Глава VIII Овчинная слобода. Монетчики Между набережными Водоотводного канала и Большой Ордынкой

Глава VIII

Овчинная слобода. Монетчики

Между набережными Водоотводного канала и Большой Ордынкой

Одна из самых крупных частей старой Москвы — Замоскворечье, пологая, низменная равнина по правому берегу Москвы-реки, напротив высоких холмов у устьев рек Неглинной и Яузы, на которых располагались древние славянские поселения XI–XII вв.

Почти все писавшие о Москве отмечали непохожесть по сравнению с другими районами города, «особость» Замоскворечья, упоминая отъединенность его от остального города. Да и сейчас, после самых крупных, можно сказать, безжалостных и решительных изменений его облика в ХХ столетии, все-таки чувствуются в его многочисленных улицах и, в особенности, переулках уют и тишина московской старины. «Бывали ли вы в Замоскворечье? — спрашивал поэт и критик Аполлон Григорьев. — Его не раз изображали сатирически; кто не изображал его так? Право, только ленивый!.. Но до сих пор никто, даже Островский, не коснулся его поэтических сторон. А эти стороны есть — ну, хоть на первый раз — внешние, наружные. Во-первых, уж то хорошо, что чем дальше идете вы вглубь, тем более Замоскворечье тонет перед вами в зеленых садах; во-вторых, в нем улицы и переулки расходились так свободно, что явным образом они росли, а не делались… Вы, пожалуй, в них заблудитесь, но хорошо заблудитесь…»

Замоскворечье и сейчас одно из самых красивых мест Москвы, и панорама, разворачивающаяся с кремлевского холма, приковывает внимание путника. Она была еще более привлекательной раньше, и вот как описывает свои впечатления от панорамы Замоскворечья французский поэт-романтик, объездивший почти весь мир, Теофиль Готье: «За стеной (Кремлевской. — Авт.), насколько хватает глаз, разворачивается огромная и изумительная панорама Москвы, для которой зубчатый верх стены создает прекрасный первый план и точку отправления для расходящегося к горизонту пространства, которое нельзя было распределить с б?льшим искусством. Шириной примерно с Сену и такая же извилистая, Москва-река огибает с одной стороны Кремль, и с Кремлевской эспланады она видна глубоко внизу, закованная в лед и похожая на матовое стекло, так как в этом месте с нее смели снег, чтобы подготовить лед для тренировки рысаков к будущим катаниям в санях. Набережная на другом берегу Москвы-реки, вдоль которой идут особняки и великолепные дома современной архитектуры, прямыми своими линиями создает как бы основание огромному океану домов и крыш, которые тянутся за ней до бесконечности, видимые в перспективе благодаря высоте точки обзора… Нельзя представить себе ничего более прекрасного, богатого, роскошного, сказочного, чем эти купола с сияющими золотом крестами, эти колоколенки с луковичными маковками, эти шести- или восьмигранные шпили с ребристыми, сквозными, округлыми гранями, расширяющиеся, заостряющиеся над неподвижной сутолокой покрытых снегом крыш. Позолоченные купола, отражая свет, кажутся чудесно прозрачными, а на их выгнутых поверхностях свет концентрируется сияющей, словно лампада, звездой, как будто эти серебряные или оловянные купола украшают главы лунных церквей… Затем, по мере того как уходят вдаль планы, детали исчезают, даже если смотришь в лорнет, различается только сияющее нагромождение куполов, шпилей, башен, всевозможных форм колоколен, чьи силуэты на голубоватом фоне далей поблескивают золотом, серебром, медью, сапфирами или изумрудами. В довершение картины представьте себе на холодных и синеватых тонах снега как бы рассеянные по горностаевому ковру русской зимы отсветы слегка красноватого, бледно-розового свечения заходящего полярного солнца. Я долго стоял вот так, в восторженном оцепенении, не замечая холода, погруженный в молчаливое созерцание».

* * *

Первое летописное упоминание о Замоскворечье датировано 1365 г. Тогда случился один из самых губительных пожаров в Москве, в котором сгорели «и посад, и Кремль, и Загородье, и Заречье». Упоминая Заречье, летописец имел в виду небольшую малозастроенную полосу у берега и старицу Москвы-реки, ближайшую к Кремлю.

Но первые поселения на равнине Замоскворечья могли существовать раньше этого известия. Возможно, что в XII–XIII вв. тут располагались несколько селений, разделенных перелесками и лугами. К этим первым замоскворецким селам, основываясь на документах более позднего времени, можно отнести Хвостово, упомянутое в духовной грамоте князя Дмитрия Ивановича Донского 1389 г., Голутвино на берегу реки Москвы, Колычево и Кадашово (впервые упомянутое в завещании Ивана III 1504 г., но существовавшее ранее).

От кремлевского холма, от брода у устья Неглинной, через равнину Замоскворечья проходили несколько дорог, из которых древнейшими были те, которые шли по направлению современных улиц Большой Якиманки и Большой Полянки. С развитием и распространением посада от кремлевских стен на восток в Замоскворечье появляются и несколько дорог в восточной части — такие, как Пятницкая, Новокузнецкая, Большая Татарская. Первоначально поселения возникают в основном вдоль речных берегов и дорог, и только, вероятно, к XV–XVI вв. можно отнести появление слободской застройки. Ранние слободы возникли в непосредственной близости от Кремля, в пойменных плодородных низменных местах. Там обосновываются несколько садовых слобод (Верхняя, Средняя и Нижняя), обитатели которых были заняты обслуживанием княжеского двора. Постепенно Замоскворечье заселяется — в восточной части появляется слобода овчинников, рядом же с торговыми дорогами, ведущими на юг и юго-восток, селятся переводчики (толмачи), торговые люди (ордынцы), а также кузнецы и монетчики. В Замоскворечье было много и других слобод, как дворцовых, так и черных. Так, южнее Садовнических слобод располагалась богатая Кадашевская слобода, бывшая дворцовой — в ней жили хамовники, ткачи, поставлявшие полотно для царского двора, южнее — несколько черных слобод, то есть тех, на которых лежали основные налоговые тяготы и городские повинности. Это — Екатерининская, Пятницкая, Голутвинская слободы.

