Образцы контрактов между публичными домами и куртизанками

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Образцы контрактов между публичными домами и куртизанками

Ниже приводится текст (перевод) реального договора, расторгнутого по взаимному согласию.

МЕМОРАНДУМ О СОГЛАСИИ

90 иен. Приносящий проценты в размере 1% (одного процента) в месяц.

Принимая во внимание вышеизложенное и в связи с невыносимыми обстоятельствами я согласна, с разрешения моих родственников, исполнять обязанности куртизанки в вашем заведении. В этой связи я заняла у вас вышеупомянутую сумму, что подтверждаю распиской. Сумма займа будет выплачена из моих заработков. Далее я соглашаюсь со следующими пунктами данного договора.

1.Оплата моих услуг по обслуживанию каждого гостя устанавливается в размере 25 сенов, из которых 12,5 сена принадлежат мне, 3 сена идут на мои карманные расходы, а 9,5 сена отходят на обслуживание и покрытие моего долга. Вы, со своей стороны, должны при окончательном подсчете вычитать данную сумму из моего дневного заработка.

2. Если я буду делать отдельные займы в период моей службы, эти деньги должны быть немедленно вычтены из моих заработков в текущем месяце, и эти займы должны быть отделены и не иметь никакой связи с основным займом, означенным в данном договоре.

3. Поскольку оплата моего пребывания в больнице осуществляется мною, вы должны удерживать соответствующую сумму из моего текущего месячного заработка. Эти затраты не должны иметь никакой связи с основным займом, означенным в данном договоре.

4. Если я по каким-либо причинам не смогу оплачивать авансированные суммы или затраты на пребывание в больнице, возникшие в текущем месяце, пожалуйста, прибавьте эту сумму к основному займу и подсчитайте согласно пункту 1.

5. Имущество, необходимое мне для исполнения профессии, является залогом в счет моего долга, и поэтому я не могу его перемещать, закладывать или продавать другим лицам.

6. Срок действия контракта установлен с 20 декабря 1895 по 9 октября 1900. В течение этого срока я обязуюсь выполнять свои обязанности в вашем заведении, но, если я захочу оставить профессию или перебраться в другое заведение до окончания контракта, я обязуюсь полностью выплатить сумму займа с процентами.

7. Если я заболею и не смогу исполнять свои обязанности, я должна обратиться к врачу и подчиниться его решению. Я обещаю не отлынивать от работы и не оставлять профессию на основании только личных капризов.

8. При окончании срока действия контракта должны быть произведены подсчеты всех сумм, которые я задолжала в результате чрезвычайных займов в связи с помещением в больницу, временным прекращением работы и т. д. или в связи с моим побегом или другими случаями нелояльного поведения. Я, со своей стороны, обязуюсь выплатить всю необходимую сумму в день окончания моего контракта.

9. По окончании действия моего контракта или моей болезни, приведшей к недееспособности или смерти, я должна быть передана в руки моего поручителя, который, в свою очередь, не должен создавать вам проблемы или причинять беспокойство.

10. Если при обстоятельствах, изложенных в пункте 9, вся сумма долга не может быть выплачена немедленно, находящееся у вас в залоге имущество должно быть продано в присутствии моего поручителя, а вырученная сумма пойти на погашение моего долга.

11. Если я нарушу контракт в пунктах 6, 7 или 8 или если я скроюсь и не вернусь в течение 30 дней, заложенное имущество должно быть продано, а вырученная сумма пойти на погашение моего долга. Если этой суммы все-таки не хватит, ответственными за погашение долга становятся лица, совместно подписавшие данный контракт. Если кто-то из этих лиц окажется несостоятельным, ответственность ложится на остальных.

Договор заключен на вышеизложенных условиях.

20 декабря 1895.

Заемщик (подпись) печать

Поручитель (подпись) печать (адрес)

Г-ну Нисимура Эцуносукэ Владельцу публичного дома Я заверяю вышеприведенный контракт.

(подписано) Сунага Ёнэдзо печать

Вице-суперинтендант публичных и чайных домов, а также куртизанок Сусаки № 453

Приведенный ниже документ является типовой формой контракта и служит в качестве иллюстрации. Такие контракты применялись в публичном доме Дзимпуро (широко известном как № 9) в Канагава.

