Две линии в Европе

Две линии в Европе

Над Францией кошмаром висело воспоминание о Первой мировой войне, когда немецкие войска были остановлены в 150 километрах от Парижа, а затем основные сражения проходили на полях Франции и Бельгии. «Это не должно повториться» – таков был лейтмотив выступлений военного министра Андре Мажино, который предложил возвести на границе с Германией и Италией линию неприступных фортификационных сооружений.

Андре Мажино (Andr? Maginot; 1877–1932) родился в Париже, но всю жизнь был патриотом Лотарингии, где размещалось семейное родовое гнездо. В 20 лет он стал доктором юриспруденции, в 33 года – депутатом Национального собрания Франции. Через четыре года, когда началась война, Мажино пошел на фронт и воевал в родной Лотарингии. Депутат парламента и бывший заместитель министра обороны, Мажино был солдатом; в сентябре 1914 года ему присвоили звание сержанта «за хладнокровие и отвагу», как говорилось в приказе.

Мажино мог сложить голову за родину. Одной из главных мясорубок Первой мировой войны были сражения возле французской крепости Верден. 9 ноября 1914 года Мажино был ранен под Верденом и уволен из армии. О войне ему напоминали простреленное колено и медаль, высшая военная награда Франции.

Став в 1922 году военным министром, Мажино начал решительно пробивать идею защитить родину своеобразной «китайской стеной». Депутаты слышали от него то, что хотели слышать. Социалистам он говорил о том, что грандиозное строительство создаст огромное количество рабочих мест; настроенным особенно патриотично – о неприкосновенности милой Франции; пацифистам – о том, что возведение оборонительного рубежа лучше всего покажет германским милитаристам: Франция не желает воевать. В 1929 году Андре Мажино победил.

Национальное собрание подавляющим большинством утвердило выделение денег на строительство. Если переводить на нынешние цены, его стоимость составила в конечном итоге 1 миллиард долларов.

Линия оборонительных укреплений, за возведение которой ратовал Мажино, по общему признанию была неприступной. В ее фортах, казематах и подсобных помещениях находилось одновременно 300 тысяч человек. Многоуровневые бетонные форты были абсолютно непробиваемы ни бомбами ни снарядами. В орудийных казематах находились противотанковые орудия. Форты соединялись своеобразным метро, подземной узкоколейной железной дорогой. На подходах к линии Мажино были оборудованы противотанковые укрепления и минные поля.

Линию Мажино планировали провести вдоль всей восточной французской границы, от Альп до Северного моря. В этом случае, вероятно, она превосходно защитила бы страну. Но в 1940 году немецкие танки ворвались во Францию через Арденнские горы, где на границе с дружественной Бельгией строительство не велось. Немцы захватили Париж. Франция капитулировала, гарнизон линии Мажино сдался, можно сказать, не сделав ни единого выстрела. Сам Мажино до этого позора не дожил – умер в 1932 году.

Сейчас о линии Мажино говорят чаще всего как о бесполезно зарытых в землю огромных деньгах. Как о примере того, что надо развивать мобильные современные вооружения, танки и самолеты. Но не следует думать, что решение Национального собрания Франции о начале строительства линии оборонительных заграждений было принято только благодаря речистости Андре Мажино. Например, один из героев Первой мировой войны, маршал Анри Петен, выигравший сражение под крепостью Верден в 1916 году, проанализировал в своей книге «Оборона Вердена» причины того, что эта крепость не сдалась наступавшему противнику, как многие другие. Там же он указал, какой должна быть, по его мнению, идеальная современная крепость. Линия Мажино конструировалась с учетом всего удачного опыта Первой мировой войны в области фортификации.

Тем же, кто говорит о том, что линия Мажино показала полный крах оборонительной стратегии в современной войне, можно напомнить: приблизительно в то же время другая линия оборонительных укреплений полностью выполнила свою задачу. Речь – о линии Маннергейма на Карельском перешейке.

Карл Густав Эмиль Маннергейм (Karl Gustav Emil Mannerheim; 1867–1951) был шведским дворянином из Финляндии и кавалерийским офицером на русской службе. Маннергейм был произведен в полковники в ходе Русско-японской войны. По окончании войны он продолжал службу на Дальнем Востоке. В 1906–1908 годах в составе этнографической экспедиции Маннергейм совершил путешествие по западным районам Китая. Впрочем, интересовала его не этнография, а перспективы аннексии этого района Россией и возможности ведения здесь военных действий. Маннергейм во многом продолжал дело офицера российского Генерального штаба Н. М. Пржевальского и даже использовал материалы его путешествий, в том числе и неопубликованные. А по окончании этой нелегкой экспедиции он еще съездил ненадолго в Японию. Целью этой краткосрочной поездки полковника Маннергейма был японский порт Симоносэки, а задание – изучить военные перспективы этого порта.

