В городской черте
В городской черте
В 1922 году Удельная вошла в городскую черту и вскоре совсем утратила дачный характер. Здесь поселилась новая публика – рабочие и служащие. Тем не менее Удельная долгое время сохраняла свой провинциальный полуприго-родный характер.
«Местность песчаная и открытая, на 4 версты дальше Ланской, – так описывалась Удельная в „Спутнике по Петрограду и его окрестностям", изданном в 1924 году. – В ней два парка – Удельный и Шмидтовский. Здесь находятся две больницы для душевнобольных – Александровская и бывшая городская».
Как отмечалось в «Путеводителе по Ленинграду на 1933 год», вся Удельная состоит из множества мелких кварталов, застроенными небольшими деревянными дачами. После проведения сюда в 1926 году трамвайной линии, связавшей Удельную с центром города, эти места «густо заселены ленинградцами, преимущественно рабочими».
«За последние годы, – говорилось далее в путеводителе, – Удельная застраивается деревянными домами стандартного типа, причем постепенно заполняется и местность по другую сторону проспекта Энгельса – в направлении Старо-Парголовского проспекта. Одновременно растет и благоустройство местности: почти все улицы замощены, выстроен универсальный магазин, открыта новая школа, оборудованная к 1929/30 учебному году в корпусах бывшего завода Зифельдт (пр. Энгельса, 84/86)».
«В округе вырос целый поселок из стандартных щитовых домов[26], – вспоминал о жизни в Удельной в 1930-х годах живший на Ярославском проспекте писатель Борис Сергеевич Гусев, внук тибетского врача П.А. Бадмаева. – Его заселяли жители Ленинградской области, призванные „пополнить рабочий класс”. Вчерашние крестьяне, оторванные от земли, от профессии хлебороба, не имея иной квалификации, шли работать кондукторами трамваев, автобусов или разнорабочими: при „курочкиной” производительности труда людей всегда не хватало».
Говоря о «курочкиной» производительности, Борис Сергеевич имел в виду соседа по своему дому на Ярославском, который представлял собой яркий пример «нового хозяина жизни», упивавшегося своей возможностью, как ему казалось, показать свое превосходство над «бывшими».
Семейство Курочкиных, приехавшее из псковской деревни Лапушино, вселили по ордеру в пустовавшую дворницкую. И если хозяйка испытывала смущение от того, что им придется потревожить привычную жизнь обитателей дома, то глава семейства воспринимал вселение как само собой разумеющееся. «К вечеру он уже ходит босой по двору, как хозяин, и говорит, кивая в сторону нашего дома: „А ихнего тут ничего нет, окромя мебеля. Все – казенное”, – вспоминал Борис Сергеевич Гусев. – Егор Петрович Курочкин – высокий красивый мужик со слегка сдвинутой челюстью. Его послали в город как активиста коллективизации. Весь остаток лета он гулял босой во дворе, а жена Маня пошла работать на фабрику с первого дня. Так и продолжалось до начала войны: он или гулял по двору, или отсиживал срок за воровство, а Маня тянула семью».
Трамвайная авария, случившаяся на проспекте Энгельса, у подножия Поклонной горы, недалеко от бывшего магазина Башкирова. Фото 1920-х гг.
Тем не менее факт оставался фактом: за счет наплыва новых жителей население, да и сам облик Удельной, стремительно менялись. «Некогда пустые удельнинские переулки заполнились новой публикой, – вспоминал Б. Гусев. – Это были хорошие крестьянские лица. Здоровые, веселые девушки, по-особому, набекрень, носившие береты и старавшиеся поскорей стать ленинградскими барышнями. Но когда люди стремятся быть на кого-то похожими, они становятся похожими друг на друга»...
Новое строительство 1930-х годов, охватившее Ленинград, почти не затронуло Удельную: каменных зданий, построенных здесь в это время, достаточно мало. При этом многие из них явились любопытными образцами архитектуры 1930-х годов. Речь идет, в первую очередь, о «милицейском доме» (пр. Энгельса, 55), «Ярославских банях» (Ярославский пр., 16), «круглом магазине» (Скобелевский пр., 8), школе № 31 (пр. Энгельса, 71) и др.
