2. Буда и итальянские образцы

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

2. Буда и итальянские образцы

Центрально– и восточноевропейские центры входили в число первых к северу от Альп, в которых были заимствованы и переработаны итальянские образцы, прежде всего в архитектуре. Уже с раннего XV века при короле Сигизмунде из династии Люксембургов здесь существовали гуманистические и художественные контакты с Италией. Андреа Сколари, брат Филиппо Сколари (известный в Италии под именем Пипо Спано и обративший на себя внимание как полководец на службе у Сигизмунда), прославился своим меценатством в качестве епископа Гросвардейна (1409–1426). Но решающую роль для восприятия и распространения итальянских образцов играла Венгрия при Матиаше Корвине (Матьяш Хуньяди, 1458–1490). Он усвоил формы государственного представительства и частного меценатства, пестовавшиеся в итальянских художественных центрах этого времени – во Флоренции при Лоренцо Медичи и в Урбино при Федериго да Монтефельтро. По преданию, в Венгрии в начале XV века работали столь видные мастера, как Мазолино и Манетто Амманатини, но если говорить о других известных художниках, которых Матиаш Корвин привез в страну в последней четверти XV века, то до наших дней дошли имена ювелира Кристофано Карадоссо, скульптора Бенедетто да Майано и архитектора Кименти Камиччи. Скульптор из Далмации Иван Дукнович (Джованни Далмата) находился в 1588–1590 годах при дворе в Буде, а прежде, в 60-е, работал в Риме для папы Павла II. Контакты Матиаша Корвина с итальянскими государями во Флоренции и Милане были упрочены его женитьбой в 1476 году на Беатрисе Арагонской, которая привезла с собой итальянских гуманистов и художников.

По фрагментам сооружений и архитектурного декора, сохранившихся после турецкого вторжения, и из описаний Бонфини, Олаха и Челеби можно реконструировать многообразную картину меценатства, основу которого создал гуманистический интерес короля[637]. Гуманистическое воспитание, которое Матиаш Корвин получил под руководством Яноша Витеза, епископа Варадского, а позже архиепископа Эстергомского, уже довольно рано побудило его к коллекционированию. Библиотека Корвина, собранная им с помощью племянника Витеза, Януша Паннониуса, была одной из крупнейших в Европе. Интерес короля к искусству касался прежде всего драгоценных предметов вроде книг с миниатюрами, ювелирных изделий из золота и интарсий, но не только: он заказывал также произведения живописи и скульптуры Андреа Мантеньи (контакт с ним в Падуе поддерживал Паннониус), Вероккьо, Филиппино Липпи и Поллайоло. Лишь позднее проявился его интерес к архитектуре, вначале связанный с функциональными потребностями: причина интереса заключалась в необходимости защищать южные границы Венгрии от турецкой опасности. С этой целью при посредничестве Франческо Сфорцы в Венгрию прибыл известный итальянский инженер из Болоньи Аристотеле Фиораванти. (Он был призван в Венгрию в 1465 году, но приехал только в 1467-м[638].) За несколько месяцев, проведенных там, – а болонские власти позволили ему уехать лишь на краткое время, так как он и далее получал жалованье в Болонье, – он смог спланировать укрепления и спроектировать мост через Дунай. После 1466 года за ним в Венгрию последовали пять каменотесов из Милана, в 1469 году – военный инженер из Рагузы (Дубровника) Пашое Михелевич.

Замок в Урбино, Италия. Портал, последняя треть XV в.

Большую роль в развитии интереса Корвина к архитектуре сыграл королевский советник Бандини из Флоренции, который ранее работал при неаполитанском дворе Альфонсо Арагонского. Архитектурные трактаты Альберти и Филарето появились в библиотеке Корвина, вероятно, благодаря его посредничеству. Он покровительствовал также мастеру интарсий Кименти Камичче из Флоренции (с 1476 г.?), который вскоре продвинулся до уровня королевского архитектора и принял на себя руководство работами по строительству королевского замка в Буде. Говорят о примерно 20 тосканских ремесленниках, участвовавших в этом строительстве. Кроме того, там работали еще и далматинские мастера, среди которых самым известным был скульптор Джованни Далмата. Тосканские элементы дополнялись, следовательно, римскими, а также обогащались ломбардским и далматинским опытом. Решающее значение имела, однако, инициатива властителя и целенаправленный спрос на художников, которые могли или должны были выполнять эти желания. Компетентность Матиаша Корвина в вопросах искусства была единственной в своем роде. Активные контакты с наиболее именитыми итальянскими владыками и солидная гуманистическая основа, на которую опирались королевские советники, привели к такому развитию всех художественных сфер, которое позже едва ли удалось превзойти в Центральной Европе. Правда, венгерское восприятие итальянского Возрождения не оказалось чревато резким изменением стиля. Как показали новые исследования, например Петера Фарбаки, особенность венгерской инициативы заключалась в прямо-таки сплошной связи итальянской линии, проявившейся с 1479 года, с уже существовавшей позднеготической традицией строительства. Это облегчалось отсутствием цеховой системы. Так, в процессе реконструкции королевского замка Друная итальянцы взяли на себя преимущественно декоративные фрагменты строительства, конструктивная часть осталась на долю региональных мастеров, а также ремесленников, приехавших из Силезии и Саксонии. Этим объясняется художественная неоднородность деталей, найденных в развалинах дворца[639].