Но самыми распространенными в Замоскворечье были слободы военные. По словам Сигизмунда Герберштейна, посла австрийского императора, еще великий князь Василий III вывел сюда «своих телохранителей», образовавших целое поселение под названием Нали (в районе Спасоналивковских переулков). Позднее в Замоскворечье обосновались стрельцы — тут насчитывалось семь стрелецких слобод, и в описаниях иностранных путешественников эта часть города так и называлась — Стрелецкая слобода. Вот свидетельство о Замоскворечье чеха Бернгарда Таннера, приезжавшего в 1678 г. с посольством в Москву: «Этот солдатский город крепок столько же силой и множеством воинов, сколько и своим положением. С одной стороны обтекает его полукругом река Москва, ибо тут-то и происходили у москвитян схватки с татарами, с этой-то стороны и могли только вторгаться эти злейшие их враги». Швед Петрей де Ерлезунда, побывавший в Москве в начале XVII в., писал, что в Замоскворечье живут «главные стрелки из великокняжеских телохранителей; их больше 10 тысяч, и все отборные, высокие и сильные молодцы».

После постройки в 1591–1592 гг. оборонительных укреплений Скородома застройка начинает уплотняться и постепенно формируется сеть улиц и переулков. В Замоскворечье появляются крупные государственные предприятия — такие, как Хамовный и Винно-соляной дворы, строятся большие боярские усадьбы. В XVIII в. в Замоскворечье живет много дворян и, как писал автор известных мемуаров Ф.Ф. Вигель, «каждого (приезжавшего на зиму в Москву помещика. — Авт.) ожидал собственный деревянный дом, неприхотливо убранный, с широким двором и садом без дорожек, заглохшим крапивой, но где можно было, однако же, найти дюжину диких яблонь и сотню кустов малины и смородины. Все Замоскворечье было застроено сими помещичьими домами».

Однако примерно с конца XVIII в. некоторые районы за Москвой-рекой приобретают такие черты, которые позволят позднее уроженцу этих мест А.Н. Островскому, «Колумбу Замоскворечья», назвать его «особой страной», где обитало купечество. «Страна» эта отличалась своими, только ей присущими обычаями и нравами, которые не раз описывались в художественной литературе. Подавляющее большинство пьес Островского было посвящено Москве, и во многих из них зритель встречается с обитателями замоскворецких домов. Замоскворечье стало синонимом остановившегося купеческого быта, бескультурья, застоя. Даже внешний облик этой части города был характерным — «там окна завешены занавесками, ворота на запоре; при ударе в них раздается сердитый лай цепной собаки, все мертво или, лучше сказать, сонно; дом или домишко похож на крепостцу, приготовившуюся выдержать долговременную осаду», — отмечал В.Г. Белинский.

После падения крепостного права Замоскворечье стало постепенно меняться. Если в первой половине XIX в. здесь было немного промышленных предприятий, то после 1861 г. их количество существенно увеличивается, появляются крупные фабрики и заводы. Все больше становится людей «крестьянского сословия» — именно они и работали на замоскворецких предприятиях. В конце XIX в. число крестьян, живущих в этой части Москвы, увеличилось в два с половиной раза по сравнению с дореформенными годами. Вот свидетельство внимательного наблюдателя российской жизни, писателя П.Д. Боборыкина: «Замоскворечье издали и сверху, с кремлевской стены или с Ивана Великого кажется особым городом… Тут ни помещичество, ни администрация, ни люди либеральных профессий не водятся. Купец, мастеровой, фабричный, крестьянин, пришедший на заработки, — вот население Замоскворечья. Только в Замоскворечье два главных элемента народонаселения и московского быта предстанут перед нами в таком чистом виде: купец и мужик — второй в полной зависимости от первого…»

В ХХ в. во многих местах Замоскворечья, и особенно на главных его магистралях, строятся высокие доходные дома, но новое строительство не успело оставить свои следы в замоскворецких переулках. Даже в советское время новые хозяева города не очень испортили Замоскворечье, и только теперь здесь вырастают крупные жилые и конторские строения.

* * *

На севере Замоскворечья в XVII в. располагалась государева Овчинная слобода, обитатели которой поставляли шерсть и овчину для дворцовых нужд. Она была немалой — в 1632 и 1658 гг. в ней насчитывалось 103 двора. Об этой слободе напоминают названия Овчинниковской набережной и переулков — Большого и Среднего (был еще и Малый) Овчинниковских, а также соседнего Руновского переулка, который назван по урочищу Руновка (слово «руно» означает шерсть с целой овцы). О слободе напоминает также и другое урочище — Овчинники с церковью Михаила архангела (Средний Овчинниковский пер., № 7). Небольшая слободская церковь, завершенная трехглавием, с главным престолом Покрова Богородицы построена, возможно, в середине XVII в. и около 1700 г. была перестроена — тогда увеличили трапезную, возвели колокольню и изменили декоративный убор четверика. Очень хороши сочные формы наличников окон на апсидах храма. Чтобы увидеть этот памятник, надо пройти во двор внушительного административного здания, в которое упирается Средний Овчинниковский переулок. В 1953 г. намечалось строительство громадного комплекса Дома проектных организаций и жилых домов Министерства угольной промышленности по Овчинниковской набережной, Пятницкой улице и новому проезду, ведущему к Большому Устьинскому мосту, с включением в него ротонды станции метро «Новокузнецкая» и переносом архитектурного памятника — церкви Михаила архангела. Все это должно было стать частью большого плана прорубки, продолжения Бульварного кольца по Замоскворечью. К счастью, выстроили на углу Овчинниковской набережной лишь одно из зданий предполагавшегося комплекса (1955–1961 гг., архитекторы Г.И. Григорьев и Т.В. Владимирова) для Комитета по внешним экономическим связям, переименованного в министерство.