Торговля на Удельной. Фото 1920-х гг.
Проспект Энгельса возле «дачи Калинина». Фото 1935 г.
Реконструкция проспекта Энгельса. Фото 1930-х гг.
Едва ли не самым высоким в этой части Удельной стал «милицейский дом», появившийся в 1930-х годах на проспекте Энгельса (ныне № 55), совсем рядом с бывшими «осиповскими местами». Авторами здания стали архитекторы ГА. Симонов, П.В. Абросимов и А.Ф. Хряков. Все они в 1920 —1930-х годах принадлежали к числу ведущих зодчих Ленинграда, создававших новый облик советского социалистического города.
ЕА. Симонов участвовал в создании значительных произведений архитектуры эпохи конструктивизма, среди них дом-коммуна общества политкаторжан на площади Революции (бывшей и нынешней Троицкой) и Академия железнодорожного транспорта (ныне – здание Транспортной академии. – С. Г.) на проспекте Максима Горького (бывшем и нынешнем Кронверкском). С 1943 года Г.А. Симонов работал в Москве. П.В. Абросимов перебрался в Москву на десять лет раньше – в 1933 году, для работы над проектированием Дворца Советов. После войны он являлся одним из авторов проекта грандиозного комплекса Московского государственного университета на Ленинских горах, за который в 1949 году вместе с группой архитекторов был удостоен Государственной премии. А.Ф. Хряков также сначала работал в Ленинграде, а потом в Москве, где участвовал в создании Центрального стадиона им. Ленина в Лужниках, кинотеатров «Украина» и «Бородино». В 1969 году был удостоен звания заслуженного архитектора РСФСР.
Сегодня дом на пр. Энгельса, 55, с полным правом можно назвать архитектурной достопримечательностью района – оно является единственным здесь жилым зданием эпохи конструктивизма. От внимательного исследователя не ускользнет характерная деталь тех лет: в оформлении оград лоджий использован советский символ – серп.
«Милицейский дом» на пр. Энгельса, 55. Фото автора, июнь 2009 г.
Ограды лоджий «милицейского дома» на пр. Энгельса, 55, с использованием советской символики. Фото автора, июнь 2009 г.
В народе дом называли «милицейским», поскольку он предназначался для сотрудников милиции и их семей. После того как дом построили и заселили, возле него сделали трамвайную остановку, которую тоже называли «милицейской». При этом следующая остановка оставалась совсем рядом, буквально в ста метрах, – у пересечения проспекта Энгельса и Скобелевского. По воспоминаниям удельнинского старожила Эдгара Рихардовича Прокофьева, эту остановку жители называли между собой «вторым Невским»: здесь выходило огромное количество людей. Часть шла в Коломяги, часть – в «Стандартный поселок» (о нем речь пойдет в очерке «Стандартный поселок и его обитатели» во второй части книги), а остальные растекались по Удельной...
По воспоминаниям старожилов, большим событием для Удельной 1930-х годов стала постройка бани на Ярославском пр., 16. Соответствовавшая по тем временам всем современным требованиям, она стала одним из центров жизни местных обитателей. Здание возвели в 1936—1938 годах. Авторами стали архитекторы А.И. Гегелло, Н.И. Зимичев, М.М. Абросимов и инженер И. Д. Буданов. Примечательно, что постройка бытового назначения внешне напоминала дворец – в оформлении фасадов зодчие использовали мотивы итальянского ренессанса.
Еще 25 января 1935 года «Вечерняя Красная газета» писала о том, что в феврале на Ярославском проспекте в Удельной начнется строительство бани на месте старой. Открыть ее планировали 1 ноября 1937 года, однако сроки изменились. Год сооружения котельной, 1936-й, выложен на ее трубе. Открылась баня в июле 1938 года. Местные жители назвали эту баню «Новой», в отличие от той, что существовала на Елецкой, – та стала «Старой». Было у бань на Ярославском и еще одно название – «Милицейские» (недалеко, на проспекте Энгельса, 55, находилось милицейское общежитие, о чем уже говорилось). Бани действуют и ныне, сегодня их называют «Ярославскими» – по проспекту[27]...
Баня на Ярославском пр., 16. Рисунок B.C. Пахомова, 1987 г.
