По берегу реки Крестовки

По берегу реки Крестовки

Во время этой прогулки Виктор Михайлович предался воспоминаниям детства. Оказывается, у него, как почти у всякого ленинградского послевоенного мальчишки, было, что вспомнить и о стадионе «Динамо», и о выезде на лодках в залив, и о купании на полупустых по будням пляжах. Иногда мне казалось, что Виктор Михайлович пересказывает… повести Вадима Шефнера, такими узнаваемыми были реалии. Только Шефнер рассказывал о довоенном детстве, а Бузинов – о послевоенном.

Из трех островов, создающих для петербуржца географическое пространство «Острова», Крестовский – самый большой.[78] Его площадь около 420 га. Он и в море выдается значительно дальше, чем соседний Елагин. Но из трех островов он, пожалуй, «скромнейший». Может быть, из-за того, что остров этот – самый низкий из трех, и при любом, даже небольшом, подъеме воды в Невской губе он подтапливался или затоплялся.

Почему Крестовский (или Крестовой, как называли его вначале)? То ли от какого-то безымянного креста, воздвигнутого на острове, то ли от крестообразно прорубленных просек, то ли от озерца в форме креста. Первый историк Петербурга Андрей Иванович Богданов прямо признается: «Сей остров почему имя свое восприял… того неизвестно».[79]

Сначала Петр подарил остров князю Александру Даниловичу Меншикову, потом передумал и отдал своей сестре Наталье Алексеевне. Интересно, что нет (по крайней мере, мне не встречалось) подробного описания жизни царевны Натальи. Мы знаем, что она была любимой сестрой Петра, сторонницей его реформ, женщиной по тем временам весьма и весьма эмансипированной. Она увлекалась театром, сама писала пьесы и, переехав в Петербург, устроила, как и ранее в Москве, первый петербургский публичный театр. В петровские времена театр ведь был не только развлечением, но и средством воспитания, откликом на недавние события. Петр I вполне мог бы сказать: «Важнейшим из всех искусств для нас является… театр». Так, мекленбургский посланник Вебер вспоминал об одном из спектаклей 1716 года: «Царевна Наталья… устроила представление одной трагедии, на которое позволялось приходить всякому… Сама царевна сочиняла трагедии и комедии на русском языке и брала содержание их частию из Библии, частию из светских приключений…». Иногда в конце представления выходил оратор, который объяснял действие пьесы и произносил нравоучительный монолог. Ранняя смерть Натальи в 1716 году глубоко потрясла Петра. Он лишился не только сестры, но и верной помощницы.

Крестовский остров снова перешел к Меншикову. Наталья Алексеевна успела лишь выстроить здесь небольшой летний домик – в районе нынешнего Большого Крестовского моста через Малую Невку. Меншиков подошел к делу с размахом. Он благоустроил усадьбу, насадил большой плодовый сад. После опалы и ссылки Меншикова остров переходит в казну, и Анна Иоанновна дарит его в 1731 году графу Бурхарду Христофору Миниху. В России его иногда именовали «Христофор Антонович», потому и остров попытались переименовать в «Христофоров». Не привилось. Во времена Миниха на острове вырыли рыбный пруд и соорудили новый кабак.

После восшествия на престол Елизаветы Петровны и опалы Миниха Крестовский остров перешел к Алексею Разумовскому – любимцу и тайному мужу императрицы. Но Алексей Разумовский скоро передал остров своему брату Кириллу. Тогда на острове появляется первое каменное строение «охотничий замок». Автор его неизвестен.

Кирилл Разумовский сделал Крестовский остров одной из своих постоянных резиденций. Он жил здесь и зимой, и летом, давал роскошные празднества, обеды. Известно, что его посещала Екатерина II. Так 28 января 1772 года императрица «обедать изволила, где за столом играла музыка на двух кларнетах и валторнах с пением русских песен тремя мальчиками».

Из владений Разумовских Крестовский остров перешел в 1804 году к князьям Белосельским-Белозерским. Они вели свое происхождение от Рюрика, и далее от правнука последнего князя Белозерского Гавриила Белосельского, прозванного так по его волости Белое Село в Пошехонском уезде. В 1799 году император Павел I повелел князю Александру Михайловичу Белосельскому, как старейшему в роде, именоваться князем Белосельским-Белозерским. Александр I закрепил это право за его потомками.