МЕМОРАНДУМ О ДОГОВОРЕ

Касается денежного займа

Иен — четыреста.

При условии, что проценты будут начисляться в соответствии с правилами, предписанными правительством.

Принимая во внимание вышеизложенное, я сообщаю, что, не имея средств существования и исполняя обязанности куртизанки с официального разрешения, я взяла у вас в долг вышеозначенную сумму и согласна со следующими пунктами договора:

1. Я буду строго придерживаться правил, предписанных куртизанкам.

2. Я начну исполнять свои обязанности  год месяц день периода Мэйдзи и буду продолжать до год месяц день периода Мэйдзи и по окончании трехлетнего срока незамедлительно верну свою лицензию государству. Также я понимаю, что, если в течение срока договора я окажусь в венерологической лечебнице, количество проведенных там дней должно быть письменно зафиксировано и должна буду обратиться к официальным властям с просьбой о продлении срока действия моей лицензии на это количество дней. Если я не успею выплатить свой долг за период действия моей лицензии, я заключу отдельный договор, касающийся этого вопроса.

3. Я обязуюсь постепенно выплачивать долг из своих заработков куртизанки и, пока долг не будет полностью выплачен, обязуюсь работать честно и усердно. Я не буду отлынивать от работы без уважительной причины и не сделаю ничего, что смогло бы помешать или нанести ущерб вашему делу.

4. Налог, налагаемый на проституток, я буду оплачивать из своих денег.

5. Я обязуюсь делить свои доходы на две части, одну из которых я буду отдавать вам в качестве платы за наем помещения и прочие затраты. Из оставшейся половины я буду отчислять 15% в счет погашения долга, оставшиеся деньги (35%) поступают в мое распоряжение. Также я понимаю, что, согласившись делить деньги, как указано выше, в случае если мои заработки будут недостаточными, чтобы оплачивать проживание, я не буду должна платить недостающую часть из второй половины.

6. Суммы, поступающие в счет погашения долга, должны подсчитываться два раза в месяц, для чего и хозяин заведения и куртизанка должны вести специальные книги, куда будут заноситься все поступления при взаимном согласии сторон, а в конце каждого месяца записи должны заверяться печатями сторон в их присутствии. Одежда, которая используется в профессиональной деятельности, и другие личные вещи, согласно отдельному списку, являются залогом погашения вышеозначенного долга.

7. Если владелец публичного дома сочтет пришедшего гостя неплатежеспособным и откажет такому гостю в обслуживании, я не буду иметь претензий, но исполню его (ее) желание.

8. Если в течение срока действия договора я совершу побег, заболею или пожелаю прекратить занятие данной профессией и сменить место жительства при определенных обстоятельствах, но не буду в состоянии выплатить сумму долга, я не предприму ничего до тех пор, пока мой поручитель не выплатит недостающую часть суммы.

9. Любые другие денежные заимствования могут быть произведены по договоренности сторон и не должны иметь отношения к настоящему договору. Тем не менее я понимаю, что, если я не смогу оплатить помещение и прочие расходы, находясь в венерологической лечебнице, они будут прибавлены к сумме основного долга.

10. Принимая во внимание необходимость ежемесячного подсчета баланса, как указано выше (пункт 6), и с тем, чтобы при этом не возникало споров и разногласий, книги денежных поступлений должны быть представлены на рассмотрение управляющего «трех профессий», который должен после проверки заверить записи своей печатью.

В удостоверение чего мы, нижеподписавшиеся, прикладываем свои печати вместе с поручителями, с тем чтобы в дальнейшем не произошло нарушения настоящего договора.

Мэйдзи год месяц день

Заемщик М. П.

Поручитель (отец) М. П.

Адрес

Поручитель (мать) М. П.

Адрес

Хозяйке публичного дома

При сем подтверждаю, что настоящий документ составлен правильно.

Канагава Татибана-гори, Канагава эки,

(подпись) Симадзаки Кюдзиро (печать)

Управляющий «трех профессий»[1 Содержание публичных и чайных домов и проституция.]

МЕДИЦИНСКИЙ АСПЕКТ

[2 См. приложения: «Правила работы госпиталя».]