Значительная часть удельнинской застройки постепенно ветшала. Многие здания, лишившиеся после революции своих частных владельцев и превратившиеся в многосемейные коммунальные квартиры, приходили в упадок. Свидетельство этому можно найти даже в главной газете города – «Ленинградской правде», в которой регулярно выделялось специальное место для «пролетарской самокритики».
«В Удельном, на Костромском проспекте, стоит деревянный дом № 33, – говорилось в заметке от 6 июля 1938 года, озаглавленной „Отделываются посылкой комиссий". – Один угол его осел на 3 вершка. Рамы покосились, под полом гуляет ветер. Жить в таком доме нельзя. Он нуждается в срочном ремонте.
Мы, жильцы дома, уже давно ставим вопрос перед Выборгским райсоветом, но там не торопятся, отделываются тем, что посылают к нам комиссию за комиссией. Все они приходят к выводу, что ремонт нужно начать немедленно, но тем дело и кончается. А нам хорошо известно, что деньги на ремонт дома отпущены уже давно. Терпимо ли такое отношение Выборгского райсовета к нуждам трудящихся?»...
* * *
Культурно-бытовым центром Удельной в 1930-х годах считался Скобелевский проспект. Здесь находились магазины. В 1940 году на углу Скобелевского и Ярославского проспектов построили магазин в стиле конструктивизма, с закругленным фасадом (Скобелевский пр., 8). Официально он именовался магазином № 1 Выборгского райпищеторга. Поскольку все остальные магазины были меньше, местные жители стали называть его «большим» (впоследствии, уже после войны, удельнинские новоселы стали звать его «круглым»). На южной стороне Скобелевского проспекта, между Костромским и Ярославским, находилась очень популярная у местных жителей керосиновая лавка.
На Ярославском проспекте, недалеко от Скобелевского, находился культурный очаг – кинотеатр, с 1933 года носивший имя «Культармеец», а с 1940 года по нынешнее время – «Уран». В ту пору он был единственным кинотеатром на всю Удельную.
В 1930-х годах в Удельной действовало несколько школ.
В кирпичном четырехэтажном здании на углу проспекта Энгельса (ныне дом № 63) и не существующей ныне Лагерной улицы находилась школа № 27. По воспоминаниям Бориса Георгиевича Ефремова, учившегося здесь с 1-го по 6-й класс (до начала Великой Отечественной войны), на первом этаже располагался спортзал, на втором – учительская и библиотека, на третьем и четвертом этажах – учебные классы. После начала войны занятия здесь не проходили – учеников перевели в школу № 9 на Костромском пр., 46. После войны здесь разместилась школа ФЗО (фабрично-заводского обучения) завода «Светлана».
Почти напротив школы № 27, на проспекте Энгельса (ныне дом № 74), находилась школа № 12. В 2000-х годах здание надстроили и перестроили, ныне тут располагается Детская школа искусств № 10.
Здание на пр. Энгельса, 63, где до войны располагалась школа № 27. Фото автора, 2010 г.
В 1936 году на Костромском проспекте (дом № 46) открылась школа № 9 – ныне здесь располагается Высшее педагогическое училище (колледж) № 4. Возведенная по типовому проекту, разработанному архитекторами Л.Е. Ассом и А.С. Гинцбергом, она стала одной из 106 новых школ, введенных в строй в Ленинграде в 1936 году. Они должны были открыться к началу учебного года, однако к 1 сентября только 30 школ отвечали требованиям полной готовности. Школа на Костромском вошла в число этих тридцати. Государственная пропаганда преподносила такой гигантский объем школьного строительства как «неустанную сталинскую заботу о детях». «Счастливые дети сталинской эпохи», – гласил заголовок в «Ленинградской правде» 1 сентября 1936 года. «Трудящиеся нашего города, ленинградские большевики во главе с товарищем Ждановым одержали большую победу», – говорилось в газете.
Здание школы на Костромском проспекте, построенное в 1936 г.
В 1937 году новая школа под № 31, в специально построенном здании, открылась на углу проспекта Энгельса (ныне дом № 71) и Рашетовой улицы. После войны она стала женской школой № 118, а затем носила № 99. Школу построили по другому типовому проекту тех же архитекторов Л.Е. Асса и А.С. Гинцберга (руководитель группы – архитектор В.О. Мунц). Первая школа по этому проекту была построена в центре города – на Лиговском пр., 70.