К числу важных новшеств, которые принесли с собой итальянцы, принадлежали двух– и трехэтажные лоджии, возникшие в Риме и Урбино примерно в это время. Трехэтажные cour d’honneur (парадные дворы) даже предшествовали арочному двору виллы Медичи в Поджо-а-Кайано (нач. в 1485 г.). Эти дворы, охваченные аркадами, стали столетием позже образцовыми не только для венгерских строений, но и для всей Центральной Европы.

Связь позднеготических конструктивных элементов с итальянским декором, подражающим античным образцам, можно наблюдать и в летнем дворце Вышеграда (конец 1470-х – первая половина 1480-х). Это сочетание можно считать характерной чертой венгерской архитектуры конца XV – начала XVI века. Данные тенденции продолжали развиваться и после смерти Матиаша Корвина (1490). Его соперник и преемник на престоле короля Чехии и Венгрии Владислав II также имел резиденцию в Буде. Будайский замок, согласно нынешнему состоянию исследования, датируется временем династии Ягеллонов. (Это противоречит подходу к «Корчиновскому Ренессансу» прежних исследователей, когда в центре внимания оказывался исключительно король Матиаш[640].) Самый значительный пример в сфере архитектуры времени его правления в Венгрии находится в Ньеке, где Владислав повелел соорудить охотничий замок. Субструкции в виде лоджий в Ньеке напоминают Поджо-а-Кайано. Своеобразный церемониальный зал, возможно, служил образцом для летнего замка Бельведер в Праге (1538–1552; 1556–1563)[641].

В прежней литературе недооценивалась роль Владислава II и его сына Людовика. В позднейших исследованиях по-иному рассматривается значение его правления для последующего развития искусства. Единственное оставшееся (хотя и в изменившейся форме) произведение венгерского Ренессанса, надгробная капелла архиепископа Эстергомского Тамаша Бакоша (1497–1521), была построена на южной стороне Эстергомского собора во время правления Владислава (1506). Эта центральная капелла в форме греческого креста из красного мрамора, отражающая амбиции князя церкви и обладающая высоким художественным качеством, соответствовала уровню флорентийских капелл позднего кватроченто из тех, что создавались, например, в кругу Джулиано да Сангалло[642].

Вавельский замок, Краков, оконные наличники лоджии (начало XVI в.)

Наличник окна летнего замка Бельведер, Прага

Рисунок оконного проема с наличником из: Serlio, Sebastiano: Tutte l’opere d’Architettura et prospetiva di Sebastiano Serlio Bolognese… Venezia, 1619

Эти примеры свидетельствуют о раннем восприятии итальянского искусства в Восточной Европе. Следует подчеркнуть большую роль Венгрии, которая, особенно во время правления Владислава II, функционировала как связующее звено между Италией и Восточной Европой. Владислав II повелел, в частности находясь в Буде, реконструировать пришедший в запустение Пражский Град. Архитектурный декор Владиславова зала в Пражском кремле, этого великолепного произведения позднеготической архитектуры, возведенного (1490-е – 1502 гг.) королевским архитектором Бенедиктом Ридом, обнаруживает смелую связь готических форм, например колонн с изогнутым стволом или настоящего новшества – звездчатого нервюрного свода, – с элементами итальянской архитектурной орнаментики. Сходные мотивы и подобный метод встречаются на порталах замка Вавель в Кракове[643]. Странствие ремесленников из Венгрии в Польшу подтверждено документами. Существовали также оживленные контакты между чешским и польским королевскими домами.

Сложившиеся в Венгрии при Матиаше Корвине и Владиславе II формы визуализации власти средствами искусства, ориентированного на Италию, были, благодаря династическим связям королей из рода Ягеллонов и мобильности художников, перенесены в другие регионы Восточной и Центральной Европы, прежде всего в Польшу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.