Согласно докладу об исследованиях на предмет венерических заболеваний, составленному доктором Такаи Хаяо в 1892 и опубликованному в № 4 «Медицинского ежемесячника» от того же года, процент инфицированных в шести веселых кварталах Токио в 1891 году был следующий:

Син-Ёсивара 1,67 Сэндзи 1,35

Сусаки 1?88 Синдзику 1?99

Синагава 1,47 Итабаси 1,98

То есть 1,67509 на 100 женщин.

В префектуре Канагава (куда относились кварталы проституток Йокогамы и Ёкосуки) среди 2634 женщин средний процент заболеваемости на 1898 год официально отмечался на уровне 2,771. Такие низкие цифры должны восприниматься с большим подозрением, поскольку они не только заметно отличаются от аналогичной статистики в других странах, но и были признаны полностью нереальными в ходе последних статистических исследований госпиталя Ёсивара. В марте 1899 года процент его пациентов в Ёсивара поднялся до 6,5%, и это больше похоже на правду. Любопытно, что в работе доктора Оскара Комменжа (Recherches sur les Maladies veneriennes a Paris, dans leur Rapports avec la Prostitution reglementarie de 1878 a 1887) процент проституток (с билетами), страдающих только от сифилиса, оценивается в 7,3%, а зарегистрированных в публичных домах доходит до 12%. Перед лицом таких цифр японские статистические данные не кажутся правдоподобными, тем более предположив, что они охватывают все венерические заболевания. Возможно, это произошло вследствие поверхностности медицинского освидетельствования.

В то же время нельзя забывать, что обследование проституток в обособленных кварталах дает совершенно другие цифры, поскольку такая система обеспечивает больший контроль над лицензированными женщинами.

Согласно записям больницы общего профиля в Йокогаме (за 1868), количество излеченных случаев сифилиса заметно снизилось с введением существующей системы медицинских осмотров и контроля. Однако европейские медики утверждают, что было бы ошибкой считать, что форма сифилиса, распространенная в Японии, более заразна и протекает тяжелее. Просто у японцев ход болезни мягче и трудные случаи достаточно редки. Возможно, у относительно чистокровных европейцев болезнь и протекает тяжелее, но даже иностранцы поддаются лечению, так же как в Европе и Америке.

Многие японские доктора подтверждают, что с введением медицинских осмотров и насильственной госпитализации относительно тяжелые формы сифилиса стали встречаться реже. Во времена, предшествующие эпохе Мэйдзи (настоящее время), встретить человека с провалившимся носом было обычным делом, однако сейчас это почти невозможно.

Несмотря на существование множества различных точек зрения на проблему, японские медики единодушно считают государственную проституцию печальным, но необходимым явлением. Они утверждают, что существующая система является предохранительным клапаном для общества, а репрессивные меры породят рост случаев изнасилования, соблазнения, адюльтера, противоестественного секса и незаконной проституции[1 Такая проституция получила особенно большое развитие в префектурах Гумма и Вакаяма после закрытия лицензированных публичных домов.] и что уклонение от медицинских осмотров, несомненно, приведет к увеличению количества и тяжести венерических заболеваний.

Одним из самых больших недостатков системы является разрешение обычая маваси, при котором женщина принимает сразу нескольких гостей и всю ночь поочередно переходит от одного к другому. Предполагается, что после каждого полового контакта женщины моются, чтобы избежать распространения заболеваний, но на деле, если эта процедура не проведена со всей возможной тщательностью, нет никаких сомнений, что в результате отвратительной практики обслуживания нескольких мужчин одновременно инфекция будет занесена. Особые неудобства гигиена доставляет женщинам летом. В результате частого мытья кожа становится склонной к воспалению. Кроме того, лучшим антисептиком является йодоформ, но его запах не нравится гостям, и это препятствует его правильному применению.

Доктора, имеющие дело только с женщинами, рекомендуют смотрительницам осматривать мужчин, заходящих в публичные дома, с тем чтобы не допустить внутрь больных, однако допускают, что подобный осмотр не может служить гарантией и что определенные заболевания могут остаться незамеченными. Хозяева публичных домов, со своей стороны, считают, что подобная практика отпугнет клиентов и станет почвой для развития нелегальной проституции, а кроме того, дополнительные медицинские услуги заметно увеличат их издержки.