Наконец еще школу в 1930-х годах построили на Ярославском пр., 20. Здание перестроили в 1970—1973 годах (ныне здесь размещается центр образования № 100).
По другую сторону железной дороги – на нынешней ул. Аккуратова, 11 (до декабря 1940 г. – Мариинская улица), располагалась еще одна школа, где училась детвора и Удельной, и Коломяг. Она занимала здание бывшего Мариинского приюта, которое ныне является частью исправительного заведения для трудновоспитуемых подростков. В начале 1930-х годов школа называлась Фабрично-заводской семилеткой (ФЗС) № 21, а с середины 1930-х годов – 21-й неполной средней школой Выборгского района.
Документы ДД. Кац, относящиеся к школе № 21 на улице Аккуратова. Из личного архива ДД. Кац
Старожил Удельной Дина Давыдовна Кац училась здесь с 5-го по 7-й класс – в 1932—1935 годах. «Школьное здание запомнилось просторным и удобным, с широким коридором и большим актовым залом, – вспоминала Дина Давыдовна. – Директором школы был тогда Кепкало. Он являлся характерным для тех времен типом „выдвиженца”: тогда на руководящие должности продвигали тех, кто отличился на своей службе, преимущественно из рабочих. Хорошо помню, как он ходил по школе в рабочем комбинезоне с инструментами, поскольку сам лично занимался ремонтными работами. Нам он казался строгим, но добрым. Осталась в памяти наша классная руководительница – преподавательница русского языка Сусанна Николаевна. Осталось в памяти, как в день убийства Кирова, 1 декабря 1934 года, нас всех собрали в актовом зале. Выступали директор, учителя. Случившееся представлялось нам настоящей трагедией – так мы это воспринимали глазами взрослых.
В 1935 году, в год окончания этой школы, я получила в подарок, как „ударник учебы“, книгу Сталина „Вопросы ленинизма”. Летние месяцы 1935, 1936 и 1937 годов я работала воспитателем в лагере, организованном в этой школе. Помню, что в качестве премии получила шелковый материал на платье – в те времена это являлось большой ценностью».
* * *
Одним из любимых мест отдыха жителей был Удельный парк. Изданный в 1927 году «Путеводитель по железным дорогам Приморской и Финляндской» сообщал: «Главным украшением Удельной является Удельный парк, который и по занимаемой им площади, и по разнообразию насаждений является одним из известнейших парков ближайших окрестностей Ленинграда. В Удельном парке есть все, что надо для экскурсий: и сообщества чистого елового леса с богатым моховым покровом, кисличкой, черникой и пр., есть и сырой смешанный лес, столь характерный для здешней местности, и луг, пестреющий разнообразными цветами и наполненный различными насекомыми, и заболоченные места с осоками, незабудками, ситниками и пр., есть, наконец, и два небольших пруда, в которых зоолог всегда найдет для себя много объектов для наблюдений и где, между прочим, водятся тритоны».
После революции и вплоть до 1933 года Удельный парк входил в состав учебно-опытных лесничеств Лесного института (впоследствии – Лесотехнической академии). Здесь проходили практические занятия студентов. Затем парк превратили в место «культуры и отдыха». Впрочем, он и так служил местом отдыха жителей рабочих с Выборгской стороны и их семей. В парке устроили площадку, туда приходили по выходным с гармонями и балалайками.
В 1934 году Удельный парк перешел в ведение Выборгской садово-парковой конторы. К нему присоединили небольшой участок, после чего парк приблизился вплотную к проспекту Энгельса. В конце 1930-х годов парк назвали именем Челюскинцев в честь героев знаменитой эпопеи. Как известно, пароход «Челюскин»[28], затонувший в Чукотском море в феврале 1934 года, пытался в 1933 году пройти Северным морским путем за одну навигацию.