В Среднем Овчинниковском переулке есть еще несколько интересных архитектурных памятников. Один из них (№ 10) также связан с Овчинной слободой. Это красивые каменные палаты конца XVII в., позднее значительно перестроенные и теперь восстановленные. В них, возможно, помещался административный центр слободы.

Рядом — памятник значительно более позднего времени, бывший особняк (№ 8), состоящий из нескольких разновременных построек. Самая ранняя относится к 1834 г., когда «купеческий сын» Стебнев выстроил двухэтажный каменный дом (средняя часть современного здания). Во второй половине XIX в. здесь обосновывается небольшая фабричка, для которой архитектор Ф.Ф. Воскресенский строит несколько производственных зданий и основательно перестраивает в 1904 г. старый особняк для новой владелицы Л.И. Гельтищевой, чьи инициалы в виде искусно переплетенных букв видны на фасаде. Справа и слева появляются пристройки, а фасад приобретает черты модерна.

Четвертый архитектурный памятник в этом небольшом переулке расположен в самом его начале (№ 1) — это жилой дом XVIII в. купца первой гильдии Ивана Емельянова, владевшего им в 1754 г. В этом году он просил разрешения увеличить старый дом пристройкой. К 1806 г. главный дом существенно перестраивается, и тогда же получает дошедший до нашего времени декор в стиле зрелого классицизма — пилястровый портик, тройное «палладианское» окно. В этом доме в конце XIX в. находилась 6-я мужская гимназия до переезда в собственный дом в Большом Толмачевском переулке, а в советское время, в 1930-х гг., — музыкальное училище имени Октябрьской революции.

Николай Васильевич Неврев

В соседнем Большом Овчинниковском переулке обращает на себя внимание здание Рыбного торгового комплекса с крутыми «теремными» крышами и деталями, формы которых напоминают русские образцы. Это работа мастерской архитектора Л.А. Кузнецовой (1998–2000).

В переулке нет особенно интересных архитектурных памятников, за исключением здания на углу с Пятницким переулком (№ 17/1), два этажа которого построены в конце XVIII в. Заслуживает внимания обработка угловой части каннелированными колоннами с ионическими капителями, придававшая этому дому монументальный характер, более подходящий для открытой широкой улицы или площади. Уже в 1906–1907 гг. здание было надстроено двумя этажами. На другой стороне Большого Овчинниковского переулка есть памятник архитектуры, недавно существенным образом отреставрированный, — это «дом купца Коробова» начала XIX в. (с переделками 1861 г.) с нарядными лепными вставками под окнами.

В этом переулке в несохранившемся деревянном одноэтажном доме (№ 12) жил выдающийся русский художник Н.В. Неврев, автор многих жанровых и исторических картин. Он в 1897 г. переехал в дом своего брата и провел в нем последние годы жизни, до 1904 г. Еще недавно это было единственное сохранившееся здание, связанное с выдающимся художником-передвижником, вся творческая жизнь которого прошла в Москве.

Сергей Васильевич Малютин

Другой известный русский художник, С.В. Малютин, жил в этом переулке (№ 24) в 1905–1906 гг. Переулок напоминает и о третьем художнике, который был известен не только живописью, но и серьезными искусствоведческими трудами, а также крупной организаторской деятельностью. Речь идет о И.Э. Грабаре, который в 1910-х гг. квартировал в доме (№ 26, во дворе), принадлежавшем родственникам его жены Мещериным. Один из Мещериных — сын основателя Даниловской мануфактуры — был незаурядным художником, чьи пейзажи, по словам Грабаря, отличались «живописной свободой и тонким чутьем цвета».

В небольшом Пятницком переулке с левой стороны стоит трехэтажный дом (№ 3) с красной звездой и серпом и молотом, изображенными на третьем этаже. Там же видна и дата «1927». Так отметили жильцы, образовавшие кооператив, возведение третьего этажа дома, построенного в 1878 г. (архитектор Н.Н. Васильев). Пятницкий переулок до революции был тупиковым — он упирался в здание церкви Параскевы Пятницы, стоявшей примерно на месте станции метро «Новокузнецкая».

От нее переулок и получил свое название. Церкви Параскевы Пятницы в старину ставились обычно на месте торга, и здесь был «ленивый» небольшой торжок. (Любопытно, что своеобразным отголоском давно прошедших времен явился современный маленький и тоже «ленивый» Пятницкий рынок, для которого в 1997 г. построили современное торговое здание по проекту архитектурной мастерской Л. Казаковой.)

Здание церкви Параскевы было выдающимся произведением архитектуры. Как писал в прошлом веке автор книги «Седая старина Москвы» И.К. Кондратьев, «архитектура храма величественна, внутри храм отличается своим благолепием, иконостас хорош, многие образа украшены богатыми ризами… В храме чудотворная икона вмч. Параскевы, которая бывает носима в Кремлевских ходах».

Известна Пятницкая церковь была еще с середины XVI в., каменное ее здание построено купцами Журавлевыми в 1739–1744 гг., а трапезная с колокольней окончены в 1746–1748 гг. И.Э. Грабарь предполагал, что архитектором ее был И.Ф. Мичурин, и отмечал сходство церковной колокольни с нижними ярусами колокольни Троице-Сергиевой лавры. Он же писал о том, что церковь Варсонофьевского монастыря вдохновила архитектора церкви Параскевы Пятницы, заимствовавшего построение двух ее венчающих восьмериков. «Необыкновенно своеобразны были и наличники трех алтарных полукружий», — отмечал Грабарь. Очень красива была уникальная ограда церкви.