Также среди обитателей Ёсивара наблюдается множество случаев сердечных заболеваний, бери-бери, диспепсии, истерии, а также туберкулеза.

Результаты медицинского обследования в Син-Ёсивара, 1898

Месяц Количество осмотров Количество инфицированных Пропорция на 100 Количество обслуженных клиентов Январь 10 590 574 5,42 135 100 Февраль 10 052 585 5,82 98 922 Март 12 224 697 5,70 104 415 Апрель 10 466 633 6,05 121 497 Май 11 568 733 6,33 100 616 Июнь 11 803 684 5,83 101 005 Июль 10 542 600 5,69 108 973 Август 12 268 671 5,47 92 101 Сентябрь 11 153 539 4,83 90 523 Октябрь 10 869 540 4,96 91 486 Ноябрь 11 817 649 5,49 11 784 Декабрь 11 250 597 5,30 81 463 Всего 134 602 7506 5,58 1 237 885

Результаты медицинского обследования в Син-Ёсивара, январь-апрель 1899

Месяц Количество осмотров Количество инфицированных Пропорция на 100 Количество обслуженных клиентов Январь 11 545 732 6,34 133 410 Февраль 10 300 665 6,46 89 127 Март 11 648 740 6,35 115 534 Апрель 10 412 699 6,71 131 593 Всего 43 905 2836 6,47 469 664

СТАТИСТИКА, КАСАЮЩАЯСЯ СОЦИАЛЬНОГО ЗЛА В ЯПОНИИ, ЗА 1898 ГОД

Утверждается, что нижеприведенные цифры получены в результате официального расследования и приводятся для справки. Читатели должны понимать, что проверить все детали практически невозможно, и потому корректность данной информации не гарантируется.

Певицы (взрослые) 24 261

Певицы (дети) 3537

Женщины, совмещающие профессии

куртизанки и певицы 513

Служанки в публичных и чайных домах[1 Многие из этих женщин были, вне всякого сомнения, порочными. Представленная статистика весьма и весьма неполна, поскольку в нее не попали нелегальные проститутки Японии. Даже официально заявленное количество гейш и куртизанок является определенно заниженным.] 34 015

Дома гейш 6647

Рестораны 29 511

Прочие заведения, посещаемые гейшами 5650

Конторы инспекторов 364

Куртизанки 40 208

Сводники 1277

Кварталы проституток 546

Публичные дома 10 172

ЗА И ПРОТИВ

Поскольку автор не преследует никаких корыстных целей, а всего лишь хочет предложить материал для дальнейших исследований вопроса, он посчитал нелишним присовокупить некоторые публикации, появившиеся в «Джапан таймс» в марте 1899 года.

КОРРЕСПОНДЕНЦИЯ ИЗ «ДЖАПАН ТАЙМС»

ВОПРОС ОБЩЕСТВЕННОГО ЗНАЧЕНИЯ

К издателю «Джапан таймс»

Уважаемый г-н издатель, не могли бы вы любезно предоставить место в вашей газете следующим «фактам». Как долго правительство этой страны будет санкционировать состояние вещей, способствующее закабалению ее женщин? Доколе закон будет считать моральным лишение этих девушек свободы, и насколько легальная проституция будет возможна, настолько же женщин Японии будут принуждать к такого рода самопожертвованию.

Если нация оценивается по тому, в каком положении находятся ее женщины, не пора ли Японии стереть это пятно с ее имени?

На западе Японии проживала вдова с троими детьми — двумя дочерьми и сыном. Старшая дочь, двенадцати лет от роду, была принята в другую семью. Через три года, когда приемный отец умер, приемная мать захотела отказаться от ребенка, но за вознаграждение. Она написала настоящей матери, что готова вернуть девочку за 150 иен, в противном случае угрожая продать ребенка на три года в публичный дом. Запрошенная цена намного превышала возможности несчастной матери, выбивающейся из сил, чтобы прокормить себя и оставшихся детей. И в результате пятнадцатилетняя девочка была продана в публичный дом не на три, а на семь лет, а все вырученные деньги попали в руки приемной матери.