«Челюскин» дрейфовал вместе с экипажем в течение почти пяти месяцев, а 13 февраля 1934 года был раздавлен льдами и затонул в течение двух часов. Опасаясь подобного исхода, экипаж заранее подготовил все необходимое для выгрузки на окружающие льды. Эвакуация лагеря осуществлялась с помощью авиации. Летчики совершили 24 рейса, и все 104 человека, два месяца проведшие в условиях полярной зимы на льдине, были спасены. Летчики, снявшие челюскинцев со льдины, стали первыми Героями Советского Союза и, в числе других спасателей, были награждены высшей наградой СССР – орденом Ленина...
Несмотря на всенародную любовь к героям-полярникам, новое название парка не прижилось – его по-прежнему звали Удельным, или Удельнинским, а «имени Челюскинцев» он числился только в официальных документах.
В предвоенные годы парк был очень популярен. Единовременная посещаемость его составляла около 30 тысяч человек, и при контрольной проверке 27 июня 1937 года она определилась почти в 50 тысяч человек, причем 70 процентов из них проходили через главный вход. В парке был оборудован стадион «Красный кондитер» (впоследствии «Удельный»). У главного входа располагались пруд и танцевальная площадка (позднее пруд стал высыхать, и его засыпали). Для перехода через канавы имелось 140 небольших деревянных мостиков.
Впрочем, не все было благополучно. «Парк во власти хулиганов» – гласил один из заголовков в «Ленинградской правде» 10 июня 1938 года. «Парк имени Челюскинцев (бывший Удельнинский) – излюбленное место отдыха трудящихся Выборгского района, – говорилось в заметке. – Но в парке нет настоящего порядка. Надзор милиции недостаточен, и этим пользуются хулиганы. На площадках для игр и аттракционах хулиганы часто устраивают драки, оскорбляют отдыхающих». Тут же приводилось письмо пионера, ученика 7-го класса школы № 29 Смольнинского района И. Медведева о том, как он с товарищем «поехал в Удельнинский парк, чтобы на свежем воздухе подготовиться к испытаниям», и подвергся разбойному нападению «оравы подростков-хулиганов», вооруженных финскими ножами. Результатом стал грабеж.
«Надо только удивляться бездеятельности Выборгского райсовета и 19-го отделения милиции (начальник тов. Савельев), которые терпят эти безобразия, – указывалось в комментарии газеты. – Редакция ждет от начальника Областного управления милиции тов. Каракозова принятия мер по установлению порядка в парке имени Челюскинцев». И реакция действительно последовала. Как сообщалось в той же «Ленинградской правде» 28 июня 1938 года, президиум Выборгского райсовета принял постановление, в котором обязал начальников 19-го и 20-го отделений милиции усилить надзор за порядком в Удельнинском парке, Озерках и Шувалове. Торг-инспекции совместно с милицией «предложено пересмотреть в сторону решительного сокращения сеть торговых точек, торгующих спиртными напитками в местах отдыха трудящихся».
* * *
В Сосновке в 1930-х годах располагался общегородской лагерь Осоавиахима. До войны в нем проводились областные стрелковые и физкультурные соревнования.
Впрочем, еще в конце 1920-х годов окрестности Удельной вошли в орбиту массовых учений. К примеру, в конце августа 1928 года на Поклонной горе завершился общегородской боевой поход Осоавиахима (напомним, это было сокращенное название созданного в 1927 году «Общества содействия обороне, авиационному и химическому строительству»).
«Не для массовой прогулки с бесцельной бутафорской стрельбой и с превратными понятиями об условиях современной войны, а для продуманного, хорошо проработанного учебного маневра выступают сегодня на тактические занятия полки ОСО-Авиахима Московско-Нарвского района», – сообщалось в «Ленинградской правде».
Головные колонны полка Нарвского района выступили с площади Красных Командиров, а Московского – от Технологического института. По сценарию маневров, полкам, обеспеченным средствами противогазовой обороны, предстояло пройти по улицам города под условными ударами воздушных сил противника. «Враг» должен был забрасывать химическими бомбами подходы к мостам через Неву и условно заражать ядовитыми газами путь следования колонн.
Действительно при продвижении полков к Неве от разведки поступило донесение: «Подход к мостам и сами мосты заражены неприятельскими газами». В дело вступили специальные химкоманды в непроницаемых костюмах. Особыми ситообразными барабанами, поставленными на тележки, и ручными совками они «дегазировали» хлорной известью (ее роль выполнял песок) узкий проход, границы которого обозначались желтыми вехами с надписью «заражено».