Белосельские-Белозерские владели островом дольше всех. Им остров обязан и благоустройством, и названиями некоторых улиц – Константиновский проспект, Еленинская улица. А были еще Эсперова улица, Ольгина – все это имена членов семьи Белосельских-Белозерских.

Первым владельцем острова из рода Белосельских-Белозерских стал Александр Михайлович, которого современники называли «князем-философом». Ведь его сочинение «Дианиология или философская схема познания» было отмечено самим Иммануилом Кантом. Он писал русскому князю «Вашему сиятельству суждено было разработать то, над чем я трудился в течение ряда лет…».

Не чуждался князь и изящных искусств: сочинил довольно смелую оперетту «Олинька», слушая которую дамы смущенно прикрывали веерами зардевшиеся лица. Пописывал Александр Михайлович и чувствительные стихи, например эпитафии своим умершим слугам.

Под камнем сим лежит признательный Василий:

Мир и покой ему от всех земных насилий…

И что есть человек? – Горсть пыли и водицы.

Судьба милостиво обошлась с князем. Его ценили императоры, он унаследовал от предков значительное состояние, два раза выгодно и счастливо женился, дети его были красивы и талантливы. Особенно Зинаида (в замужестве Волконская), которую Александр Пушкин назвал «царица муз и красоты», и за которой ухаживал сам император Александр I.

Крестовский остров. Пристань на берегу Малой Невки у дворца Белосельских-Белозерских. 2014 год

Белосельские-Белозерские были одним из богатейших родов России, и, конечно, имели средства на благоустройство Крестовского острова. Был перестроен в стиле барокко Охотничий замок. Автор проекта – Андрей Иванович Штакеншнейдер, построивший, как мы знаем и дворец Белосельских-Белозерских на углу Фонтанки и Невского.

То ли учитывая вкусы заказчиков, то ли руководствуясь собственными пристрастиями, Штакеншнейдер и в городском дворце на Фонтанке, и в летнем на Крестовском, использовал приемы елизаветинского барокко, переосмыслив их на современный лад. С роскошью фасада летнего дворца гармонировало не менее роскошное внутреннее убранство. В 1913 году журнал «Столица и усадьба» писал: «Массивные центральные двери главного подъезда ведут в обширную переднюю, стены которой сплошь завешаны охотничьими трофеями… Из передней вход в ротонду, или семидверную комнату, которая является центром дома, в ней нет окон, и освещается она только верхним светом. Семь дверей ведут в различные апартаменты, расходящиеся по радиусам. Чтобы найти выход из этой заколдованной ротонды, надо помнить, что он приходится как раз против камина. Сверху спускается хрустальная люстра, и тихий звон ее хрусталя усиливает таинственное впечатление. Двери налево ведут в обширную столовую, стены которой украшены портретами предков. Пышные парики екатерининских вельмож чередуются с узкими мундирами александровской эпохи…». Упоминается в статье и библиотека, где на полках стоят больше тысячи больших и малых томов, и большая белая гостиная с видом на Малую Невку, и зимний сад. А на втором этаже «маленькие уютные комнатки напоминают скорее мансарды старых помещичьих домов». Не были забыты журналом и парк вокруг дворца с круглым прудом и двумя островками посередине, и французский садик с регулярной планировкой перед южным и восточным фасадами здания.

Крестовский остров. Воссозданный дворец Белосельских-Белозерских. Северный фасад. 2014 год

Крестовский остров. Воссозданный дворец Белосельских-Белозерских. Восточный фасад. 2014 год

Долгое время Белосельские-Белозерские приезжали на свой остров только летом, проводя зиму в городских апартаментах у Аничкова моста. Но после того как городской дворец был продан владельцами великому князю Сергею Александровичу, Крестовский остров стал постоянной резиденцией Белосельских-Белозерских в столице.

Крестовский остров. Воссозданный дворец Белосельских-Белозерских. Южный фасад. 2014 год

К концу XIX века от былого богатства владельцев острова, Белосельских-Белозерских, увы, оставалось не так уж много. Князья погрязли в долгах. И князь Константин Эсперович Белосельский-Белозерский, генерал-майор свиты Его Императорского Величества, обратился в 1903 году к Николаю II с просьбой «установить над ним особое, вне общих правил, опекунское управление». То есть князь фактически признавал свою неспособность управлять родовым имуществом, включавшим не только Крестовский остров, но и горные заводы на Урале. Опекунскому управлению удалось каким-то образом извлечь доход из княжеских владений и частично погасить его огромные долги. И тогда Белосельский-Белозерский вновь обратился к императору с прошением об изъятии Крестовского острова из опекунского управления и передаче в его личное использование. То есть, сначала князь путем установления опекунства отсрочил продажу своего имущества за долги, а затем, пользуясь связями при дворе, освободил наиболее ценную его часть от обязательств по долгу. Дело было громкое.