Семь лет прошло, и родная мать уже ждала своего ребенка домой, но вследствие интриг хозяина публичного дома и приемной матери (последняя получала отчисления от ежемесячных заработков девочки) получилось, что бедный ребенок должен еще 300 иен, чтобы получить свободу. Письма этой жертвы мужской похоти и жадности были полны отвращения к образу жизни, который она была вынуждена вести, и мольбами об освобождении. В отчаянии мать отправилась в город, где ее дочь содержалась в рабстве и смогла получить своего ребенка обратно. Десять лет рабства, милее которого была бы смерть, — вот доля этой девочки.

Счастливо освободившись, она сейчас живет честной и благопристойной жизнью, но на этой всего лишь двадцатипятилетней женщине навсегда останется клеймо порока. И где же патриоты? Определенно пришло время поднять голоса и выступить против такого положения вещей.

Ваш

Белая лента,

РЕДАКЦИОННАЯ СТАТЬЯ. 3 МАРТА 1899

Вопрос о легальной проституции, как любой другой, имеет две стороны, и никакое решение не может быть вынесено до тех пор, как не будут взвешены все за и против. Мы не претендуем на полное и всестороннее исследование вопроса и не можем дать авторитетное и беспристрастное заключение по нему. Но, насколько можно видеть, для окружающего общества существование системы, которая локализует социальные пороки и осуществляет над ними строгий контроль, все же лучше с точки зрения и морали, и санитарии, чем альтернативная система или вообще отсутствие таковой, что позволило бы пороку гордо шествовать по улицам, на каждом шагу бросаясь в глаза уважаемым дамам и господам, как это происходит во многих христианских городах Европы и Америки. Вполне возможно, что система эффективного контроля не свободна от частных случаев жестокости, несправедливости и не всегда срабатывает четко, как отмечается в опубликованном письме Белой ленты. Но вопрос в том, прекратятся ли случаи подобного обращения с невинными девушками, если существующая система лицензирования проституции будет упразднена. Предположим, что официальные публичные дома исчезли, но не найдет ли жадная до денег приемная мать каких-либо иных способов заработать на невинности несчастной девушки? И будет ли ее судьба счастливее в этом случае? До тех пор, пока на эти вопросы не будут получены бесспорно положительные ответы, высказывания против системы административного контроля порока являются лишь бесполезной тратой сил реформаторов общества. Лучше бы они направили свою энергию на повышение уровня морали общества в целом.

Уважаемый господин,

случай продажи девочки в публичный дом приемной матерью, изложенный Белой лентой в сегодняшнем выпуске вашей газеты, определенно не является единственным в этой стране. Японцы твердо убеждены, что большинство девушек, заполняющих публичные дома этой страны, попадают туда отнюдь не по своей воле и содержатся на положении мало чем отличающемся от рабства. Также понятно, что государство закрывает глаза на факты подобных «сделок». Первым и самым важным шагом реформаторов, вне всякого сомнения, было бы, как вы предлагали, повышение уровня морали в обществе. Это и было побудительным мотивом для Белой ленты. Я готов допустить, что, по крайней мере в настоящее время, вопрос о том, является ли государственный контроль наилучшим средством, останется открытым. Но останется другой вопрос: а что делает государство для повышения морального уровня общества? Прилагает ли оно усилия, чтобы случаи, о котором рассказал ваш корреспондент, выглядели в глазах общественности отвратительными, и стремится ли оно сократить количество таких случаев? Разве манера, в которой правительство осуществляет контроль этого порока, наоборот, не поощряет его? Генри Норман в своей книге «Настоящая Япония» достаточно ясно показал нам процедуру, посредством которой девушки получали государственную лицензию на занятие проституцией. Как пишет Генри Норман, «вся система строится на теории контракта» и, если несчастная девушка не желает вести жизнь, к которой ее принудили, и попытается что-либо предпринять, хозяин публичного дома совершенно не обязательно «откажется от владения ею в результате гражданского иска о возвращении долга ее родителям или поручителю». Будет ли смысл, если государство прекратит разрешать занятие проституцией любой девушке? Если полиция строго следит за числом проституток в публичных домах, а обязательное медицинское освидетельствование будет проводиться как прежде? В этом, как мне кажется, и состоит огромное преимущество, превозносимое сторонниками лицензирования порока. Но девушка, вовлеченная или проданная в гнездо позора, должна иметь возможность позже вырваться из этого круга без страха возвращения обратно в рамках гражданского иска против ее родителей или тех, кто вовлек ее в это. Если хозяин публичного дома ссужает кого-то деньгами с целью пополнить свой «запас» проституток, то пусть делает это на свой страх и риск, зная, что у него нет законных оснований на компенсацию в случае побега девушки.