Во время Первой мировой войны Маннергейм воевал в Галиции и стал генерал-майором. Выйдя в отставку в январе 1918 года, он отправился на родину, в Финляндию, только-только ставшую независимой. Финляндия и осталась независимой во многом благодаря тому, что финскую армию возглавил Маннергейм. За несколько месяцев он превратил только народившиеся финские силы самообороны в боеспособную армию. Одной из первых операций финской армии был разгром действовавших на границе с Россией отрядов финской красной гвардии.

Таким образом, мечту о «покраснении» Финляндии новая российская власть была вынуждена отложить.

Опытный военный, Маннергейм прекрасно понимал принцип, сформулированный когда-то еврейскими мудрецами: «Если не я за себя, то кто же?» Поэтому в 1933 году, когда во Франции вовсю шло возведение линии Мажино, под руководством генерала Маннергейма началось строительство оборонительной линии на границе с СССР, на Карельском перешейке. Длина линии Маннергейма составляла всего 135 километров, зато была эта оборонительная линия без «дырок» и обойти ее, как это сделали немцы с линией Мажино, было невозможно.

Буреломные леса Карелии – не веселые поля Лотарингии. Огневые точки не высились на пригорках, чтобы враги боялись. Нет, они были хорошо замаскированы самой природой. По таежным болотам пушку не протащишь. По гранитным валунам на танке не прорвешься. А лес – хорошее прикрытие сверху от самолетов. Основными огневыми точками на линии Маннергейма были пулеметные гнезда; перед каждым дотом – минные поля и противотанковые заграждения. Когда в конце 1939 года в Финляндию одно за другим пошли «миролюбивые» предложения Советского Союза отодвинуть границу в Карелии на 100–150 километров северо-западнее, у маленькой республики была возможность от этих предложений отказаться.

Дальнейшее развитие событий было абсолютно предсказуемо. Еще осенью 1939 года, Сталин, принимая финскую правительственную делегацию, прямо заявил (а может быть, предупредил):

– Хорошо понимаю, что вы хотите остаться нейтральными, но уверяю вас, что это невозможно. Великие державы просто не позволят.

В сентябре 1939 года Красная Армия захватила восточные районы Польши, воевавшей в это время с Германией. Официально этот захват представлялся как поход по освобождению трудящихся Западной Украины и Западной Белоруссии, стенавших под игом «польских панов». На «освобождение» потребовалось две недели. В Кремле было решено, что и маленькую Финляндию можно будет одолеть приблизительно в эти же сроки.

Быстрой победы не получилось. Собственно говоря, вообще победы не получилось, хотя в феврале – начале марта 1940 года линия Маннергейма была прорвана и красноармейцы вышли к Выборгу. Красная Армия потеряла за три с половиной месяца войны более 130 тысяч человек убитыми. При этом потери финской армии были в 5–6 раз меньше. Стратеги Красной Армии принялись описывать линию Маннергейма как абсолютно неприступную. А Маннергейм в своих воспоминаниях преуменьшает мощь пограничных укреплений на границе с Россией, стремясь тем самым подчеркнуть героизм финских солдат.

В январе 1924 года генерал Маннергейм, уже глава независимой Финляндии, объявленный в Советской России «кровавым белогвардейским палачом», тайком приехал в Москву. Он стоял в многочасовой очереди на морозе, чтобы войти в только что воздвигнутый мавзолей Ленина на Красной площади и почтить память человека, подписавшего декрет о независимости Финляндии.

Перед отъездом в Финляндию Маннергейм обвенчался со своей давно любимой женщиной, балериной Екатериной Гельцер; венчание провел, кстати, опальный патриарх Тихон. Их общий сын, Эмиль, был уже за границей – мать вывезла его в Швейцарию в 1909 году, когда поехала на гастроли в Париж. С тех пор мать и сын больше не встретились. Да и повенчанные муж с женой тоже расстались навсегда, хотя прожили потом достаточно. Обо всем наверняка было известно в ОГПУ, НКВД и т. д. Может быть, Сталин надеялся, что Маннергейм будет уступчивее, зная, что судьба жены находится в руках вождя. Но тот по-прежнему защищал независимость своей страны, хотя принял все меры, чтобы надежно укрыть от советских агентов сына Эмиля, а позже и внука.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.