В 1914 году Крестовский остров (за исключением дворца и парка вокруг него) все же пришлось продать. И опять здесь проявилась неординарная предусмотрительность князя Константина Эсперовича – трудно представить, что бы делали Белосельские-Белозерские с островом через три года? А так они успели вовремя перевести за границу часть капиталов и благополучно уехать из революционной России. Мало того, старый князь ухитрился, уже будучи в Финляндии, выправить доверенность на имя своего внука. Тот перешел границу, распродал находящееся в революционном Петрограде имущество и вернулся к поджидавшему его деду.

Упомянем еще одну представительницу рода Белосельских-Белозерских – Ольгу, в замужестве княгиню Орлову. Она вошла в историю, благодаря знаменитому портрету работы В. А. Серова. Он написан в последний год жизни художника. Замечательно передан изломанный, надменный характер аристократки, подробно выписаны детали платья княгини, слывшей образцом элегантности, и особенно – ее модная шляпа. Кстати, в разговоре с княгиней Серов заявил, что для него весь интерес портрета заключен в необычной парижской шляпе. В результате Ольга Орлова заказала свой портрет другому художнику, а работу Серова подарила Русскому музею.

А вокруг дворца Белосельских-Белозерских текла совсем другая жизнь. Постепенно Крестовский остров стал не только местом охоты князя и его гостей, но и местом развлечений для более демократической публики. Здесь издавна существовал так называемый «немецкий трактир», который особенно любили петербургские немцы. На Крестовском даже праздновалась «Иванова ночь». На лодках и яликах на остров перевозились корзины с припасами, разбивались палатки, ставились самовары, и варился кофий. Празднование иногда продолжалось 2–3 дня. Прыгали через костры, танцевали, слушали музыку, ну и закусывали, естественно. Кстати, поскольку остров был в частном владении, на нем разрешалось курить, в то время как на петербургских улицах в то время курить не разрешалось (недаром был такой романс «Папироска, друг мой тайный…).

М. И. Пыляев пишет, что на острове открыли и «Русский трактир», особенно процветавший в 40–50-е годы XIX века. Перед трактиром выступали фокусники, акробаты, в том числе знаменитый канатоходец Вейнерт, тот ходил всегда пьяный по высоко натянутому канату, нередко со связанными ногами, да еще неся в корзинке за спиной своего престарелого отца.

А в 1815 году возле Крестовского острова появился первый пароход Чарльза Берда, на него, как на диковинку, съезжалась смотреть публика. Называли его пироскафом.

Имелись здесь и другие развлечения. Район напротив Аптекарского и Каменного островов был очищен от леса, и там соорудили качели, карусели и другие увеселительные аттракционы. Тогда в моду входило «пешеходство» – и по приказу владельца острова расчистили и посыпали песком дорожки, поставили скамейки. Какое-то короткое время остров начала посещать и петербургская знать, но все же основными посетителями оставались представители среднего класса – купцы, мелкие чиновники, ремесленники, русские и немецкие. Для их развлечения строились так называемые «русские горы». Катались парами в деревянных колясках или специальных креслицах на колесиках, причем дамы сидели на коленях у кавалеров. Зимой заливались ледяные горы.

Не чуждалась Крестовского острова и «золотая молодежь». Так, Сергей Волконский вспоминает, как после хорошей выпивки, они с товарищами по полку отправились на Крестовский и стали выбивать санки из под катающихся на ледяных горах немцев. Те летели кубарем, смеху было! Немцы пожаловались на офицеров генерал-губернатору, и в результате Волконский получил от государя высочайший выговор. Неплохо развлекались будущие декабристы!

К началу 1870 года на острове появилось увеселительное заведение «Крестовский сад», как бы «вобравшее» в себя оба трактира – русский и немецкий. Здесь же находился кафешантан, устраивались и другие, экзотические по тому времени, развлечения. Американец Вельс и его партнерша показывали полет на воздушном шаре. А в апреле 1877 года здесь устроили патриотическое представление в двух картинах «Взятие турецкой крепости», в котором участвовало более 200 человек с кавалерией, пехотой и артиллерией. Интересно, что «в штурме» принял участие и дамский оркестр – очевидно, для полной деморализации турок.