Уважаемый господин, я пишу не для того, чтобы лишь критиковать или пытаться найти виноватого. Всей душой желая, чтобы это ужасное зло было стерто с лица земли, а все мужчины относились к любой женщине как к своей матери или сестре, я понимаю, что этого нельзя достичь быстро. Реформаторы общества, так же как и радетели умеренности, должны воздержаться от крайностей. Но пока мы трудимся над повышением общего морального уровня людей, не могло бы государство делать больше для противостояния злу? Может ли государство ничего не делать, дабы облегчить участь девушек, стремящихся к свободе и чистоте? Разве не может государство помочь девушке укрыться от сладострастных взглядов мужчин, а не отдавать ее в руки негодяя хозяина публичного дома, принуждающего ее часами быть мишенью похотливых взглядов и неприличных высказываний развратников с единственной целью приумножить доход заведения? Разве государство делает все, что может и должно, чтобы девушкам было легче держаться в стороне от такого позорного образа жизни, если они того хотят? И разве в то же время оно усложнило владельцам этих проклятых домов возможность захвата и удерживания бедных девушек? По этим двум пунктам, а именно лицензирование девушек в управлении проституции и разрешение публичной демонстрации обитателей публичных домов, Япония осталась далеко позади других цивилизованных стран. И именно эти два явления более всего шокируют иностранцев. Не могли бы наши газеты, которые имеют такое сильное влияние на общественное мнение страны, делать больше, чем они делают сейчас, для изменения настоящего положения вещей?

Благодарю Вас за любезное предоставление мне места на Ваших страницах. При сем прилагаю свою визитную карточку и остаюсь

8 марта 1899

с уважением, Помощник.

Уважаемый господин, комментируя опубликованную в прошлом выпуске статью «Вопрос общественного значения», редактор заявил, что он не изучал проблему легальной проституции достаточно глубоко и потому не может дать авторитетного заключения, однако этот факт не удержал его от высказывания замечаний, выражающих мысль о том, что он считает существующую систему наилучшей в рамках сложившихся обстоятельств.

Ваш покорный слуга изучал проблему общественного порока и потому просит уделить ему место для следующих комментариев.

Утверждение, что существование сообщества (проституток) при системе государственного лицензирования безопаснее, чем при альтернативной системе (запрете), не подтверждено фактами. Напротив, в провинциях Гумма и Вакаяма, где проституция была запрещена, венерические заболевания перестали быть преобладающими, как в местах, практикующих легальную проституцию. Действительно, процент заболеваний в провинциях и городах, официально разрешающих порок, оказался выше. Это приводит к решению проблемы санитарии, а то, что после запрещения сотни и тысячи бесправных девушек освободились от оков самого омерзительного духовного рабства, решает моральную проблему.

Редактор также говорит об «эффективном контроле», защищая идею о том, что лицензирование действительно помогает локализации и контролированию порока, но это же совершенно не соответствует действительности. Возьмите родной город редактора, Токио например. В 1897 г. там было 6393 проститутки с лицензией и более 2000 гейш, занимавшихся своим ремеслом официально. Но в то же время от 3000 до 5000 женщин занимались тем же нелегально, вне всякого контроля, кроме тех 304, что были арестованы за прелюбодеяние.

С лицензией или без, порок, конечно, будет некоторое время существовать, но это не оправдывает государство в его стремлении сделать его существование легким и безопасным. Несомненно, изначальная идея лицензирования была призвана ограничить, уменьшить и запретить распространение зла за пределы установленных мест, но тщательное исследование показывает, что зло не только не уменьшилось, а на самом деле расползлось вширь.

То, что некоторые женщины продают свои тела, а жестокие родители — своих дочерей с безнравственными целями, не дает государству права становиться партнером в таких сделках и получать от 30 до 35 иен в год с каждой девушки, как это происходит сейчас. Также ваш покорный слуга не понимает, какую пользу обществу приносят законы, которые принуждают беспомощных девушек подчиняться условиям контракта, составленного другими так, что за попытку покинуть публичный дом тех можно оштрафовать или даже заключить в тюрьму.