В соответствии со сценарием колонны, преследуемые с воздуха условными пулеметным огнем и фугасными бомбами, разделились на мелкие группы и продолжили движение по параллельным улицам, прячась от несуществующих «неприятельских» самолетов под прикрытиями домов и обходя «зараженные» очаги. Вскоре все улицы Выборгской и Петроградской сторон, Лесного, Удельной и Озерков заполнились бойцами Осоавиахима. Усилия «врага», естественно, были тщетны: люди в противогазных масках выполнили боевую задачу и добрались до пункта назначения. Боевой поход, начавшийся в одиннадцать часов утра, закончился в четвертом часу дня на Поклонной горе.
«На огромной поляне осоавиахимовцев ожидал приветливый ряд походных кухонь и грузовики с хлебом и котелками, – описывала завершение боевого похода „Ленинградская правда". – Борщ, после 16-километрового дождевого перехода, показался особенно вкусным. Поход закончился показательным выездом батарей на позицию и холостой артиллерийской стрельбой»...
Ежегодно в конце августа в лагере Осоавиахима в Сосновке с большим размахом проходили общегородские стрелковые соревнования допризывников. Вот как об этом рассказывалось, к примеру, в публикации «Красной газеты» от 31 августа 1937 года, озаглавленной «Большой день в Сосновке»: «Автомобили, один за другим, мчались в Сосновку. Призывники торопились на городские стрелковые соревнования. Вот замелькали приветливые флаги лагеря. На воротах арок, на парашютной вышке укреплены огромные портреты товарищей Сталина, Ворошилова, Жданова».
«Сосновка – своеобразное сочетание военного лагеря с местом массового гулянья, – говорилось в той же заметке. – Проходят отряды стрелков. Мчатся неутомимые связисты. А у открытой эстрады – тесное кольцо зрителей. Танцующие пары. Веселое гулянье с успехом сопутствует соревнов аниям».
С еще большим размахом проходили эти соревнования в конце августа 1938 года: они были приурочены к «20-летию ленинско-сталинского комсомола и призыву в Красную Армию»...
На базе лагеря Осоавиахима в Сосновке действовал и пионерский лагерь. Над ним шефствовал клуб служебного собаководства, и в лагере происходили тренировки собак.
Любопытный факт: именно в учебном лагере Осоавиахима в Сосновке в конце 1930-х годов был найден легендарный броневик, с которого выступал В.И. Ленин 3 апреля 1917 года у Финляндского вокзала, вернувшись из эмиграции. Поиски исторической реликвии, а в них принимали участие сотни энтузиастов, начались еще в 1927 году. Это был бронированный на Ижорском заводе автомобиль «Остин», позднее получивший название «Враг капитала». В годы Первой мировой войны Ижорский завод поставил на фронт несколько сотен бронеавтомобилей «Рено», «Остин», «Фиат» и других иностранных марок.
Впоследствии «Враг капитала» потеряли из виду, и только в 1927 году, спустя десять лет после революции, начались поиски реликвии. Выяснилось, что во время событий октября 1917 года машина участвовала в охране Смольного, во взятии Зимнего дворца, в захвате телефонной станции и юнкерского училища. Принимал участие броневик и в событиях Гражданской войны под Петроградом. В начале 1922 года бронеавтомобиль передали в распоряжение гарнизона Петропавловской крепости, затем он числился за Высшей броневой школой, за Артиллерийской академией. Далее след терялся...
Поиск броневика стал настоящей детективной историей. Изучались архивные материалы, кино– и фотодокументы, опрашивались свидетели и очевидцы. Удача пришла только после одиннадцати лет напряженных поисков. Однажды в филиале Музея В.И. Ленина раздался телефонный звонок. Из штаба Ленинградского военного округа сообщили, что в Сосновке обнаружен старый броневик: в последнее время он принадлежал одной из организаций Осоавиахима, а затем его собирались отправить на переплавку. Сотрудники музея немедленно отправились в Сосновку...
Подробности того, как нашли историческую реликвию, можно найти в повести ленинградского писателя Н.Ф. Григорьева[29] «Ленинский броневик».
