Глава 21 Хаджиография

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 21

Хаджиография

Хадж породил целый литературный жанр в рамках исламской литературы: жанр путевых записок рихля. Образованные паломники во время странствий записывали свои наблюдения, все то, чему они были свидетелями: пейзажи, обычаи и нравы Востока, климат, топографию местности, архитектуру, атмосферу святых мест Хиджаза. Изначально ориентализм зародился в западном мусульманском мире. Андалусец Ибн Джубайр (1145–1217) бесспорно является признанным мэтром этого жанра. Сохранилась интересная история о том, что заставило его совершить паломничество в Мекку. Как-то альмохад-ский принц, у которого он состоял на службе, заставил его выпить подряд семь кубков вина, пообещав за это щедрое вознаграждение. Будучи смертельно оскорблен подобной пыткой, Ибн Джубайр, скорбя о случившемся, поклялся, что в искупление своего преступления использует все полученное вознаграждение на то, чтобы совершить паломничество. Он оставил службу, продал земли и отправился к Каабе. Он покинул Гренаду 1 февраля 1183 года и вернулся назад лишь 25 апреля 1185-го, проведя почти восемь месяцев в Мекке и совершив в 1184 году умра и хадж Его записки — это шедевр лаконичности, яркости и живости. Очень набожный, любознательный, он точен в своих описаниях и часто являет критический взгляд на вещи, открыто говоря о множестве бесчинств, о пытках, а подчас и об убийствах правоверных мусульман таможенниками, бедуинами и даже стражей эмира Мекки. То, чему он стал свидетелем, отразилось на его дотоле восторженной набожности. Ибн Джубайр впервые ввел в арабскую литературу свободный непринужденный тон повествования, яркость и живость непосредственного наблюдателя, очевидца, темпераментность и эмоциональность. Одним словом, он привнес индивидуальный дух в литературу и основал собственную школу.

Ибн Баттута (1304–1377) подхватил факел святого паломничества. Он впервые посетил Мекку в 1326 году, затем отправился странствовать по Ближнему Востоку и Азии и вновь вернулся в святой город. Его заметки изобилуют занятными историями, но повествование слишком цветасто, многословно и абсолютно лишено всякого критического духа. Он представляется этаким безмятежным, блаженствующим паломником, который к тому же без всякого зазрения совести «заимствует» у Ибн Джубайра целые страницы текста. Вскоре жанр рихли приходит в упадок, превращаясь в своего рода упражнение набожности, скопление литературных шаблонов и пропаганду различных религиозных течений (интересов). Марокканец Аяши (1628–1679) лишь вскользь описывает тот путь, которым следовали караваны Магриба, совершая хадж.

Описания путешествия в Мекку стали появляться и в христианской Европе. Так, итальянец Лодовико ди Вартема был одним из первых европейцев, который в 1503 году попал в Заповедный город. Он отправился из Дамаска с турецким караваном, но был узнан одним турецким паломником, который вспомнил, что встречался с ним в Венеции. Христианину удалось остаться в живых лишь потому, что он сказал, что принял ислам и стал мусульманином. Совершив паломничество, он направился в Джидду, где был схвачен и заключен в тюрьму. Выпущенный на свободу благодаря мудрому совету жены тюремного смотрителя, которая посоветовала ему прикинуться сумасшедшим, он без промедления отправился в Индию.

В 1607 году дошла очередь и до некого Иоганна Вильда, немца, попавшего в плен к туркам. Оказавшись впоследствии на службе у перса, он, сопровождая его, смог посетить святые города. Он прожил в Мекке двадцать дней и позже очень критиковал жителей города, обвиняя их в аморальности. Джозеф Пите был первым англичанином, который в 1680 году совершил хадж. Оказавшись в плену у берберских пиратов, промышлявших вблизи испанских берегов, он был продан в рабство в Алжире и насильно обращен в мусульманскую веру. Пите сопровождал своего хозяина, когда тот совершал паломничество в Мекку. Этот город — мать всех городов — ему не понравился своей духотой и нищетой, зато набожность верующих его глубоко взволновала. Он встретил там ирландца-вероотступника, тоже проданного в рабство много лет назад, который даже не помнил своего родного языка. Все эти свидетельствования, впрочем, не имеют особого интереса, как и скучные, тяжеловесные, явно выдуманные перипетии путешествия. В 1814 году на французском языке вышла книга под названием «Путешествия Али Бея Эль Абасси в Африке и Азии в 1803, 1804,1805, 1806 и 1807 годах», якобы написанная правителем, который был одновременно и аббасидским принцем, и религиозным деятелем, и врачом, и мудрецом. На самом же деле автором был не кто иной, как Доминго Бадиа Леблих.[87] управляющий каталанским филиалом королевской табачной монополии в Кордове, арабист-самоучка, впоследствии прошедший в Лондоне через обряд обрезания. Он приехал в Марокко под видом богатого арабского купца. На самом деле Бадиа был шпионом Жозефа Бонапарта. В 1807 году он оказывается в Мекке. Изысканность повествования, масса географических наблюдений, точные зарисовки различных достопримечательностей заповедного города, появившиеся в печати впервые, волнительная торжественность, с которой описаны все церемонии хаджа, все это придает «Путешествиям…» ценность документа эпохи и в то же время читается как приключенческий роман. Бадиа приводит сведения из первых рук, рассказывая о ваххабитах, которые его и ужасали, и в то же время восхищали своей прямотой, благородством и самоотверженностью. На пути домой его караван подвергся нападению этих самых фанатиков-ваххабитов, которые бесстыдно ограбили его, обобрав до нитки. В 1812 году испанец Бадиа последовал за Бонапартом в изгнание, где и закончил написание своего романа. В 1818 году он вновь отправляется на Восток, но вскоре умирает от дизентерии.

