г) Обучая мудрости

г) Обучая мудрости

1

В конечном счете, цель образования – сэкономить нам время и уберечь от ошибок. Это характерная черта любого общества, что религиозного, что мирского, – попытаться за определенное количество лет наделить своих членов знаниями, в течение многих столетий добытыми самыми умными и решительными представителями прошлых поколений.

Светское общество доказало, что готово следовать этой логике в области научных и технических знаний. Оно находит естественным, что студент университета, собирающийся получить диплом по физике, за несколько месяцев узнает большую часть того, что знал Фарадей, а через пару лет будет готов расширять внешние границы единой теории поля Эйнштейна.

Однако тот же самый принцип, такой очевидный и естественный в науке, встречает невероятное сопротивление, если прилагается к мудрости; к открытиям, относящимся к самопознанию и нравственному наставлению души. Здесь, что удивительно, защитники образования, которые найдут нелепой идею предложить будущим физикам, только-только переступившим порог университета, самостоятельно выучить теорию электромагнитного излучения, с пеной у рта примутся доказывать, что один человек никак не может научить мудрости другого.

Этот предрассудок так глубоко укоренился в преподавательской среде, что даже поставил под удар смелые замыслы Милля и Арнольда, как, впрочем, и высокопарные надежды Рильке, который в последней строке своего стихотворения «Архаический торс Аполлона» предположил, что заветное желание всех великих представителей культуры – вразумлять свою аудиторию: «Du musst dein Leben andern/Ты жить обязан по-иному».

Надо отдать должное религии: она никогда не соглашалась с теми, кто считал, что научить мудрости невозможно. И решалась напрямую обращаться к самым главным вопросам жизни человека: зачем я работаю? Как я люблю? Как мне быть хорошим? – прибегая к способам, которые заинтересуют атеистов, пусть даже они вряд ли согласятся с конкретными ответами.

Как уже предполагалось в этой главе, у культуры есть все необходимое, чтобы разрешить эти проблемы, не обращаясь к религиозным догмам. Ошибки, которые вносят хаос в нашу личную и общественную жизнь, служили исходным материалом для произведений культуры с античных времен. В искусстве с избытком хватает примеров о глупости, жадности, похоти, зависти, гордости, сентиментальности или заносчивости. Все необходимое мы сможем найти в работах Фрейда, Маркса, Музиля, Андрея Тарковского, Кэндзабуро Оэ, Фернанду Пессоа, Пуссена или Сола Беллоу. Но эта сокровищница используется крайне редко и неэффективно из-за ни на чем не основанного убеждения, будто культура не может служить нашим горестям.

Ни один из существующих ведущих институтов культуры не проявлял интереса к тому, чтобы обучить нас искусству жить. Если искать аналогию из истории науки, то исследования этического поля находятся на уровне дилетантской возни с химикатами в садовом сарае, и когда еще они выйдут на уровень профессионалов, проводящих скрупулезно выверенные эксперименты в исследовательских лабораториях. Университетские ученые, очевидные кандидаты в учителя души, уходят от подобных задач, заявляя, что у них есть дела поважнее. Их пугает ответственность за обольщение своих слушателей, они смертельно боятся простоты, они предпочитают не замечать, какие мы хрупкие, и сознательно не желают видеть, с какой готовностью мы забываем все, даже самое важное.

Религия – кладезь навыков коррекции. Ее пример предлагает новую учебную программу: классификация знаний согласно проблемам, к которым они относятся, а не дисциплинам, в которые они каким-то образом попали; стратегия целенаправленности лекций (чтобы мы становились лучше и благоразумнее); овладение ораторским искусством; новые методы развития памяти и более эффективные стратегии в книгопечатании.

В том случае, если эти образовательные практики покажутся кому-то слишком христианскими, следует вспомнить, что их применяли задолго до Рождества Христова. Греков и римлян занимало, как определять знания для потребностей души; именно они первыми создали школы для распространения мудрости, приравняли тексты к лекарствам, поняли важность риторики и повторения. Не следует позволять атеизму становиться на пути традиций, которые являются частью нашего общего, независимого от вероисповедания, прошлого, ранее отвергавшегося мирянами в силу того, что они ошиблись, определяя истинных создателей этих традиций.

Религия, в отличие от современных университетов, не ограничивает обучение каким-то конкретным периодом времени (несколько лет молодости), конкретным местом (кампус) или единственным форматом (лекция). Признавая, что мы в одинаковой степени и чувствующие, и обучаемые существа, религия понимает, что должна задействовать все имеющиеся в ее распоряжении ресурсы, чтобы воздействовать на наш ум. Многие религиозные методы, пусть и далекие от современных образовательных идей, должны, тем не менее, считаться крайне важными, если мы хотим более эффективно доносить идеи, будь то теологические или сугубо мирские, до наших дырявых, точно сито, голов. Эти методики заслуживают изучения и адаптации, чтобы в оставшееся у нас время мы получили возможность сделать на пару ошибок меньше, чем предыдущее поколение.