Случай, описанный выше, и тысячи таких же по всей нынешней Японии не могли бы произойти ни в Гумма, ни в Вакаяма, ни поблизости от них.

Пытаться улучшить общественную мораль, оставив проблему без изменений, означает лишь напрасно потраченные усилия, и это понимает каждый, кто пытался изменить что- либо в обществе. Государство должно прекратить оказывать поддержку и принять единственно логичное и безопасное для государства решение об абсолютном запрещении порока, тогда у нас появился бы реальный шанс сделать хоть что- нибудь для изменения морального климата в обществе.

А что касается порока, который гордо шествует по улицам многих городов Европы и Америки, то редактор использует свои или чьи-то еще впечатления, убеждая нас в его наличии. Надеюсь, что время, когда благополучие беспомощных невинных девушек будет рассматриваться в той же мере, что и безопасность, и удобство сладострастных мужчин, уже не за горами.

Искренне Ваш

10 марта 1899

Реформатор.

«ДЖАПАН ТАЙМС». РЕДАКЦИОННАЯ СТАТЬЯ.

14 МАРТА 1899

Мы ощущаем определенное нежелание обсуждать вопрос о легальной проституции, потому что он является настолько деликатным по природе и многогранным, чтобы стать полноценной темой для газетной дискуссии, которая неизбежно будет короткой и неполной и которая в данном случае породит множество неверных интерпретаций и просто недопонимание. Тем не менее, уже позволив себе несколько замечаний в связи с недавней перепиской по теме, мы не можем совсем не принять к рассмотрению некоторые из вопросов, поставленных двумя другими нашими корреспондентами, чьи письма напечатаны в соседних колонках.

Помощник пишет: «Японцы твердо убеждены, что большинство девушек, заполняющих публичные дома этой страны, попадают туда отнюдь не по своей воле и содержатся на положении мало чем отличающемся от рабства». Мы можем спросить нашего корреспондента: а так ли отличается положение несчастных девушек аналогичной профессии в других странах от того, что мы видим в этой стране? Если допустить наличие свободной воли в выборе профессии, то отличия начинаются на уровне мотивов, повлиявших на их решения. Если нищета, голод и дурные привычки составляют основание причин, толкающих женщин на аморальный путь в прочих странах, то здесь определяющим мотивом является неправильно понятая идея дочернего долга. В любом случае выбор оказывается свободным или таковым, в каком смысле понимается выражение «свобода воли». Все это вряд ли имеет отношение к проблеме легальной проституции. До тех пор, пока девушки будут готовы вступить на путь позора во имя исполнения извращенно понятого дочернего долга, и до тех пор, пока общество остается прежним, запрещение легальной проституции не покончит с явлением, описанным Белой лентой на примере той девушки.

Однако Помощник не выступает категорически против системы легальной проституции, напротив, он «готов допустить, что, по крайней мере в настоящее время, вопрос о том, является ли государственный контроль наилучшим средством, останется открытым». Но ему не нравится, как действует система, и он жалуется, что правительство не все делает, чтобы препятствовать пороку. Он считает, что ситуацию может улучшить лишение официального одобрения контрактов, которые в настоящее время привязывают проституток к их работодателям, с тем чтобы последние в случаях побега своих работников не могли настаивать на исполнении контракта. В этом предложении что-то есть, но мы сильно сомневаемся, не сделает ли это жизнь несчастных девушек еще тяжелее. Предположим, что владелец публичного дома не будет располагать законными средствами воздействия на девушку, сбежавшую из его заведения, тогда он приложит все усилия, чтобы такого не произошло. И что это значит? Это неизбежно приведет к ограничению свободы всех его служащих, которые окажутся в результате на положении галерных рабов. Наш оппонент может сказать: ну отчего же, полиция может ведь вмешаться. Да, может, но в определенной степени, поскольку трудно ожидать, что ее строгость и усердие полностью смогут удержать беспринципных и изобретательных хозяев публичных домов от осуществления плотного контроля за каждым шагом подчиненных им проституток. В результате мы получим еще большее увеличение невзгод несчастных созданий.