Словом, понятие «Острова», как место увеселений не слишком высокого пошиба, прочно закрепилось в словаре петербуржцев. Как писал несколько позже Николай Агнивцев:

И каждой ночью, час от часа,

в «Крестовском», в «Буффе», у «Родэ»

одни и те же ананасы,

одни и те же декольте.

Появлялись на Крестовском и спортивные сооружения. Так подле «Немецкого трактира» стояла карусель с конными фигурами. Молодые ремесленники, подмастерья садились на этих «коней», карусель начинала вращаться, а «всадник» должен был сбить шпагой кольца, подвешенные на столбах, и при этом усидеть в седле.

На Крестовском был основан в 1860 году Речной яхт-клуб (он находился у Большого Петровского моста). Здесь летом происходили гонки на парусных и весельных судах, давались танцевальные вечера. Был на острове (с 1846 года) и Императорский яхт-клуб. Причем, его основатели считали, что продолжают петровскую традицию, и таким образом родиной парусного спорта является не Англия, а Россия.

Долгое время Крестовский остров оставался окраиной Петербурга, темным таинственным местом. Здесь, в имении Белосельских-Белозерских, в июне 1908 года состоялась дуэль между наследником княжеского рода Юсуповых Николаем и мужем его возлюбленной. Николай был убит. В очередной раз сбылось старинное проклятие рода Юсуповых – в живых может остаться только один сын. Наследником стал младший сын – Феликс, будущий убийца Григория Распутина. И в декабре 1916 года именно на Крестовском острове с Большого Петровского моста в полынью было сброшено тело «старца». Следствие установило, что в Юсуповском дворце его отравили мадерой и пирожными с цианистым калием, изрешетили пулями, но дышать он перестал только подо льдом.

В нашем сознании Крестовский остров неразрывно связан с театром Александра Блока. Именно здесь на Большом Крестовском мосту появляется Незнакомка – нездешняя голубая звезда. Помните? «Конец улицы на краю города. Последние дома, обрываясь внезапно, открывают широкую перспективу: темный пустынный мост через большую реку. По обеим сторонам моста дремлют тихие корабли с сигнальными огнями».[80] Это описание Большой Зелениной улицы и Большого Крестовского моста через Малую Невку.

Наряду с дворцом Белосельских-Белозерских, «Крестов ским садом» и кафешантаном, на острове были и жилые дома, в которых селился не очень состоятельный люд. На удаленном от центра топком острове не было ни канализации, ни электрического освещения, ни трамвая, да и приличных мостовых почти не было. Словом, деревня деревней. Несколько высоких каменных домов – и скопище деревянных, одно– и двухэтажных со своими курятниками, сарайчиками, палисадниками. Воду брали из речек. Так, на Средней Невке была водокачка, стояла деревянная избушка, в которой жил сторож, за плату отпускавший воду. Здесь же рядом в речке полоскали белье. Неудивительно, что летом 1918 года на Крестовском острове и в Новой Деревне обнаружили очаги холеры.

Заброшенность Крестовского острова, его отдаленность от центра, то, что на острове находились брошенные, заколоченные дачи, создавали иллюзию, что там можно укрыться от революции, переждать ее. Так пытался поступить поэт Саша Черный. Это, конечно, – нереально, поэту пришлось покинуть Россию. В 1920 году он написал стихотворение «Весна на Крестовском».

О родине каждый из нас вспоминая,

в тоскующем сердце унес

кто Волгу, кто мирные склоны Валдая,

кто заросли ялтинских роз…

Под пеплом печали храню я ревниво

Последний счастливый мой день:

Крестовку, широкое лоно залива

И Стрелки зеленую тень.

Здесь же на окраинном Крестовском острове Алексей Толстой помещает таинственную лабораторию, где нашли труп двойника изобретателя и авантюриста инженера Петра Гарина. «В Ленинграде, на рассвете, близ бонов гребной школы на реке Крестовке остановилась двухвесельная лодка. Из нее вышло два человека…». Это роман «Гиперболоид инженера Гарина».

В наводнение 1924 года весь остров затопило. Жители первых этажей со всем своим скарбом спасались у верхних соседей. Разрушения оказались громадные.

