Страсть и брак

Страсть и брак

Конечно, в литературе любовные страсти бушевали сильнее, чем в действительности. В крестьянской и купеческой среде невеста с женихом нередко знакомились уже под венцом. Это Дюма всюду видел амурные безумства («Ярославль славится своими красавицами и пылким темпераментом своих уроженцев: за два года пятеро молодых людей потеряли там рассудок от любви»), а простой народ рассуждал по-другому. Примерно так, как купчиха Барабошева в пьесе Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын»: «Покоряйся воле родительской – это твое должное, а любовь не есть какая необходимая». Правда, в XIX веке на это можно было получить ответ: «Нынче уж совсем другие понятия».

В русской культуре нет пары, подобной Ромео и Джульетте, Тристану и Изольде, Геро и Леандру. Зато есть не менее красивая история святых благоверных супругов Петра и Февронии Муромских. В этой истории не было любви с первого взгляда, роковые препятствия и чувственные страсти обошли ее стороной. Зато была мудрая дева Феврония, целительница. Родилась она простолюдинкой, но муромский князь Петр взял ее в жены, потому что она его вылечила. Об этой паре не скажешь «влюбленные», а только – «соратники», «сподвижники», «близкие люди». Это история не о любви, но о браке.

С древних времен обычай предписывал договариваться о браке родственникам жениха и невесты. Иногда на смотринах обманывали – показывали красивую девушку вместо некрасивой. Жених мог увидеть свою нареченную до свадьбы только один раз. Этому правилу в допетровскую эпоху следовали и цари. Иван Грозный, например, жену выбирал себе сам (перед ним стояли шеренги красных девиц, а он ходил и рассматривал), но, повинуясь обычаю, видел невесту до венчания лишь однажды.

В XVIII – XIX веках появились романтики, которые стали воспевать чувствительность и утверждать, что брак должен совершаться лишь по страстной любви. Но многие могли об этом лишь мечтать.

Служащий дворянин должен был испросить высочайшего позволения на вступление в брак, крепостные крестьяне – получить разрешение помещика. За многих, разумеется, все решали родители. Если родители отказывали детям в благословении, могли отказать и в деньгах. «Я московская барышня, я не пойду замуж без денег и без позволения родных», – трезво оценивает ситуацию Машенька в пьесе «На всякого мудреца довольно простоты».

Те, кто был готовы во имя любви мириться с лишениями, увозили невесту тайком. Так поступили в юности Афанасий Иванович с Пульхерией Ивановной («Старосветские помещики» Н. В. Гоголя). Так хочет поступить избалованная купеческая дочка Липочка («Свои люди – сочтемся!» А. Н. Островского). Наташа Ростова хочет убежать с Анатолем. Сестра Пушкина, Ольга, убежала из родительского дома и обвенчалась с дворянином Павлищевым.

Вспомним знаменитую картину Пукирева «Неравный брак». Многие знают, что изображенные на нем юная невеста и престарелый жених имели реальные прототипы. И очень немногим известно, что жених этот был старше своей невесты всего на 13 лет и что был он в высшей степени достойным и уважаемым человеком. Художник изображает сложившийся тандем с осуждением – он знает, что невесту принудили к свадьбе, что она любит другого. Это был русский брак. Не любовь.

Члены царской семьи были также обречены на брак без любви. Их свадьбы зависели от государственной необходимости налаживать связи с той или иной державой. Жених и невеста были до свадьбы знакомы друг с другом только... по портретам.

В русской литературе не было персонажа, подобного Дон Жуану, Ловеласу или Вальмону. Не было авантюриста-соблазнителя, подобного Казанове. Зато у нас были поэты. А поскольку они у нас всегда «больше, чем поэты», то женщины их обожали. Даже тех, кто был нехорош собой. Всем известен «донжуанский список» Пушкина. Поэт записал на отдельный листок имена всех женщин, которых любил. Таковых оказалось тридцать семь. Пушкину на тот момент было почти 30 лет. Так как в списке были лишь имена, исследователи до сих пор ведут споры: а это кто? А кто это?

Лермонтов и вовсе был злостным разбивателем сердец. Барышни сходили по нему с ума, отказывали из-за него достойным женихам, а потом оставались с разбитым сердцем. В XX веке любовные истории Блока, Брюсова, Есенина, Маяковского стали легендами.

Только вот любовь и брак у нас всегда были как-то отдельно. Уж как любил Толстой «мысль семейную», а в последние годы жизни частенько думал, как бы вырваться из семейного круга. В браке русским писателям не везло – за исключением, пожалуй, Достоевского, которому уже в зрелые годы судьба послала добрую и преданную Анну Григорьевну Сниткину.

Ну а крестьяне часто смотрели на брак прагматически – дескать, надо женить сына, потому как в доме нужна работница.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.