Подруги Рассказывает Лола Либединская
Подруги
Рассказывает Лола Либединская
Всегда окруженная друзьями, знакомыми и родственниками, Лидия Борисовна ценила радости общения. Много писала о друзьях, ушедших и живых. Но были в ее жизни два близких человека, две подруги, о которых она не успела написать, но без которых воспоминания о ней будут неполными, — это Алла Александровна Рустайкис и Елена Матвеевна Николаевская.
Алла Александровна Рустайкис
(1920–2008)
Мы — военное поколение,
Все короче наш редкий ряд,
И о нас, как о древнем племени,
Наши дети уже говорят…
Лиде Либединской
Март 1986
С Аллой Александровной (Лялей) Лидия Борисовна дружила еще со школы. История их знакомства часто повторялась ими обеими и не имела разночтений. Ляля училась на год старше мамы. При переходе, кажется, из седьмого в восьмой класс мама получила переэкзаменовку по математике. В таком же положении оказалась и Ляля. Они еще не были знакомы, но оказались за одной партой на переэкзаменовке, и Ляля решила мамин вариант, а на свой уже не хватило времени. С этого злополучного дня и началась их большая дружба, продолжавшаяся почти семьдесят лет. До самой старости они, бывало, ссорились и обижались друг на друга совсем по-детски. Скучали и искали достойные способы примирения. Встречались вновь, делились самым сокровенным, вспоминали, много смеялись.
Лидия Либединская и Алла Рустайкис. Ялта, 1958
В пятидесятые годы Алла Александровна работала в Куйбышевском театре. В театре она была примадонной, примой. В Москве бывала наездами. Появлялась к нам, как из сказки, — красивая, в необыкновенной широкополой шляпке.
Смешно… Но я была актрисой,
Плясала в платьях золотых…
И мне носили за кулисы
в корзинах письма и цветы.
Смешно… Но я была певицей.
И тот предел, где «ми» и «фа»,
мне до сих пор ночами снится,
как лучшая в стихе строфа…
Смешно… Но я была счастливой!
И отрывалась от земли,
когда партнеры горделиво
меня на суд толпы вели…
И мне кричали «Бис!» и «Браво!»,
и зал гудел, как дно реки,
и я налево и направо
роняла скромные кивки…
И снова занавесь вздымалась,
и я все также улыбалась
сегодня, завтра и вчера…
Принцесса цирка
Когда Ляли не было в Москве, к нам приезжала ее тетка Алиса («моя вторая мама» — называла ее Алла Александровна) привозила к нам Лялину дочку Алену на праздники и просто так, брала нас гулять. Алиса была необыкновенным человеком, достойным отдельной книги.
Алла Рустайкис на сцене. 1970-е
Позже Алла Александровна иногда подолгу жила у нас в Лаврушинском и на даче в Переделкине, и, без преувеличения можно сказать, была членом нашей семьи. Когда у двухлетней внучки Лидочки родилась сестренка, Лидочка гордо сказала: «У меня теперь две сестры — Ляля и Маша». А уже сейчас, 18 ноября 2011 года Таня Губерман родила дочку и назвала ее Алиной — в честь Ляли, с которой Танечка скоротала немало дней, в те нелегкие годы, когда ее родители были в ссылке, и она жила с бабушкой.
В письмах в Сибирь Губерманам мама пишет: «А с Лялей они просто первые подруги. Когда Ляля живет у нас, то я, возвращаясь домой, всегда застаю их на кухне весело щебечущими. <…> К моей Ляле, едва ее давление поднимается до 160, неотложки едут одна за другой. Но я боюсь смеяться, а то вдруг получится, что „симулянт умер“. Таня, едва увидев Лялю, начинает смеяться и не может остановиться весь вечер. Но Ляля все это воспринимает со свойственным ей добродушием и продолжает развлекать Таню рассказами о нашем детстве».
Из письма пятнадцатилетней Тани родителям: «У нас часто живет Алла Александровна и рассказывает мне всякие смешные истории из своего детства. Она ко мне по-прежнему пристает с вопросом, не влюбилась ли я? И когда я приехала из Пушкинских гор, она мне задала тот же вопрос, и я ей сказала, что влюбилась в поэта А.Ч., на что она, громко ахнув, заявила: „Значит, вот почему тебе никто не нравился, ты относишься к той категории девочек, которым нравятся взрослые юноши!“ Я не выдержала и захохотала».
