Глава 116 Моисей Мендельсон (1729–1786). Просвещение / Гаскала

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 116

Моисей Мендельсон (1729–1786). Просвещение / Гаскала

Хотя самый известный немецкий еврей XVIII в. — Моисей Мендельсон — был верующим иудеем, четверо из его шести детей перешли в христианство: один из них, Авраам, даже заявил, что покойный отец не осудил бы этого. Ученые до сих пор спорят, является ли неспособность этого еврейского философа закрепить верность иудаизму в своей собственной семье следствием ошибочности его философии — или же политического давления и секулярного духа, которые воздействовали на немецких евреев в конце XVIII в.

Мендельсон воспитывался в той Германии, где царил ярый антисемитизм. Когда он посетил свой родной город Дессау, его заставили платить налог с головы, налагавшийся на всех евреев, а также на ввозимый в город крупный рогатый скот. Мендельсон провел большую часть жизни в Берлине, но должен был долго ждать, прежде чем его включили в категорию «привилегированных евреев», тех, кому разрешено постоянное проживание там. Даже они могли передать этот статус лишь своим старшим сыновьям. Евреи не могли даже вступать в брак, не получив правительственного разрешения. Оно давалось неохотно, поскольку правительство не желало роста еврейского населения.

Впрочем, не все было так плохо. Во времена Мендельсона — и в значительной степени благодаря его эрудиции, обаянию и уму — появилась группа немцев, выступавшая за лучшее отношение к евреям. Во главе ее стоял известный немецкий писатель Готхольд Лессинг, который подружился с Мендельсоном на почве шахмат. В одной из знаменитых пьес Лессинга («Натан Мудрый») главный герой «списан» с Мендельсона; другая, более ранняя, пьеса «Евреи» также содержит героические еврейские характеры.

Германские антисемиты возмущались благожелательным изображением евреев у Лессинга — примерно так же, как белый американец XIX в. реагировал бы на пьесу, показывавшую негра — ученого или святого. Михаэлис, видный германский теолог, заявил, что пьеса «Евреи» трогательна, но таких евреев, как изображенные в ней, не существует. Мендельсон ответил: «Разве мало того, что мы должны страдать от бесчисленных проявлений ненависти христианского мира? Неужели нужно добавить еще и оскорбления и клевету, чтобы изобразить еврейский характер так, что все наговоры против нас покажутся справедливыми?»

Большинство трудов Мендельсона касаются общефилософских, а не специально еврейских проблем. В 1767 г. он написал эссе (получившее премию Прусской академии) о том, что метафизические вопросы решаются так же просто, как и естественно-научные. Более важно, что в этом конкурсе он победил другого философа — Иммануила Канта.

Мендельсон превратился в еврея, которого полюбили немцы, на кого они указывали и говорили: «Вот если бы все евреи были такими!» Ему даже были готовы простить его скрупулезное следование еврейским законам, поскольку он казался таким «немецким». Мендельсон страдал от поддержанного правительством антисемитизма, но в это же время критиковал короля Фридриха за то, что тот пишет свои стихи по-французски, а не по-немецки.

Мендельсон неизменно оставался гордым евреем и хотел разделить со всеми сородичами образование и привилегии, которых достиг сам. По сути, он стремился переделать как еврейский, так и германский мир, чтобы евреи получали светское образование (большинство еврейских современников Мендельсона говорили на идише и ломаном немецком), а немецкие христиане видели бы в евреях равноправных соотечественников.

Его перевод Библии на немецкий, который Мендельсон опубликовал с комментариями на иврите, был его главным вкладом в повышение образованности евреев. Главной целью Мендельсона было заставить всех германских евреев выучиться бегло читать и писать по-немецки. Это удалось: десятки тысяч евреев учили немецкий по переводу Мендельсона. Хотя некоторые еврейские религиозные лидеры поначалу с энтузиазмом приветствовали этот перевод, многие раввины осудили его. Они понимали, что он направлен не столько на распространение знаний о Библии, сколько немецкого языка, а через него и немецкой культуры в еврейской массе. С этого времени ортодоксальные круги начали относиться к Мендельсону с подозрением.

«Германизируя» евреев, Мендельсон одновременно старался убедить немецких христиан открыть возможности для интеграции евреев в экономическую и культурную жизнь. «Они связали нам руки, — протестовал он, — а потом обвиняют, что мы ими не пользуемся».

К несчастью, в своих попытках сделать иудаизм более привлекательным для немцев и получивших светское образование евреев Мендельсон разработал такую философию иудаизма, которая подрывала верность ему. Он считал, что вовсе не обязательно быть евреем, чтобы принять самые важные истины иудаизма: единственность Б-га, Б-же-ственное провидение и бессмертие души. Мендельсон считал эти идеи общечеловеческими ценностями.

С другой стороны, он считал, что огромный корпус еврейского права должны исполнять исключительно сами евреи. Хотя эти законы связывают еврейский народ в единое целое, Мендельсон считал, что они не содержат универсальных истин и уроков. «Парадокс, — пишет Альфред Иоспе, — в том, что он, рационалист и человек Просвещения, мыслитель, для которого не существовало никакой веры, противоречащей разуму, заявлял, что все рациональные концепции и идеи — это не иудаизм, что иудаизм состоит только из иррациональных элементов, которые ум не может ни доказать, ни понять, которые следует принимать на веру и которые Б-г поэтому должен был открыть евреям в таинственном и иррациональном акте откровения». Этот философский изъян мышления Мендельсона, возможно, позволит понять, почему его последователи впоследствии отошли от иудаизма.

Движение, начатое учениками Мендельсона, стало известно как Таскала («просветительство»). Маскилим («просвещенные») призывали евреев отказаться от средневекового мышления и войти в современный мир. Они использовали иврит чаще, чем идиш, который они считали «жаргоном». Маскилим стремились к еврейскому культурному ренессансу, извлечению всего самого лучшего как из иудаизма, так и из остального светского мира. Но в итоге они начали судить об иудаизме по светским стандартам и часто находили его провинциальным; юридические споры в Талмуде (составлявшие основное содержание обучения в обычных йешивах), касающиеся таких проблем, как бодающиеся быки и т. п., они считали ничтожными и не имеющими отношения к современной жизни евреев.

Десятилетия спустя из Западной Европы Гаскала распространилась на евреев России и Польши. Ортодоксальный иудаизм выступал против просветительства, рассматривая его как первый шаг на пути ассимиляции. Они указывали на обращение в христианство детей Мендельсона как на доказательство того, что смешение еврейского и светского ведет к упадку иудаизма.

Ортодоксальные лидеры ошибались в своем безусловном отвержении Мендельсона и просветительства. Но философские и культурные решения, предлагавшиеся Мендельсоном и Гаскалой, не привели к успешному синтезу еврейского и светского начал. Ни мыслители просветительства, ни их оппоненты не нашли ответа на вопрос, занимавший евреев со времени их внедрения в западный мир: могут ли модернизация и еврейская традиция полностью совместиться?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.