образ, созданный народной фантазией» (ПП. С. 34).

В былине «Добрыня и Змей» образ Добрыни выглядит не столько былинным, сколько сказочным. Добрыня в ней сражается со Змеем – героем, который со временем целиком переместится в сказки.

Несмотря на запрет матери, Добрыня решил искупаться в Пучай-реке.

Налетела на молодого Добрынюшку

Ай змеинище да то Горынище,

Ай о трёх змеинище о головах,

О двенадцати она о хоботах.

Не удалось Змею победить Добрынюшку. Молодой богатырь победил Змея без оружия, которое осталось на берегу. Он победил его колпаком, который нашёл на крутом береге.

Он берёт-то тот колпак да во белы ручки,

Он со тоей ли досадушки великоей

Да ударил он змеинища Горынища.

Ещё пала-то змея да на сыру землю,

На сыру-то землю пала во ковыль-траву.

Молодой-то Добрынюшка Микитинец

Очень смелый был да оворотистой.

Он ещё и жалостливый был. Сжалился над Змеем и отпустил его живым. Но Змей есть Змей! Недолго думая, он унёс из Киева племянницу князя Владимира Забавушку Путятичну. Прибыл Добрыня в Киев-град. Взмолился киевский князь:

Ты молоденький Добрынюшка Микитинец!

Налагаю тебе служебку великую,

Да й велику служебку немаленьку:

Ай ты съезди-тко во далече во чисто поле,

Ко тым славным ко горам ко сорочинскиим,

Да сходи-тко ты во норы во змеиные,

Отыщи-тко племничку любимую,

А прекрасную Забавушку Путятичну,

Привези-тко ты ю в стольно Киев-град.

Пригорюнился Добрынюшка. Пришёл к матери жаловаться. Та его успокоила: «Утро мудреннее живёт вечера». Мать худого не скажет. Так оно и оказалось! Добрался Добрыня на следующий день до змеиных нор и освободил прекрасную Забаву Путятичну.

Стал Добрыня служить киевскому князю верой и правдою. Он стал богатырём не только по силе тела, но и по силе духа.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.