Постепенно остров благоустраивался. Появились мощеные улицы, водопровод, стал ходить трамвай. А в конце 1920-х годов на острове началось строительство двенадцати новых четырехэтажных корпусов из шлакобетона (или газобетона), как его называли. Это был новый метод «быстрого строительства», дом строился за 40 дней. Некоторые из них можно видеть и сейчас вдоль Морского проспекта. Сегодняшним требованиям комфорта они явно не отвечают, да и внешний вид у них не очень, но тогда, наверное, они свою роль сыграли. Ведь много позднее так называемые «хрущевки» тоже помогли, если не решить жилищную проблему, так хотя бы на время снять ее остроту. Кстати, дом № 25 по Морскому проспекту когда-то назывался «Кошкин дом». Уж не знаю почему, вроде здесь было женское общежитие.[81]

Но все же Крестовский традиционно считался местом отдыха, особенно связанного с водными видами спорта. Здесь появилось много гребных станций, которые пользовались популярностью и до революции, и после. В том же романе «Гиперболоид инженера Гарина» приметы здешних мест – это и солнечные зайчики на лакированных бортах гичек, и мускулистые загорелые гребцы.

«Гичка вошла в узкую с пышными берегами Крестовку, где в зеленой тени серебристых ив скользили красные платочки и голые колени женской учебной команды».

Видимо то, что на Крестовском издавна существовали водные станции, то есть над островом витал спортивный дух, побудило советское правительство в 1930-е годы объявить Крестовский остров «одной из главных баз физкультуры и спорта в Ленинграде». По инициативе С. М. Кирова, наши Острова преобразовывались в Центральный парк культуры и отдыха, и каждый остров играл в нем свою роль. Елагин с его дворцом, павильонами, пейзажным парком становился местом прогулок, тихого отдыха; Каменный – здравницей, а Крестовский – местом физкультуры, спорта, массовых народных праздников. И в 1932 году мастерской под руководством Александра Никольского было поручено проектирование громадного стадиона на 100 тысяч мест. Так случилось, что этот стадион и парк вокруг него стали для Александра Никольского «главным делом жизни».

Стадион им. С. М. Кирова виден издалека. Это грандиозный зеленый холм с чашей стадиона, и кажется, что эта гора существовала здесь всегда. Но это искусственный намывной холм. Вначале Никольский предполагал построить стадион обычного типа с опорными стенками для трибун. Это тоже, конечно, было бы грандиозное сооружение, но оно подавило бы окружающую природу, придавило собой остров. И Никольский выбирает другой вариант. Кроме того, он создает проект физкультурного парка у стадиона. Это совершенно фантастическая идея. Если бы она была осуществлена… я не знаю, как бы мы к ней сейчас относились. Но то, что это грандиозно – не смог бы отрицать никто. Здесь и клубы – теннисный, футбольный, легкой и тяжелой атлетики. Яхт-клуб, водно-мото-клуб с каналом, целый гидропарк на искусственных островках к западу от стрелки Крестовского острова. Ну и наряду с этим – башни, фонтаны, пилоны, скульптуры, мостики… что только не задумывалось.

Строительство началось в 1933 году, и уже к 1941 году холм был насыпан. Дальнейшие работы прервала война.

Во время войны на острове, как и во всех районах Ленинграда возводились укрепления, стояли зенитки. Почти все деревянные домики и сараи были разобраны на дрова. Летом остров покрылся огородами. Архитектор Никольский, автор проекта стадиона, возглавлял одну из бригад по маскировке промышленных объектов. Одновременно он делал зарисовки блокадного города. Сохранились альбомы «Ленинград в блокаде», хранящиеся в музейных фондах. Примечательно, что в январе 1942 года, то есть в самую трудную блокадную зиму Никольский записывает в дневнике: «Я… начал думать о проекте триумфальных арок для встречи героев – войск, освободивших Ленинград».

А после войны принято не только решение о продолжении строительства стадиона, но и о создании на Крестовском острове Приморского парка Победы. Мы уже рассказывали о рождении Московского парка Победы. Ситуация с Приморским – схожая. Точно также закладывался парк по «фор-проекту», то есть переделывался на глазах. И первые посадки в парке сделаны рабочими, служащими на субботниках по озеленению города. И неразберихи, и забавных случаев при закладке парка тоже происходило предостаточно. Естественно, изменилась концепция парка – он уже стал не физкультурным. Новую концепцию разрабатывает опять-таки архитектор Никольский. Сокращается место, отведенное под спортивные сооружения, появляется центральная площадь Победы, четкая планировка сочетается со свободной. Парк получился и пейзажным, и торжественным.