«Шофер, справляясь у прохожих, высмотрел боковую улочку, и машина мягко закачалась в неубранном снегу, пробираясь между заборами и деревянными домиками с мезонинчиками, верандами, садовыми беседками... Словно и не Ленинград уже, а дачный поселок, погрузившийся в зимнюю спячку. Едва кончилась улочка, как на пути машины стеной встал сосновый бор. Колоннада бронзовых стволов, и на каждом косматится настоящий, неестественный для города лесной мох...
Машина осторожно пробиралась вперед, и вот среди сугробов слепящей белизны резким пятном обозначился казенного вида двухэтажный деревянный дом... Это был учебный городок Осоавиахима. Хозяева его – комсомольцы... Заскрипели, открываясь, легкие жердевые ворота, и все гурьбой двинулись по дорожке, разметенной между снежными сугробами. Конец тропинки. Сарайчик... А где броневик?
– Вот он, – показал начальник городка.
Броневик стоял в снегу, заслоненный сарайчиком. Здесь иногда собиралась молодежь, изучающая военное дело, броневик для ребят был учебным пособием. Включали его и в военно-тактические игры, которые разворачивались здесь, на просторе близ леса...»
Точно идентифицировать броневик удалось по номеру его двигателя.
«Доставить броневик в музей взялись танкисты, – говорилось дальше в повести Н.Ф. Григорьева. – Начали с того, что проверили, каков он на ходу. Прокрутили колеса: вертятся! Смазали машину, приправили где что надо – и шумный, рычащий тягач нарушил задумчивую тишину
Сосновки. Старо-Парголовский позади. Вступили на Рашетову улицу. Дальше по маршруту – проспект Фридриха Энгельса, затем проспект Карла Маркса. Двигались с предосторожностями. Ведь на улицах снег и наледь. В броневике за рулевым колесом танкист, опытный водитель. Однако машина порой руля не слушалась, раскатывалась на буксирном тросе, рыская то вправо, то влево, и приходилось подправлять ход броневика ломиками. То же и на спусках. Здесь ломики действовали уже взамен тормозов. Так, не торопясь, стараясь броневик не попортить, привезли его в музей...»
После реставрации броневика 22 января 1940 года броневик установили на пьедестале перед Мраморным дворцом, где тогда находился Ленинградский филиал Центрального музея В.И. Ленина. В ноябре 1972 года экспонат перевели внутрь помещения музея, где условия его хранения лучше. А в конце 1991 года, после закрытия музея, броневик передали в Военно-исторический музей артиллерии, инженерных войск и войск связи, там он находится и поныне...
Во время Советско-финской («зимней») войны 1939—1940 годов парк Сосновка стал одним из мест, где проходила подготовка добровольческих лыжных батальонов, отправлявшихся на фронт.
«Батальон наш был смешанный, наполовину рабочий, наполовину студенческая молодежь, – вспоминал санитар 100-го отдельного добровольческого лыжного батальона Георгий Васильевич Прусаков. – Тогда я работал в Центральном котлотурбинном институте, здесь, наискосок от Политехнического института. Меня пригласили в комитет комсомола. Циля Донде, секретарь комитета комсомола, сказала, что организуются лыжные батальоны для борьбы с белофиннами – так принято тогда было говорить, и спросила, не хочу ли я принять участие. Я согласился тут же... Всю мою жизнь до того времени я прожил на Удельной, Сосновка рядом, и соответственно лыжами я владел неплохо. По природе не был хилым парнем и, короче говоря, был зачислен в лыжный батальон.
Наш батальон формировался на базе Инженерного училища, которое дислоцировалось тогда в Инженерном замке... Перед отправкой на фронт наш батальон выехал на Удельную, в район Сосновки. И здесь была своего рода боевая лыжная подготовка. Построения, перестроения, на местности готовились. Вот и вся наша подготовка перед отправкой на фронт»...
По воспоминаниям Г.В. Прусакова, батальон насчитывал 764 человека. В боях за острова Эси-саари, Питкя-саари и Ласи-саари он понес огромные потери. «Нас вернулось 136 человек. Конечно, часть была ранена. Много было обмороженных...»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.