Что касается обвинений правительства в недостаточности усилий по обузданию этого социального зла, мы должны сказать, что полицейские власти, только с одобрения которых девушки могут начать жизнь проститутки и получить лицензию, работают в рамках строгих инструкций, не позволяющих определить девушку в публичный дом нечестным путем и против ее воли. И существует множество примеров, когда обнаружение подобных обстоятельств служило поводом для отзыва официальной лицензии. Тем не менее мы допускаем, что система в ее теперешнем виде требует реформ и улучшений. Одним из них, как указывает Помощник, было бы запрещение выставления обитателей публичных домов на всеобщее обозрение. И мы надеемся, что полицейские власти скоро осуществят это.

Другой корреспондент, именуемый Реформатор, заявил, что он, «изучив проблему общественного порока», отрицает, что «для окружающего общества существование системы, которая локализует социальные пороки и осуществляет над ними строгий контроль, все же лучше с точки зрения и морали, и санитарии, чем альтернативная система или вообще отсутствие таковой». Он пишет, что «в провинциях Гумма и Вакаяма (sic), где проституция была запрещена, венерические заболевания перестали быть преобладающими, как в местах, практикующих легальную проституцию» и что «процент заболеваний в провинциях и городах, официально разрешающих порок, оказался выше». Это очень смелое утверждение, не совпадающее с мнением тех медицинских экспертов, кто проводил специальные исследования вопроса. К сожалению, статистических данных не хватает, но общеизвестно, что санитарные власти министерства внутренних дел согласились с вердиктом о том, что венерические заболевания заметно более распространены в местах, где не существует официальной проституции, чем в лицензированных локальных образованиях.

Реформатор возражает против нашего определения «эффективный контроль» и приводит некоторые сведения о нелегальной проституции в Токио. Стоит ли говорить, что словосочетание было использовано в относительном смысле. Ни один здравомыслящий человек не подумает, что порок возможно контролировать в абсолютном смысле. Также ни один из таких людей не сможет отрицать, что улицы Токио относительно свободны от присутствия тех неприятных персон, которые роятся в городах, явно требуя большей цивилизованности и просвещенности, что можно получить только при системе локализации, принятой здесь. Мы, конечно, не ожидаем, что Реформатор осознает этот факт, пока сам не навестит свою родину и не увидит, как порок открыто шествует по улицам отдельных городов. Такое путешествие было бы весьма полезным и другим реформаторам общества.

ЗАМЕТКИ О ДЗИГОКУ, ИЛИ О НЕЛЕГАЛЬНЫХ ПРОСТИТУТКАХ

Дзигоку. Это настоящие представительницы древних ётака (ночных бродяг). Как сообщает обычная японская энциклопедия, слово зародилось в XVIII веке, когда на улице Ёсида в Токио стоял дом Ётакая (под знаком ночного ястреба), где женщины подкрашивались и принаряжались, поскольку разрушительное действие болезней сделало их внешность совершенно непрезентабельной. Тяжелобольные женщины гримировались, чтобы выглядеть молоденькими девушками, старые перечницы чернили углем брови и укладывали волосы в модные прически. Носы многих из этих проституток были съедены сифилисом, и они восстанавливали потерю с помощью крашеного воска. Среди них встречались немые, глухие, хромые, полностью слепые и страдающие прочими болезнями, приобретенными благодаря сифилису и не позволяющими им работать в нормальном публичном доме. Цвет лица маскировался пудрой, сифилитические язвы и раны замазывались косметикой, а платки, которыми они повязывали голову, не позволяя их толком разглядеть, делали все остальное.

Эти женщины в грязных, засаленных хлопчатобумажных платьях рыскали по улицам в бледном свете ущербной луны, носясь как души проклятых в поисках жертвы. У них была привычка носить с собой кусок циновки или коврик, назначение которых было настолько очевидным, что не требовало пояснений. Они приставали к прохожим с предельным бесстыдством, и цена их благосклонности составляла несколько медяков за ночь! В период с 1711 по 1735 год явление разрослось настолько, что множество таких женщин насильно определили в легальные проститутки и силами властей водворили в Ёсивара. Согласно отчету от 27 марта 1746 года, в период между 1711 и 1746 годами количество женщин, направленных властями в Ёсивара в качестве легальных проституток, отработавших там свой срок и освобожденных, составляло всего 246.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.