Церковь снесли в 1934 г. (ее резной барочный иконостас поставили в Смоленской церкви Троице-Сергиевой лавры), и примерно на ее месте через десять лет выстроили неудобный и тесный вестибюль станции метро «Новокузнецкая». Все это делалось для того, чтобы проложить в Замоскворечье Бульварное кольцо. Предполагавшуюся его трассу отмечает скошенный угол здания Государственного комитета по телевидению и радиовещанию.

Сюда же выходит Руновский переулок, соединяющий Большую Татарскую улицу с Озерковской набережной, названной так, по всей вероятности, из-за небольших озер у москворецкого русла. Этим же озерцам обязан названием и Озерковский переулок. Почти весь квартал между этими двумя переулками занимают здания бывшего чугунолитейного и механического завода товарищества «Добровы и Набгольц».

Его основали в 1864 г. инженер-механик Сергей Алексеевич Добров и швейцарский гражданин Богдан Набгольц. Это был один из самых крупных московских заводов, производивший турбины, паровые машины, ткацкие станки, мельничное оборудование и пр. В 1900 г. на нем работало более полутора тысяч рабочих. В советское время — это насосный завод, на котором, в частности, делались насосы для атомных кораблей.

Следующий большой квартал расположен между Озерковским и Большим Татарским переулками. Его название напоминает о большой слободе, где жили переселенцы из поволжских татарских княжеств. Об этой же слободе говорит и название Большой Татарской улицы, в советское время называвшейся улицей Землячки (по псевдониму Розалии Залкинд, активной коммунистки, памятной крайне жестокими действиями в Крыму в Гражданскую войну, когда расстреляли и утопили в море десятки тысяч сложивших оружие белогвардейцев, поверивших обещаниям большевиков). За «революционные заслуги» ее, единственную женщину, наградили орденом Красного Знамени. В этих местах сохранились еще памятники, напоминающие о когда-то преобладающем татарском населении этого района.

Николай Васильевич Мещеринов

Надо думать, что татары появляются в Москве в XIV в. — считается, что в Кремле Чудов монастырь был основан митрополитом Алексием на месте Татарского двора. Позднее есть сведения о том, что татары, или, как их называли в Московии, бесермены, басурмане, то есть мусульмане, сходились на молитвы за городской стеной, а в середине XVI в. пишется о Ногайском дворе «за рекою Москвою». Говорится также и о Крымском дворе рядом с Крымским бродом, у нынешнего Парка культуры, где было и мусульманское кладбище. В документе 1619 г. упоминается Татарская слобода, в которую ходят по улице, «что от Пятницы с Прощи от монастыря».

Первые известия о появлении мечети в Татарской слободе относятся к 1744 г., когда она была упомянута в переписи.

При дворе князя Султана-мурзы Сименея было построено ее деревянное здание. В 1823 г. построили дом для мечети, при которой были школа и дом для сирот. Здание несколько раз перестраивалось, отстроено в камне, стало двухэтажным, и после строительства большой мечети в Выползовом переулке приобрела название Историческая.

В советское время мечеть закрыли, муллу арестовали, татарские газеты закрыли, театры, клубы, библиотеки, школы ликвидировали.

Теперь же мечеть (№ 28) восстановили на средства, которые пожертвовал, как объявлено на доске, помещенной на стене, «один из благородных и достойных граждан Королевства Саудовской Аравии шейх Ибрагим Аль Анкари».

В Малом Татарском переулке находится исламский культурный центр (дом № 8), в декоре которого использованы мотивы восточной архитектуры, а над первым этажом помещен фриз с трудночитаемой надписью из искусно переплетенных арабских и кириллических букв.

Это о нем в 1913 г. сообщала газета «Голос Москвы»: «Мусульманская колония в Москве приступила к постройке собственного здания для школы. Постройка производится на земле и на средства известного нефтепромышленника Шамси Ассадулаева, пожертвовавшего около 500000 рублей. Здание школы будет четырехэтажным с громадным концертным залом для мусульманских спектаклей и собраний». Закончено здание было в ноябре 1914 г. (проект инженера В.И. Краузе), там помещалась школа, класс лепки, актовый зал. В советское время тут находились мусульманский комитет Московского гарнизона (октябрь 1918 г.), центральный татарский клуб, библиотека тюркских народов, татарский драматический театр, детский дом. После войны о декларированной «дружбе народов» подзабыли и тут расположились учреждения Министерства иностранных дел.

Невдалеке находилась еще одна слобода, ремесленная. Здесь жили мастера монетного дела, и вся местность называлась Монетчиками. Тут — целых шесть Монетчиковских переулков. Первые пять не меняли своего названия, а последний, шестой, назывался Словущенским, по церкви Воскресения Словущего: в центре слободы находилась деревянная церковь, перестроенная в камне в 1750 г. Она до сноса в 1930 г. стояла на углу 5-го и 6-го Монетчиковских переулков на месте школьного здания (№ 7), а на 5-й Монетчиковский выходила ее великолепная колокольня в стиле барокко, построенная в 1750–1760-х гг. Рядом (№ 11) — красивый особняк с пилястровым портиком, замковыми камнями над окнами первого этажа и рустом. В нем теперь помещается станция скорой помощи, а построен он был в начале XIX в., возможно, торопецким купцом Дмитрием Аксеновым и перестроен в 1838 г.