Тем временем швейцарский исследователь Иоганн Людвиг Буркхард (1784–1817) совершил свое необыкновенно плодотворное путешествие-паломничество. Пересекая территорию нынешней Иордании, он обнаружил таинственные развалины нубийского святилища — храм Петры. Он странствовал в сопровождении африканского раба и был принят за английского шпиона. Буркхард энергично протестовал против подобного обвинения и уверял Мухаммеда-Али в абсолютной невинности своих намерений, но тот, все же сомневаясь в его искренности, не позволил ему войти в Мекку. Его экзаменовали на знание Корана и он вышел из этого испытания победителем. Признанный просвещенным мусульманином, он смог после этого принять участие в хадже, а потом прожил три месяца в Городе городов. Его книга, озаглавленная «Путешествия по Аравии» («Travels in Arabia»), была опубликована в Лондоне в 1829 году, а в 1835 году переведена на французский язык В ней методически представлена топография святых мест. Автора больше заботят размеры каждого памятника или мечети, нежели церемонии, которые там происходят. Ему мы обязаны подробным перечнем тех повреждений и разрушений, причиненных деятельностью ваххабитов в обоих Харамах. Буркхард умер в Египте, где и был похоронен по мусульманскому обряду.

«Десять лет в мире ислама» — это своего рода рассказ о той миссии, которую автор, Леон Рош, выполнял по поручению маршала Бюго в 1841 году. Друг эмира Абд аль-Кадера, этот военный офицер, который участвовал в завоевании Алжира, утверждал, что находился в Хиджазе и даже приводит дневниковые записи, которые в действительности есть не что иное, как компиляция «Путешествий…» Буркхарда, слегка переиначенных и неловко дополненных вымышленными событиями. В 1845 году настала очередь и финна Георга Августа Валлина отправиться в Хиджаз в качестве врача.[88]

Вслед за паломничеством Ибн Джубайра самым блистательным и точным остается «Рассказ очевидца о паломничестве в Мекку и Медину», опубликованный в Лондоне около 1857 года. Сэр Ричард Бёртон (1821–1890), британский офцер индийской армии, заядлый исследователь, известный переводчик и гениальный актер, высадился в Суэце в 1853 году под видом афганского врача, а спустя двенадцать дней оказался уже в Хиджазе. Он отправился в Медину с караваном, совершая переходы по ночам, восхищаясь «лунными» пейзажами этого края, «фантастического в своем унынии». Мечеть пророка не произвела на него особого впечатления: «Второсортный музей, к тому же бедно украшенный». Он прожил в Медине пять недель и видел прибытие Махмаля из Дамаска. Затем в группе с другими 7000 паломников он отправился в Мекку. После двенадцати изнурительных дней пути он наконец прибыл в заповедный город, который его глубоко взволновал. «В Мекке нет ничего театрального, ничего, что наводило бы на мысль о буффонаде; все здесь просто и трогательно». Он судит о жителях подчас нелицеприятно, называя их «ханжами, неверующими, алчными, безнравственными, любящими роскошь», но в то же время находит их «смелыми, обладающими хорошими манерами, достойными людьми, ценящими семью, умными… более цивилизованными, но и более коварными, нежели мединцы». Он побывал и на рынке рабов, описал евнухов, указывая их чин и жалованье. Упоминая о бедуинах-грабителях, он с восторгом цитирует местную пословицу: «Мы не молимся, потому что мы должны пить воду омовений; мы не подаем милостыню, потому что сами ее просим, мы не постимся в Рамадан, потому что голодаем весь год; мы не совершаем паломничества, так как вся земля — это Обитель Божия». Спустя три месяца, проведенных в Святой земле, Бёртон вернулся в Египет больным, измученный лихорадкой. Вскоре и другие англичане отправились в Мекку. Среди них — Джон Фрир Кин,[89] который прибывает туда в 1877 году и, к своему огромному удивлению, встречает соотечественницу — англичанку, живущую там уже двенадцать лет. Ее насильно выдали замуж за вождя бедуинов. Он покидает мать городов, где свирепствует чума, оспа и холера, и направляется в Медину, «самый прекрасный город мира».

