А. Филиппен Дюваль продолжает семейное дело
А. Филиппен Дюваль продолжает семейное дело
Какое-то время после возвращения Франсуа Дюваля на родину дела мастерской «Братья Дюваль» курировал племянник Жан Сеген. Именно он представил в апреле 1817 года новоиспеченной наследной принцессе Нидерландской затребованные вещи из запасов работ дядюшки-ювелира: несколько перстней и фермуаров с аметистами и топазами, чтобы Анна Павловна могла жаловать их своим придворным. Один из этих фермуаров представлял собой две скрещенные стрелы, а в месте их соединения искрился великолепный гиацинт. Любопытно, что название камня по-французски было (в отличие от общепринятого Hyacinthe) написано как «Jacinthe»[297].
Однако вскоре в Северную Пальмиру приехал кузен сыновей Луи-Давида Дюваля, А. Филиппен Дюваль. Теперь он становился главой семейного дела в Петербурге, а заодно и придворным ювелиром императрицы Марии Феодоровны. К сожалению, о нем пока почти ничего неизвестно, хотя, несомненно, вице-консул Швейцарского Союза не мог быть заурядной личностью. В начале 1830-х годов А. Филиппен Дюваль приобрел на Каменном острове участок возле Большого канала, граничивший с дачей Мордвиновых, а уже в мае 1832 года просил у придворной конторы дозволения построить дачу со службами, ибо существовавший небольшой дом пришел в ветхость. Представленный «рисунок фасадам» понравился владельцу Каменного острова, великому князю Михаилу Павловичу, и дом, строившийся по проекту столичного архитектора Поля Жако, был готов уже в 1834 году Деревянное одноэтажное здание стояло на высоком цоколе. С восточной стороны оно выглядело совсем просто, напоминая русскую избу с одним окном в центре. Зато расположенный с противоположной стороны вход украшали две коринфские колонны, а главный фасад радовал взоры не только пятью большими прямоугольными окнами, но и портиком, поддерживаемым пятью колоннами того же ордера.
Небольшая задержка вышла с перестройкой сарая, поскольку эскиз сего служебного строения совершенно не удовлетворил брата Николая I, ревниво относившегося к красоте принадлежавших ему мест, и его императорскому высочеству благоугодно было приказать избрать другой фасад «покрасивее и лучшей наружности».
Дачу, некогда принадлежавшую А. Филиппену Дювалю, архитектор Юлий Юльевич Бенуа перестроил в 1879–1880 годах в двухэтажный особняк с террасой и трельяжной беседкой, увитой зеленью плюща, но это романтичное творение безжалостно снесли еще в 1919–1920 годах[298].
А. Филиппену Дювалю работы хватало. В феврале 1818 года великий князь Михаил Павлович отправлялся для завершения образования в путешествие по России. Но в дороге ему могли потребоваться всевозможные драгоценные вещи для пожалований. Поэтому по повелению заботливой августейшей маменьки месяцем раньше ее штатному ювелиру дали для образца список предметов, взятых два года назад для аналогичной поездки по странам Западной Европы великого князя Николая Павловича, а заодно перечень подарков по случаю разрешения от бремени императрицы Елизаветы Алексеевны. Вдова Павла I выбрала на сей раз из представленных четырнадцать перстней, три золотых табакерки и пять карманных часов с цепочками, стоимостью от 180 до 1440 рублей. В описи выбранных для грядущих подарков вещей один из сопровождающих высокородного путешественника аккуратно помечал, кому и за что доставалась какая-либо вещь. Забавно читать, как перстень с гиацинтом в 710 рублей великий князь пожаловал «в Туле коллежскому советнику Ардину, приставленному от дворянства для угощения», а вот «в Тамбове дворянину Жукову», исполнявшему те же обязанности, дал кольцо с топазом ценой лишь в 410 рублей. «Порфирородный» отпрыск императорской фамилии вручил перстень с аметистом «Курскому мещанину Ивану Вязьмитинову за поднесение медалей и монет», а землемеру Томарову – золотую табакерку «за поднесение плана Курской губернии». Самые дешевые часы с цепочкой достались «Нижегородскому мещанину Свешникову на крестинах сына, родившегося в день приезда великого князя». Одну из табакерок и самый дорогой перстень с топазом так никому и не вручили[299].
Тогда же, весной 1818 года, А. Филиппену Дювалю довелось выполнить еще одно распоряжение императрицы Марии Феодоровны. Та получила от своей младшей дочери из Брюсселя письмо с просьбой отдать повеление Дювалю об исполнении вещей к предстоящему в июне важному событию в семье наследного принца Оранского. Великая княгиня Анна Павловна, его супруга, должна была родить первого ребенка, а затем, после счастливого разрешения от бремени, по существующему обычаю пожаловать придворным дамам достойные драгоценные подарки.
Наследная принцесса все обдумала. Дюваль должен сделать два одинаковых по рисунку и стоимости гребня, чтобы их можно было на французский манер вкалывать в прическу наподобие диадемы. Правда, их не стоит украшать большим количеством бриллиантов, ибо в Голландии царят более скромные нравы. Зато оба гребня должны быть достаточно длинными, чтобы хорошо поддерживать волосы. И Анна Павловна даже собственноручно нарисовала, какая же длина нужна. Третьей заслуженной даме ее госпожа хотела даровать цепь из аметистов, впрочем, тоже весьма скромную по цене. Да и доктору предполагалось пожаловать красивую табакерку с алмазами и с каким-нибудь цветным камнем, подменяющим вензель имени высокопоставленной пациентки. Нужны будут несколько перстней и безделушек. Дюваль также должен был, положившись на свой вкус, сделать для фрейлины Сибург драгоценный браслет, сплетенный из приложенных прядей волос Анны Павловны и ее супруга, а на застежке непременно поместить алмазные буквы «А» и «G» (Анна и Вильгельм-«Гийом»)[300]. Супруга престолонаследника Нидерландов осталась довольна присланными ей работами А. Филиппен Дюваля, поскольку и потом обращалась через свою августейшую матушку к его услугам.
В том же 1818 году сама императрица Мария Феодоровна, взяв с собой подготовленные ее придворным ювелиром предназначенные для подарков вещи[301], поехала за границу, чтобы наконец-то посетить многочисленных родственников и воочию увидеть, как живется ее дочерям на новой родине. Заботливая матушка собственноручно вручила всем троим по малахитовому браслету, дополненному бирюзой, рубинами и бриллиантами. Королева Вюртембергская еще получила аграф с очень модным бразильским топазом, а герцогине Саксен-Веймарской достался еще более роскошный аграф, в коем бриллианты окружали сибирский топаз[302]. Ее дочери Августе щедрая бабушка 22 ноября подарила великолепное колье из бразильских топазов[303]. Любопытно, что среди пожалованных драгоценностей упомянуты два фермуара. Судя по краткому описанию, в обоих оправу крупного аметиста Филиппен Дюваль сделал в виде веточки, усыпанной бриллиантами[304].
В Штутгарте 14 октября к путешествующей вдовствующей русской императрице неожиданно с визитом приехал Яков Дюваль. В память прежних заслуг он получил от своей бывшей патронессы золотую табакерку, да не простую, а с завуалированным высочайшим вензелем, ибо памятную коробочку сплошь облицовывали пластинки малахита[305].
Данный текст является ознакомительным фрагментом.