Церковь Воскресения в Монетчика

В приходе Воскресенской церкви жила семья будущего драматурга А.Н. Островского. Его отец, преуспевающий юрист, покупает участок в июле 1825 г. «с аукционного торга за долги статской советницы Авдотьи Лазаревой за пять тысяч рублей» и строит на нем небольшой одноэтажный дом, который находился на Пятницкой улице на месте современного строения под № 71. В доме «в Монетчиках» А.Н. Островский провел восемь лет, и тут же будущий «Колумб Замоскворечья» получил первые сознательные впечатления, а с этим домом были связаны весьма памятные события в жизни семьи: в этом доме родились братья Александра Михаил (в 1827 г.), сделавший великолепную карьеру — он стал министром государственных имуществ, много помогал старшему брату, и Сергей (в 1829 г.), служивший в Контрольной палате, а также сестры-близнецы Вера и Надежда, и в этом же доме 27 декабря 1831 г. попрощались с их матерью Любовью Ивановной. Она ушла из жизни рано, у нее родились 11 детей (а выжили четыре), и неудивительно, что очередных родов она не выдержала.

На углу 5-го Монетчиковского переулка и Новокузнецкой улицы высится внушительный краснокирпичный храм с мощным куполом — это старообрядческая Покровская церковь, освященная в октябре 1910 г. (проект петербургского архитектора Н.П. Омелюстого; в Москве наблюдал за строительством В.П. Десятов).

В самом же переулке интересен уютный деревянный особнячок с мезонином в три окна, построенный в конце 1816 г. титулярной советницей Е.Н. Драгуновой (№ 5). Этот дом — один из немногих сохранившихся в Москве образцов послепожарного ампирного строительства. Напротив — в построенном заново доме по образцу начала XIX в. находится Российский музей леса (№ 4).

В 6-м Монетчиковском переулке два нижних этажа трехэтажного дома (№ 19) относятся, возможно, ко времени еще до пожара 1812 г. Интересный образец архитектурной практики сравнительно недавнего времени находится в 3-м Монетчиковском переулке. В конце XIX — начале XX в. городские власти строили ночлежки, богадельни, дома бесплатных и дешевых квартир, стараясь таким образом залечить язвы города. Тогда архитекторы, экспериментируя, искали образ новых общественных зданий, и здесь архитектор К.К. Гиппиус в 1904–1906 гг. строит здание (№ 4–6) для Пятницкого попечительства о бедных, в котором помещались спальни, мастерские, классные комнаты и домовая церковь Свв. Константина и Елены.

Церковь Спаса на Болвановке

К мемориальным памятникам в этих местах можно отнести здание клуба кондитерской фабрики «Рот-Фронт» (№ 13–15), где в июле 1941 г. формировалась 9-я дивизия народного ополчения Кировского района, принявшая боевое крещение в тяжелых боях под городом Ельней осенью 1941 г. Кондитерская фабрика «Рот-Фронт» не так давно отпраздновала свое 150-летие. Она основана в 1826 г. как небольшая кустарная мастерская, где делали помадку и карамель. К началу ХХ в. это уже была «Паровая фабрика шоколада, карамели и конфет», принадлежавшая Г.А. и Е.С. Леновым (паровой она называлась потому, что на фабрике использовался паровой двигатель).

В советское время фабрика носила безликий номер, но после посещения ее германскими коммунистами получила название «Рот-Фронт», в честь военизированной организации Союза красных фронтовиков (Roter Frontk?mpferbund).

Здания фабрики занимают почти весь квартал между 3-м, 4-м и 6-м Монетчиковскими переулками, а ее клуб выходит во 2-й Новокузнецкий переулок, который до 1954 г. назывался 2-м (или Малым) Спасоболвановским. Рядом с ним проходит 1-й Новокузнецкий (1-й или Большой Спасоболвановский) переулок. Оба они были обязаны названием Спасопре ображенской церкви, «что на Болвановке» (2-й Новокузнецкий переулок, 10, строение 1).

В Москве существовали две местности под названием Болвановка (или Болвановье) — у Таганской площади и в Замоскворечье, в Монетчиках. Название обычно объясняют по одному из значений слова: так называется форма для изготовления головных уборов или же форма, применяемая в литейном деле. Такое объяснение, как кажется, лучшим образом подходит к делу: в Москве названия часто зависели от занятий ремесленников, которые, в частности, селились и у Таганской площади, и в Монетчиках (историк Москвы П.В. Сытин даже говорит о Болвановской слободе, но такой не было). Другое объяснение — от языческих идолов, изображающих хана.

Местность под таким названием — Болвановка, или Болвановье, — упоминается в сообщении о том, что при Иване IV она была отведена в Замоскворечье для поселения иностранцев. Карамзин утверждает, что именно здесь казнили в 1490 г. прибывшего в Московию из Венеции врача за то, что он не вылечил сына Ивана III. Как пишет маститый историк, «достойный наследник Великого Князя, Иоанн Младой, любимый отцом и народом, пылкий, мужественный в опасностях войны, в 1490 году занемог ломотою в ногах (что называли тогда камчюгою). За несколько месяцев перед тем сыновья Рала Палеолога, быв в Италии, привезли с собою из Венеции, вместе с разными художниками, лекаря, именем Мистра Леона, родом Жидовина: он взялся вылечить больного, сказав Государю, что ручается за то своею головою. Иоанн поверил и велел ему лечить сына. Сей Медик, более смелый, нежели искусный, жег больному ноги стеклянными сосудами, наполненными горячею водою, и давал пить какое-то зелие. Недуг усилился: юный Князь, долго страдав, к неописанной скорби отца и подданных скончался, имев от рождения 32 года. Иоанн немедленно приказал заключить Мистра Леона в темницу и через шесть недель казнил всенародно на Болванове» — и уточняет: «За Москвою-рекою». Карамзин ссылается на Никоновскую летопись, но в ней нет этого уточнения, как нет и почти во всех других летописях (но только в Московском летописном своде уточняется, где произошло это событие, — «на Болвановье за Яузою»).

