Позор Москвы, позор России

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Позор Москвы, позор России

Позор Москвы заключался в том, что она, имея кроме горожан многочисленное войско, дворянское руководство и всю нравственную силу государства, позволяла безнаказанно хозяйничать безродному Лжедмитрию в двенадцати верстах от Москвы и разорять Россию в то время, как небольшое число монахов, слуг и крестьян Троице-Сергиевой лавры, изнуренных болезнью, не щадя сил и жизни, билось насмерть с полками Сапеги.

В Москву новый самозванец войти не мог, но ему сдавались другие города. Первым обесчестил себя Суздаль, целовал крест лжецарю и принял воеводу от Сапеги. Еще больше уронил себя в глазах честных россиян Переславль Залесский, жители которого присоединились к полякам и пошли на Ростов. Ростовский митрополит Филарет на предложение граждан города спастись вместе с ними в Ярославле ответил, что Отечество нужно спасать не бегством, а кровью и что смерть лучше срама. Храм, где укрылись и ждали смерти немногие воины и горожане с Филаретом, осаждали не поляки, а свои, русские. Они ломились в двери с дикой яростью, ворвались в храм, но ростовцы бились с ними до конца и погибли, а Филарета схватили, надели на него рубище, обокрали церковь, даже сняли золото с гробницы Св. Леонтия. Город был разграблен. Филарета повезли в Тушино, босого, в иноземной одежде и в татарской шапке. Но Лжедмитрий II, наученный опытом Лжедмитрия I, хотел показать себя ревностным почитателем православной церкви и принял Филарета как патриарха, хотя держал в заточении.

Города сдавались один за другим, включая города, от которых Василий ждал помощи. Большинство жителей кричали: «Да здравствует Димитрий» и встречали поляков и изменников как друзей. Честные люди вынуждены были молчать, так как сила была на стороне врага.

«Казалось, что россияне уже не имели отечества, ни души, ни Веры, — пишет Н.М. Карамзин, — что государство, зараженное нравственною язвою, в страшных судорогах кончалось»…». А Авраамий Палицын[172], на которого ссылается историк, горько замечает, что «ляхи, с оружием в руках, только смотрели и смеялись безумному междоусобию. В лесах, в болотах непроходимых россияне указывали или готовили им путь и числом превосходным берегли их в опасностях, умирая за тех, которые обходились с ними как с рабами».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.