Анна Ахматова писала о нем:

Еще недавно плоская коса,

черневшая уныло в невской дельте,

как при Петре была покрыта мхом

и ледяною пеною омыта.

<…>

И вот сегодня – это светлый сад,

привольный ясный, под огромным небом…

<…>

И там, где прежде парус одинокий

белел в серебряном тумане моря, —

десятки белокрылых, легких яхт

на воле тешатся…

Издалека

восторженные клики с стадиона

доносятся…

Да, это парк Победы.

К 1950 году достраивается и первая очередь стадиона. Первая – потому что стадион, в принципе, не завершен. По проекту Никольского его должна венчать по периметру галерея, а на том месте, где позднее возведут чашу Олимпийского огня, стоять 56-метровая башня. Весь комплекс стадиона проектировался для восприятия издалека. Кстати, галерея несла еще и функциональную нагрузку: по ней не только можно было прогуливаться, но она еще и снижала уровень шума. Увы, после установки осветительных мачт, строительство башни и галереи, конечно, стало нереальным.

Стадион по-прежнему остается грандиозным сооружением, хотя видно, что многое уже требует реставрации. Кроме того, такой громадный стадион себя, видимо, не окупает. Когда вы в последний раз слышали о матче, проводимом на Кировском стадионе?

А на Крестовском острове развернулось жилищное строительство. Способствовала этому, конечно, новая станция метро. Причем, осуществляется не только малоэтажная застройка, но и строительство громадных многоквартирных домов. Так называемое «элитное жилье». Это резко изменит облик острова. Во-первых, возрастет поток автомобилей: новые жильцы – люди не бедные, машины у всех есть. Во-вторых, понадобятся магазины, школы, поликлиники – все, что полагается. Зеленого пространства будет оставаться все меньше и меньше.

Конечно, дома постройки конца 1920-х годов будут сносить. Но ведь новые гигантские дома «сожрут» не только место старых, но и зеленое пространство между ними. Когда-то Острова называли «зелеными легкими» города. Если так пойдет и дальше – недолго им выполнять эту функцию.

К 300-летию Петербурга Крестовский, как и многие районы, подчистили, подкрасили, кое-что обновили. Появился и новый памятник «Арка-звонница». В Приморском парке развернули целый город аттракционов. Музыка теперь гремит на весь остров. Видимо, и владельцам элитного жилья за свои немалые деньги придется наслаждаться ею принудительно. Ведь очередной многоквартирный дом «улучшенной планировки» построен у самого городка аттракционов. На этой ехидной ноте хочется закончить.

Что можно добавить к этому сюжету?

Дворцу Белосельских-Белозерских на Крестовском острове не повезло. В 1942 году прямым попаданием немецкого снаряда дальнобойной артиллерии дворец был разрушен и в 1960-х годах разобран. На месте оранжерей впоследствии выстроили здание больницы.

До недавнего времени только старая гранитная пристань (1825–1826 годы, арх. Д. Адамини), фрагменты ажурной ограды со стороны Крестовского проспекта, отдельные сохранившиеся хозяйственные корпуса да остатки старинного парка с прудами напоминали о родовом гнезде князей Белосельских-Белозерских. Но за последние несколько лет трудами строителей и реставраторов дворец возродился. Осуществленный проект предусматривал полное восстановление дома под индивидуальные апартаменты на основании известных графических документов, но с применением современных материалов. В архивах были найдены чертежи А. И. Штакеншнейдера, по которым воссоздали фасад дворца со всем существовавшим когда-то декором: наличниками окон, рустованной отделкой, фигурами атлантов и кариатид. Восстановлен также кованый металлический декор: ограждения балконов и лестничные ограждения входов, металлические ограждения пандусов (с металлическими фонарями) и въездной площадки. Таким образом, дворец с более, чем 150-летней историей обрел новую жизнь. Может быть, он, как и в былые времена, станет местом проживания семьи, и даже – новым родовым гнездом.

А грандиозного стадиона им. С. М. Кирова уже нет. На его месте строится что-то не менее грандиозное. Хоть и был признан старый стадион памятником архитектуры, охраняемым государством, это его от того же государства не защитило. И дома многоэтажные растут, и все меньше становится зелени, а музыка с аттракционов звучит все громче…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.