По одной из московских легенд (думаю, далекой от даже намека на достоверность), церковь Спаса Преображения построена на том самом месте, где великий князь Иван III отказался платить дань золотоордынскому хану Ахмеду, что ознаменовало решительный перелом в отношениях Москвы с Золотой Ордой. Ахмед, как рассказывал летописец, «посла к великому князю Московскому послы своя, по старому обычаю отец своих и з басмою просити дани и оброки за прошлая лета. Великий же князь приим басму его и плевав на ню, излома ея, и на землю поверже, и потопта ногами своима, и гордых послов всех изымати повеле, а единаго отпусти живе…».

Существующее барочное здание Спасопреображенской церкви (2-й Новокузнецкий переулок, 10) построено в 1755 г. на средства московских купцов Дмитрия Оленина и Кузьмы Матвеева, а ее трапезная и колокольня относились к 1839 г. (архитектор Н.И. Козловский). От церкви осталось главное ее здание, а трапезная и колокольня были снесены в 1954 г. Теперь на углу церковного участка построили живописную деревянную колокольню с прекрасным подбором колоколов, а здание церкви отреставрировано.

В приход этой церкви в 1827 г. переселилась из дома в Малом Палашевском переулке семья Григорьевых, в дом штабс-капитанши О.Д. Ешевской в Замоскворечье, в местность, носившую название Болвановка, о которой вспоминал Аполлон Григорьев, ставший известным поэтом и критиком: «Вот тут-то, на Болвановке, началось мое несколько сознательное детство, то есть детство, которого впечатления имели и сохранили какой-либо смысл. Родился я не тут, родился я на Тверской; помню себя с трех или даже с двух лет, но то было младенчество. Воскормило меня, возлелеяло Замоскворечье».

О доме, где жили Григорьевы, он писал: «Как теперь видится мне мрачный и ветхий дом с мезонином, полиняло-желтого цвета, с неизбежными алебастровыми украшениями на фасаде и чуть ли даже не с какими-то зверями на плачевно-старых воротах, дом с явными претензиями, дом с дворянской амбицией, дом, в котором началось мое сознательное детство». Дом этот, выходивший фасадом на Спасопреображенскую церковь, стоял на находившемся на месте левой части современного длинного строения № 13/15 по 2-му Новокузнецкому переулку на участке, который выходил на три переулка — Малый Спасоболвановский (теперь 2-й Новокузнецкий), 2-й Малый Спасоболвановский — его теперь вовсе нет (он проходил по нынешнему двору у левой стены дома № 13/15), и на 4-й Монетчиковский. Вскоре они покидают этот наемный дом, и между 1831 и 1832 гг. отец Аполлона Григорьева приобретает дом на Малой Полянке (№ 12).

Одна из крупных ремесленных слобод находилась севернее поселения иноземцев в Болвановье. Это Кузнецкая слобода, имевшая в 1638 г. 72 двора, а в 1658 г. — уже 185 дворов. Она располагалась у перекрестка Кузнецкой (с 1922 г. — Новокузнецкой) улицы и Кузнецкого переулка, который сейчас составляет часть Вишняковского переулка (от Большой Татарской до Новокузнецкой). Другая его часть — от Новокузнецкой до Пятницкой — называлась Лужниковский переулок — по лугам, расстилавшимся когда-то в этих местах. Современное название напоминает о другой слободе — стрелецкой, в которой одно время располагался полк под командованием стрелецкого полковника Матвея Вишнякова, на которого, как и на многих других, жаловались рядовые стрельцы. Они писали в своей челобитной, что у них отнимают жалованье, заставляют работать их жен и детей, да еще и бьют смертным боем. Жалобы дошли до царя и «тем полковником, на которых были челобитья, повелением царским давано наказание» — были они «биты батоги».

На углу с Пятницкой улицей — церковь Троицы в Вишняках. Первый каменный храм здесь был выстроен стрельцами полка Вишнякова, а старую церковь перестроили на средства прихожанина купца Семена Лонгиновича Лепешкина к 1811 г., через год она горела и была восстановлена к 1824 г., а через два года вместо старой колокольни построили по проекту Ф.М. Шестакова и Н.И. Козловского существующую, одну из самых стройных московских ампирных колоколен, трапезная же, пристроенная к первому каменному зданию церкви, осталась еще с 1804 г. В переулке сохранился церковный дом постройки 1836 г. (№ 14).

Церковь Великомученика Никиты в Старых Толмачах

В переулке есть еще один значительный архитектурный памятник — церковь Николы Чудотворца, «что в Кузнецкой слободе» (Вишняковский переулок, 15). Эта приходская церковь слобожан, появившаяся, возможно, еще при начале поселения здесь кузнецов, то есть примерно в конце XV в., в документах впервые упоминающаяся в окладных книгах 1624–1625 гг., вначале была деревянной, а в 1682–1683 гг. ее перестраивают в камне. К 1805 г. здание обветшало и было заменено новым, дошедшим до нашего времени, — на четверике здания с сильно выступающей апсидой возведена ротонда с оригинальными трехчастными окнами. К зданию церкви в 1848–1849 гг. пристроена широкая, как бы «расплывшаяся» трапезная с двумя приделами. Тогда же был возведен и верхний ярус колокольни, на котором висит отлитый в 1849 г. 153-пудовый колокол.

Здание отличается уникальными скульптурными изображениями, вообще-то нечастыми в русской церковной архитектуре: на южной и северной стенах основного здания церкви в круглых нишах поставлены четыре бюста, изображающие четырех евангелистов. Рядом с храмом — здание Свято-Тихоновского богословского института.