Среди всех западных как истинных, так и лжепаломников и колониальных служащих голландский исламист Христиан Снук-Хюргронье (1857–1936), наверное, большим признанием пользовался у шведов. В 1880 году он представляет в Лейден диссертацию на тему паломничества — хаджа в Мекку. Назначенный на пост государственного служащего, он отправился в голландскую колонию в Индии (современную Индонезию), где ислам начал создавать серьезные проблемы. Приняв в 1884 году ислам, он берет себе новое имя — Абд аль-Хаффар, что значит «слуга прощающего». Находясь в Мекке с февраля по август 1885 года, он изучает повседневную жизнь многочисленных яванских колоний. Он также делает самые первые фотографии святого города, снимает его достопримечательности, равнину Арафата в день вукуфа и лагерь паломников Мина. Он оставляет нелицеприятный портрет мекканцев, которые «от властителя до последнего бедняка имеют лишь одну цель: наживаться на паломниках». Желая совершить полный хадж, он намеревается отправиться в Медину, что вызывает пристальное внимание к нему со стороны французского консула в Джидде, который подозревает Снука-Хюргронье в намерении завладеть стелой с древневавилонскими надписями, недавно обнаруженную в Таяме на севере Хиджаза. Французы сами хотят ее заполучить, поэтому они как-то договариваются с властями Константинополя, которые предписывают голландскому ученому немедленно покинуть Мекку. Книга Снука-Хюргронье «Мекка», опубликованная в 1889 году, — настоящий кладезь информации о всевозможных обычаях, ремеслах и социальных особенностях различных слоев населения заповедного города. Снук закончил свою карьеру советником по арабским делам при правительстве голландской колонии в Индии. Его политика была направлена на то, чтобы способствовать паломничеству в Святую землю в целях объединения мусульманского населения. Благодаря его стараниям, число индонезийских хаджи увеличилось с 10 000 в начале века до 52 000 к 1926 году, что составило 40 процентов от числа всех иностранных паломников.

В 1929 году офицер Великобритании Элдон Раттер опубликовал книгу «Святые места Аравии», яркий рассказ о паломничестве, полный юмора и в то же время глубокой набожности. В том же году французский художник из Алжира Этьен Дине принимает ислам и берет новое имя Насреддин (что значит «победа религии»). В 1930 году он публикует в издательстве Hachette книгу под названием «Паломничество в священный дом Аллаха» — трогательный путевой дневник, описывающий странствия по святым местам.

Правда, произведение это полностью лишено какой-либо критики святых мест, а временами автор откровенно безразличен к невежеству и косности некоторых паломников. В начале 30-х годов журналист-еврей Леопольд Вейс, родившийся в начале века в Центральной Европе, принял веру пророка и имя Мухаммед Асад.[90] Он прибыл в Аравию, где стал гостем Ибн Сауда. Антисионист и ярый мусульманин, он служил по дипломатической линии сначала Саудовской Аравии, а затем Пакистану. В книге «Дорога в Мекку» он описывает свой духовный путь, приведший его от иудаизма Ашкенази к исламскому фундаментализму.

Может быть, именно под влиянием этих западных путешественников другие мусульмане тоже стали активно публиковать свои «паломничества — хаджи». Но большинство их — не более чем путеводители по святым местам, свод правил и предписаний для совершения хаджа, в которые не вложено ни души, ни ярких красок. За исключением, может быть лишь такого выдающегося произведения, как «Рихля хиджазия», написанного египтянином Мухаммедом Лабибом Батануни (ум. 1938) и изданного в Каире в 1910 году. Автор описывает свой хадж, совершенный им в обществе хедива Аббаса II в 1909–1910 годах. Там есть упоминания — достаточно резкие — о той ужасающей грязи, которая на каждом шагу бросается в глаза в Святой земле. В том же ключе генералом Ибрахимом Рифаат-пашой, совершившим хадж в период с 1904 по 1908 год в качестве египетского эмира, написан и опубликован в 1925 году обширный трактат «Зеркало обоих святых мест»,[91] изобилующий подробными и заслуживающими доверия историческими, экономическими и религиозными сведениями, подкрепленными к тому же фотографиями. Стоит заметить, что работы, посвященные паломничеству и опубликованные в последние годы на арабском, французском и английском языках, не отличаются подобной объективностью.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.