Никаких революций! В чью честь наименованы канал Грибоедова и улица Чайковского?

Никаких революций!

В чью честь наименованы канал Грибоедова и улица Чайковского?

Военный инженер Константин Дмитриевич Грибоедов остался в памяти петербуржцев благодаря одному звучному, хотя и малоаппетитному слову: «фекалепровод». Именно такую систему предложил он возвести в городе в 1912 году. Дело в том, что в старом Петербурге не было нормальной канализации, а потому вопросы очистки выгребных ям и доставки «золота» в места, отдаленные от города, стояли ребром. Золотари возили фекалии по городу на повозках, и это не прибавляло чистоты ни тротуарам, ни воздуху. Да и санитарную обстановку, конечно же, не улучшало.

Городская власть давно думала об устройстве канализации, но ей это достижение цивилизации было не по карману. Приходилось использовать полумеры. Одной из них и должен был стать проект инженера Грибоедова. Согласно смелому замыслу, в каждой из частей Петербурга должны были появиться бетонные подземные резервуары – «фекалеприемники», откуда «золото» должно было с помощью сжатого воздуха перемещаться в трубы и двигаться в сторону моря или свалки. К конечному пункту маршрута.

Конечно, и в этом проекте были недостатки. Сбрасывать фекалии в море – путь не самый экологичный. Да и другой нюанс стоит отметить: военный инженер предлагал доставлять фекалии до резервуаров на тех же повозках, пусть и в герметичных бочках.

И все-таки проект Константина Дмитриевича Грибоедова был для Петербурга шагом вперед. Строительство системы начали, успешно возвели один «фекалеприемник», но после этого все застопорилось: началась новая политическая эра. Сам Грибоедов, правда, этой эры уже не увидел: умер он в 1913 году, не дожив и до 55 лет, и был похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры.

К чему такой длинный рассказ? А вот к чему: осенью 1923 года Екатерининский канал был переименован в честь Грибоедова. И некоторые вполне себе толстые издания доныне утверждают: сделано это было в честь инженера Грибоедова. Труженик городского хозяйства, мол, был духовно ближе новой власти, чем социально чуждый драматург.

Попутно стали возникать и легенды. Не только про инженера. Вот такая, например: строительством Екатерининского канала руководил некто Грибоедов, отчего в народе канал звали Грибоедовой канавой, а советская власть только узаконила бытовое наименование.

Однако все эти построения рассыпаются, стоит только заглянуть в первоисточники. Дело в том, что канал, если следовать строго букве документов, был назван в 1923 году так: канал Писателя Грибоедова. Три слова, причем два последних с большой буквы. Той осенью на карте Петрограда появилось сразу несколько сложносоставных наименований: улица Писателя Чехова, улица Писателя Белинского, площадь Писателя Тургенева, площадь Зодчего Растрелли, улица Зодчего Росси… Из них потом сохранило неприкосновенность только последнее, а вот остальные были сокращены.

Хорошо известно, кстати, и кто строил Екатерининский канал. Никаких Грибоедовых, а потому и никакой Грибоедовой канавы. Честь строительства переустройства речки Кривуши в соответствующий столичному уровню канал принадлежит целому ряду известных военных инженеров, в числе которых отец фельдмаршала Кутузова Илларион Михайлович. Вот это бы помнить стоило.

С каналом Грибоедова разобрались, теперь очередь за улицей Чайковского. Что с ней? В чью честь она наименована?

Здесь ситуация во многом схожа с только что изложенной, хотя свои отличительные черты у нее есть. Той же осенью 1923 года петроградский губернский исполком переименовал сразу четыре параллельно идущих улицы Литейной части: Захарьевскую, Сергиевскую, Фурштатскую и Шпалерную. Мотивы понятны как дважды два: первые два топонима были связаны со стоящими здесь храмами, а последние два ярко напоминали о временах царизма – фурштатом именовалась обозная часть царской армии, а шпалеры делали на придворной мануфактуре для весьма обеспеченных горожан. Какие шпалеры и какой фурштат в городе победившего пролетариата?

Так Захарьевская стала улицей Каляева – в честь бомбиста, сумевшего взорвать в Москве великого князя Сергея Александровича. Фурштатскую переименовали в улицу Петра Лаврова, известного революционера и публициста. Шпалерную – в улицу Воинова, по имени большевика, распространявшего партийную прессу на улицах Петрограда и убитого за это казаками в смутную июльскую пору 1917 года.

Три улицы – три деятеля революции.

А Сергиевская улица стала улицей Чайковского.

Вот и родилась легенда о том, что улица эта получила новое имя в честь революционера Николая Васильевича Чайковского. Очень устойчивая легенда. Говорят, даже некоторые преподаватели экономического факультета СПбГУ, расположенного на этой улице, убеждены в ее справедливости.

А вот что написано в одной из современных краеведческих книг: «Сильное подозрение, что тут намечалась широкомасштабная акция: в дворянском гнезде старого аристократического Петербурга разом ударить по всем этим Фурштатским с Кирочными – и в нос им! – террористов, поджигателей, бомбистов! Лаврова, Каляева, Салтыкова-Щедрина (последний бомб не бросал, но язвительнейший был человек). Куда в этой компании тишайшему Петру Ильичу! Но был другой Чайковский – Николай Васильевич, основатель первого народнического кружка в России. Правда, к большевикам он из своего эмигрантского далека относился неприязненно, но ведь переименовать могли еще при Временном правительстве, социалисты-то наши, а что в честь живого человека, так это еще почетнее: сколько там после 1917 года сразу явилось Троцков, Зиновьевсков, Ульяновсков».

Только мы уже знаем, что переименовали не при Временном правительстве, а несколькими годами позже. Отметим, что и Николай Чайковский не просто отправился в эмигрантское далеко, а встал на сторону белой гвардии и служил у генерала Деникина. Так что камня на камне от революционной версии не остается.

А главное в другом. Главное опять в первоисточниках, которые со всей однозначностью зафиксировали: в 1923 году бывшую Сергиевскую назвали «улицей Композитора Чайковского». Это уже потом произошло сокращение топонима. И никакие сомнения не возможны: Петр Ильич, только он. Тем более, что композитор жил некоторое время в доме № 41 по этой улице.

Вот такой конец истории.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.