Основа дома № 12 в Вишняковском переулке, возможно, весьма почтенного возраста — первой половины XVIII в., но она скрыта за пристройками и достройками позднего времени, сделанными в 1891 г. по проекту архитектора Н.Н. Васильева для потомственной почетной гражданки Елены Ленивовой, чьи инициалы выставлены на аттике. Напротив в XVIII в. находилась большая усадьба купца А.В. Лукутина (№ 23), в которой стоял трехэтажный каменный дом. Его в 1910 г. надстроили четвертым этажом и отделали в модных тогда декоративных псевдоклассических формах (архитектор П.А. Ушаков), но оказалось, что старинные палаты обладают таким запасом прочности, что уже в советское время на них возвели еще шесть (!) этажей, доведя число их до десяти. Слева от него — длинное двухэтажное строение, появившееся на той же лукутинской усадьбе к 1816 г.

К северу от Кузнецкой слободы, на границе с Татарской, поселились переводчики — толмачи, и местность стала называться Старые Толмачи, а по ней и переулок Старым Толмачевским. В XIX в. он назывался Никитским, по церкви Никиты, «что в Старых Толмачах», здание которой, построенное в 1858–1863 гг. взамен древнего архитектором М.Д. Быковским, находилось на углу переулка и Новокузнецкой улицы. Это был огромный храм, увенчанный широко расставленным пятиглавием и мощным, высоким куполом. Рядом возвышалась многоярусная высокая колокольня. Все это разрушили в конце 1935 г. и на следующий год выстроили жилой дом (№ 12/4) для работников милиции. Напротив него на угловом с Пятницкой улицей участке (№ 17–19) перед Первой мировой вой ной намечалось построить большой жилой комплекс из нескольких восьмиэтажных домов, но успели возвести только часть (№ 17, архитектор С.Г. Антонов).

В той части Климентовского переулка, которая соединяет Большую Татарскую улицу с началом Новокузнецкой, есть одно интересное здание (№ 1), в основе которого — старинные палаты, относящиеся по крайней мере к XVIII в., хотя, возможно, они и старше. На большом участке, протянувшемся на 60 саженей (около 130 метров) от начала переулка, стоит трехэтажное каменное здание, фасад которого приобрел классический облик, вероятно, в конце XVIII в. В начале XIX в. эта большая усадьба была во владении генерала от инфантерии Н.Д. Дурново, а позднее перешла в купеческие руки. В 1860-х гг. тут поселился миллионер П.И. Губонин, скоробогач, выбившийся из простых крестьян. Он начал свою карьеру на сооружении мостов во время строительства Московско-Курской железной дороги, потом сам занялся железнодорожным делом. Огромное состояние, около 20 миллионов, нажитое на железнодорожных спекуляциях, позволило ему участвовать в банковских операциях, основании Бакинского нефтяного общества, страховом деле. С Губониным связано в Москве строительство сети конно-железных дорог, возведение храма Христа Спасителя, основание Комиссаровского технического училища. Это был один из виднейших российских богачей, выдвинувшихся в период развития капитализма в России.

Петр Ионович Губонин

При нем в 1869 г. к главному зданию усадьбы была сделана с юга пристройка, а в 1871 г. построены здания по красной линии переулка. В этом доме жила знаменитая артистическая семья Михаила и Ольги Садовских. Их внук писал, что после пожара деревянного особнячка в Мамоновском переулке, где они жили, «не успели дотлеть головешки на пепелище», как всю семью — бабушку, дедушку и семь человек детей — увез Губонин в свой дом в Климентовском переулке.

Интересные памятники московского ампира находятся в другой части Климентовского переулка — за Пятницкой улицей. Это служебные постройки большой купеческой усадьбы, выходившей на Большую Ордынку (№ 14), и дома небогатых купцов и чиновников послепожарного времени, когда застройщиками предлагались стандартные фасады из одобренных, «апробированных» альбомов. Однако самый известный архитектурный памятник этого переулка, по нему названного, — церковь Св. Климента папы римского.

Его можно назвать самым загадочным и самым впечатляющим архитектурным памятником Замоскворечья. Поставленная с небольшим отступом от Пятницкой улицы, в глубине переулка, церковь сразу же приковывает внимание своим величественным пропорциональным пятиглавием — только оно и выдает культовый характер здания. Здесь нет даже обязательных алтарных апсид. Второй этаж трактован как парадный дворцовый, богато украшенный пучками колонн, наличниками и картушами с лепными волютами. Позади этой великолепной церкви-дворца прячутся странным образом не сочетающиеся с нею низенькая скромная трапезная и колокольня. Прекрасно светлое внутреннее пространство церкви с великолепным барочным иконостасом и хорами второго яруса. В 1932 г. снесли одно из самых замечательных сооружений — небольшой изящный павильон, стоявший перед церковью почти по линии Пятницкой улицы в ее ограде.

Церковь Св. Климента — замечательное произведение талантливого архитектора, имя которого до сих пор остается неизвестным, а само время появления этого памятника развитого барокко, его принятая датировка находятся в явном противоречии с тогдашней классицистической стилистикой московской архитектуры. Более того, как отмечал академик И.Э. Грабарь, «по своему облику он выпадает из круга московских памятников данного периода, будучи наделен скорее чертами петербургской архитектуры, но архитектуры высокого стиля, притом не имеющей прямой аналогии с творчеством ведущих мастеров Петербурга».

История строительства церкви Св. Климента отнюдь не способствует прояснению этих вопросов. Версия, впервые предложенная газетой «Московские ведомости» в декабре 1862 г., о том, что она была выстроена на деньги канцлера А.П. Бестужева-Рюмина, якобы имевшего свои палаты в ее приходе, не подтверждается документами, и все это ограничивается досужими разговорами и выдуманными подробностями.

