Двор на голштинский манер

Двор на голштинский манер

Вступив на престол, Петр III, естественно, не освободился от узости и мелочности интересов. Его ум не мог охватить полной мерой доставшуюся ему огромную империю. И в России горе-император оставался голштинцем. Россией он правил с трусливой беспечностью, боялся ее и называл проклятой страной. Его гвардия состояла из сброда. Это были сержанты и капралы прусской армии. Как выразилась княгиня Дашкова, «сволочь, состоявшая из сыновей немецких сапожников». Император и сам старался усвоить манеры и привычки прусского солдата, для чего непомерно курил табак и пил, считая, что это является отличием настоящего офицера. Обычно к вечеру Петр бывал уже нетрезвым и за стол садился навеселе.

Историк А.В. Шишов, ссылаясь на иностранца, который был хорошо знаком с жизнью императорского двора Петра III, говорит, что этот двор «приобрел вид и тон разгулявшейся казармы». Еще один иностранец свидетельствовал: «Жизнь, которую ведет император, — самая постыдная: он проводит свои вечера в том, что курит, пьет пиво и не прекращает эти занятия иначе, как только в пять или шесть утра, и почти всегда мертвецки пьян». А вообще, иностранцы, имевшие возможность наблюдать Петра III, говорили, что российский император «напивался уже до обеда, опорожнив несколько бутылок «аглицкого пива», до которого был превеликий охотник».

В его голштинском обществе, к которому иногда присоединялись заезжие певицы и актрисы, каждый день устраивались пиры. По свидетельству близко видевших императора людей, он часто говорил «такой вздор и такие нескладицы», что верноподданным становилось стыдно перед иностранными министрами. Он мог воодушевленно рассказывать о каких-то лишенных смысла преобразованиях или о своем несуществующем победном походе на цыганский табор под Килем и мог тут же разболтать важную дипломатическую тайну.

Еще более нелепым было то, что Петр вбил себе в голову, что обладает большим комическим талантом, он строил разные смешные гримасы и передразнивал священников в церкви, и даже специально заменил при дворе старинный русский поклон французским приседанием только для того, чтобы потом передразнивать неловкие книксены пожилых придворных дам. Ко всему этому, Петр совершенно серьезно считал себя виртуозным скрипачом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.