4. ИНДИЯ: СВЕТ И АТМАН
4. ИНДИЯ: СВЕТ И АТМАН
В индийских религиях и философиях — как, впрочем, и следовало ожидать — мистика света оказывается намного сложнее. Прежде всего, существует исходная идея, суть которой в том, что свет — созидательное начало. "Свет есть рождение" (jyotir prajananam) — говорит Шатапатха-брахмана [VIII, 7,2,16–17]; он есть "рождающая мощь" [Таиттирия-самхита, VIII, 1,1,1]. Уже Ригведа [I, 115,1] говорит, что Солнце — это Жизнь, или Атман[14] — то есть «я» — каждой вещи. Упанишады[15] особо подчеркивают мысль о том, что бытие проявляется посредством чистого Света и что человек знакомится с бытием благодаря опыту сверхъестественного света. Как говорит Чхандогъя-упанишада [III, 13,7], — "свет, что сияет по ту сторону этого Неба, по ту сторону всего сущего, в высочайших мирах, за которыми уже нет более высоких, есть на самом деле тот же свет, что сияет внутри человека (antah purusa)".
Осознание идентичности внутреннего света свету транскосмическому сопровождается двумя феноменами, хорошо известными в физиологии: согреванием тела и слышанием мистических звуков [ibid., III, 13,8]. Это указывает нам, что проявление Атман-Брахман[16] в качестве Света — не просто акт метафизического познания, но более глубокий опыт, в котором человек усваивает свой экзистенциальный режим. Высшее знание несет с собой изменение способа существования. Как говорит Брихада-раньяка-упанишада [I, 3,28], "от не-бытия (asat) поведи меня к бытию (sat), от темноты поведи меня к свету (tamaso ma gamaya), от смерти поведи меня к бессмертию".
Следовательно, свет идентичен бытию и бессмертию. Чхандогья-упанишада [III, 17,7] цитирует два ригведийских стиха, в которых речь идет о созерцании "Света, что сияет выше Неба", и добавляет: "Созерцая (этот) высочайший Свет, по ту сторону Тьмы, мы достигаем Солнца, бога среди богов". По знаменитому выражению из Брихадараньяка-упанишады [IV, 3,7], Атман идентичен личности, что живет в сердце у человека в форме "света в сердце" (hrdy antarjyotih purusah). "Это безмятежное существо, поднимаясь из его тела и достигая наивысшего света, является в своем собственном обличье (svena rupenabhinispadyate). Это и есть Атман. Это бессмертное, бесстрашное. Это Брахман. На самом деле, имя Брахмана — Истинный" [Чхандогья-упанишада, VIII, 3,4].[17] В момент смерти, сообщает нам далее Чхандогья-упанишада [VIII, 6,5], душа подымается ввысь по лучам Солнца. Она приближается к Солнцу, "Двери Мира". Те, кто знает, могут войти, но для тех, кто не знает, Дверь закрыта.
Речь идет, следовательно, о знании трансцендентного порядка, знании, связанном с инициацией, так как получивший это знание не только приобретает сведения, но и усваивает новый, высший способ существования. Откровение приходит внезапно; поэтому его сравнивают с молнией — в другом контексте мы уже анализировали индийскую символику "мгновенного озарения".[18] Сам Будда во вневременной миг испытал озарение — когда, проведя вторую ночь в медитации, на рассвете поднял глаза к небу и внезапно заметил утреннюю звезду. Тысячи страниц были написаны об этом озарении на рассвете. В философии махаяны[19] свет, льющийся с неба на рассвете, когда не светит луна, стал в итоге символизировать "Ясный Свет, зовущийся Всемирной Пустотой". Иными словами, состояние Будды, свобода от какого бы то ни было воздействия, символизируется светом, который воспринял Гаутама в миг своего озарения. Этот свет описан как «ясный», «чистый», то есть не только не имеющий ни пятен, ни тени, но и лишенный какого бы то ни было цвета, какого бы то ни было определения. Вот почему он называется "Всемирной Пустотой", ибо слово «пустота» (sunya) обозначает именно то, что лишено всех признаков, всех особенностей: это Urgrund,[20] наивысшая реальность. Понимание Всемирной Пустоты — точно так же, как осознание идентичности Брахмана и Атмана в упанишадах — это мгновенный акт, сравнимый со вспышкой молнии. Подобно тому, как ничем не подготовлена бывает ослепительная вспышка, внезапно прорезывающая толщу тьмы, — ничем, по-видимому, не подготовлен оказывается и опыт озарения: оно принадлежит к явлениям другого плана, и между временем, которое ему предшествует, и вневременным мигом, в который оно происходит, не существует связи.