Впервые церковь упомянута в начале XVII в., когда после отражения польско-литовской интервенции она была выстроена сначала в дереве, а в 1662 г. думный дьяк А.С. Дуров возвел каменную церковь со Знаменским престолом. Об этой постройке рассказывают примерно ту же легенду, подобные которой связаны по крайней мере с двумя другими московскими церквами — Неопалимой Купины в Новоконюшенной и Благовещения в Кремле. Дуров был оклеветан и ждал уже скорого суда, но после долгих молитв Богоматерь помогла ему и вразумила власти предержащие поступить справедливо, в благодарность же Дуров выстроил церковь. В 1720 г. купец И. Комленихин ее расширил и перестроил. Очевидно, это он был упомянут в церковной исповедной ведомости в 1740 г. — «первой гильдии купец Иван Федоров сын Комленихин 52 лет».

Игорь Эммануилович Грабарь

В более позднее время — в середине 1740-х гг. — другим богатым членом церковного прихода становится К.М. Матвеев, фабрикант и купец первой гильдии. Среди мелких чиновников, мастеровых, крестьян он был единственным видным прихожанином, который мог перестроить церковь Св. Климента (известно также построение им Спасоболвановской церкви неподалеку). В 1756–1758 гг. на средства богатого купца строятся колокольня и трапезная, а 24 июля 1762 г. ему выдается так называемая «храмозданная грамота» на строительство главного здания собственно церкви, законченное в 1769 г. (по другим сведениям — в 1774 г.). В следующем году тем же «коштом Космы Матвеева» для нее отливается большой колокол.

Исследователь архитектуры русского барокко Т.П. Федотова выдвинула предположение, что проект церкви Св. Климента был сделан в 1750-х гг. петербургским архитектором П.-А. Трезини или кем-нибудь из его помощников, но не выполнен тогда в натуре. Строительство церкви по тому несколько измененному проекту было осуществлено значительно позже московскими архитекторами под руководством, возможно, И.Я. Яковлева.

В окрестности церкви Св. Климента в XVII в. произошло событие, решительным образом повлиявшее на историю Москвы и всего Московского государства. Здесь 24 августа 1612 г. русское ополчение Минина и Пожарского штурмом захватило острог-крепость, где засели войска польско-литовских интервентов. Это был поворотный момент борьбы ополчения с интервенцией. После поражения у Климентовского острожка войска Хоткевича отступили к церкви Св. Екатерины на Большой Ордынке, где у них стоял обоз с продовольствием и оружием для осажденных в Кремле интервентов.

Особенно богат достопримечательностями в Замоскворечье небольшой, всего в 218 метров, Черниговский переулок. В самом начале его на углу с Пятницкой поднимается изящная колокольня. Она принадлежит церкви Иоанна Предтечи, здание которой находится в глубине переулка, с правой стороны (№ 4). Возможно, что здесь, на дороге с юго-востока к Московскому Кремлю, был небольшой монастырь, который упоминается в 1415 г. в летописном рассказе о рождении великого князя Василия III: «Егда прииде день той, в он же родитися ему, начат мати его [София Палеолог] велми изнемогати, яко и к смерти приближитися ей». Послали тогда, не надеясь на повивальных бабок, за известным старцем: «Бе же в то время некий старец свят в монастыри святаго Иоанна Предтечи под бором, за рекою Москвою, знаем же бе и великым князем, к нему же и посла…» Он ответил посланцу: иди к великому князю и скажи ему, чтобы он не скорбел о своей княгине — «здрава будет и родит тебе в вечер сий cына, наследника тебе». И летописец заключил: «Еже и бысть».

Возможно, этот монастырь позднее был перенесен на Ивановскую горку (улица Забелина), а его первая церковь стала обычной приходской здесь. Ее одну из первых перестроил в камне знаменитый итальянский зодчий Алевиз Фрязин по указу Василия III 1514 г.: «Заложены быша церкви каменны делати в Москве. Тое же весны благоверный и христолюбивый князь великий Василей Иванович всея Pycии со многим желанием и верою повеле заложити и делати церквы каменыя и кирпичныя на Москве: …да за рекою церьковь Иванна Крестителя Усекновение честныа главы, иже зовется под Бором». Ее освятили 29 августа 1515 г.

От алевизовской постройки, однако, почти ничего не осталось, за исключением, возможно, деталей белокаменного подклета. Над ним во второй половине XVII в. (в 1658 г.?) выстроен существующий храм, а в середине следующего столетия тщанием одного из прихожан — купца Федора Замятнина — построили трапезную и колокольню (строительство последней затянулось до 1780-х гг.). Важно отметить, что колокольня Предтеченской церкви была намеренно поставлена довольно далеко от собственно церкви, ее выдвинули на линию Пятницкой улицы, отмечая таким образом важную градостроительную роль вертикали в панораме всей улицы.

Через переулок, на углу Пятницкой, невидное двухэтажное длинное здание, первый этаж которого занят магазинами, а на углу его сохранилась еще фирменная керамическая отделка известной в Москве молочной фирмы Чичкина. В середине XVIII в. здесь была обширная купеческая усадьба, самое старое здание которой, относящееся к XVII столетию, находится во дворе.

Напротив церкви Иоанна Предтечи — еще один архитектурный памятник — церковь, основанная на месте встречи 14 января 1578 г. мощей черниговского князя Михаила и его ближнего боярина Федора, убитых в ставке Батыя в 1246 г. и позднее причисленных к лику святых. Самое раннее документальное известие относится к 1613 г. (тогда в «Расходной книге денежной казны» была сделана запись о покупках для этой церкви). Существующее здание выстроила своим тщанием купеческая вдова Иулиания Малютина в 1675 г. Обе церкви и прилегающие к ним постройки тщательно отреставрированы в 1984 г. и составляют редкий по своей живописности ансамбль, который приобретает еще большую выразительность при сопоставлении его с высоким доходным домом (№ 4, 1913 г., архитектор К.А. Дулин), на заднем плане в изломе переулка. С ним соседствует здание, надстроенное в 1904 г. (№ 6), — его нижние два этажа относятся, возможно, к началу XIX в., остатки декора того времени видны на дворовом фасаде.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.