В Доме творчества. А. Рустайкис, Л. Либединская, Ю. Либединский
С Аллой Александровной действительно было весело. Она обладала необыкновенным качеством сама со смехом рассказывать про свои промахи. Например, о том, как однажды, идя по улице, она увидела мужчину, который нес на плече очаровательного рыжего щенка. Протянув руку, чтобы его погладить со словами «какой хорошенький!» она подошла ближе и с ужасом увидела, что это никакой не щенок, а роскошный меховой воротник. Мужчина отпрянул и ускорил шаг. Как-то раз на даче они с мамой делали салат, и Ляля в задумчивости спросила: «Скажи, Лида, а в пучке всегда одинаковое количество редиски?» Получив ответ, что, наверное, кто сколько хочет, столько и связывает, Алла Александровна уточнила: «Я имею в виду, когда они в земле растут». Недаром ее реплики сослужили хорошую службу младшему брату ее подруги Марины Шехтель Вадику Тонкову в репертуаре его знаменитой Маврикиевны. Помню, как-то раз мама с Аллой Александровной поехали на Новодевичье кладбище. Не знаю, зачем взяли нас, детей, — наверное, для общего развития (в те благословенные времена «нашей» могилы там еще не было). Видимо, это была годовщина Фадеева. Недалеко от его могилы похоронена Аллилуева. Уже когда мы садились в машину, Ляля вдруг спросила: «А где же сам-то?» А «сам» в это время все еще лежал на Красной площади в мавзолее. Не хочется, чтобы кто-то подумал, что все эти забавные истории происходили с ней от какого-то недомыслия, скорее от наивности ее чистой души (не будем бояться красивых слов):
Ах, я разиня, я разиня,
Разиня, стоптанный штиблет!
Мои покупки в магазине,
А чеки в пачке сигарет.
И в голове такая каша
Из рифм, несчастий и комет —
Меня артист и музыкантша
Произвели на белый свет!
Алла Александровна любила петь и редко отказывалась исполнить свои песни для друзей. Чаще всего ее просили спеть «Снегопад», хотя у нее и до, и после было несколько замечательных песен. Мама пишет в письме от 12 октября 1981 года: «Ляля на моем сборище (мамино шестидесятилетие) великолепно исполнила „Снегопад“, снискав бурные аплодисменты».
Алла Рустайкис в гостях у Лидии Борисовны. 1990-е
На свадьбе у внука Л. Б. Антона (июнь 1983 года): «Очень всех оживляла Алла Александровна своими, как всегда, непосредственными репликами, так что, когда дело дошло до „Снегопада“, она уже была любимицей публики, и успех был потрясающий». В последние годы она уже не очень охотно соглашалась петь, стесняясь своего изменившегося голоса, что еще раз свидетельствовало о ее высоком профессионализме. Как-то раз в Лаврушке, когда все гости уже разошлись и остались только свои — Алла Александровна с Аленой и Маргарита с Машей Алигер, — всем хотелось еще петь, и Маша стала просить Лялю спеть «Снегопад», на что Алена сказала: «Прекрати! Оставь мою мать! А то я попрошу твою почитать „Зою“!». Пришлось всем оставить Аллу Александровну в покое.
У Аллы Александровны было редкое чутье на таланты. С ней было интересно смотреть и слушать всякие музыкальные конкурсы. Она сразу, без всякого жюри, определяла лучшего, и время показывало, что она была права. Она безошибочно выделяла из большой компании своей дочери самых талантливых и уязвимых. В ее доме Тата впервые услышала «живого» Окуджаву и принесла запись домой. Ляля знала цену тому времени, или, вернее, безвременью, в котором ей довелось жить.
Мы — свидетели лихолетия,
Очевидцы и зла, и тьмы, —
Но нам дорого то столетие
И земля, где родились мы.
Мы — военное поколение,
Мы — накаты одной волны,
Мы уходим из поля зрения,
Виноватые без вины!
Так заканчиваются ее стихи, посвященные маме.
Алла Александровна была талантлива. Она пела и рисовала, писала стихи, песни, либретто. Рисовать она начала поздно, но оказалось, что и это ей под силу. Ее светлые картины много лет украшают наши дома.
Но главный дар, которым обладала Ляля, — это умение любить. Она пронесла через всю жизнь свою первую несложившуюся любовь, она сохранила на все годы благодарную память и любовь к рано ушедшим родителям. Она самозабвенно обожала дочь. Она вникала в проблемы друзей и их детей. Она была живым человеком, и такой и осталась в нашей памяти.
Елена Матвеевна Николаевская
(1923–2006)
Как щедро, празднично и мудро!
Какое счастье нам дано
Дождаться завтрашнего утра
И просто выглянуть в окно.
Надпись на скатерти
С Еленой Матвеевной Николаевской мама училась в Литературном институте. После войны жизнь сложилась так, что виделись они редко. Близкие отношения установились уже в начале восьмидесятых. За эти годы обе обзавелись семьями, овдовели, добились успеха в творчестве. Но, несмотря на долгий перерыв, душевная близость студенческих лет сохранялась все это время. Встретившись, они уже не могли обойтись без ежедневного общения.
Лидия Либединская и Елена Николаевская
Хорошо запомнился тот первый раз, когда Елена Матвеевна пришла к нам домой. Мама вернулась из Пицунды накануне своего дня рождения. Гостей в тот раз ожидалось особенно много. Пока мы сдвигали столы и наводили красоту, мама приговаривала: «Сегодня придет Леночка!» Это был как бы девиз дня. Так иногда бывает, что, ожидая гостей, всех дорогих и любимых, выделяешь кого-то, ради кого особенно стараешься. В тот раз мы все вместе с мамой старались для неведомой нам Леночки, с трепетом ожидая требовательную даму, которая будет привередливо оценивать наши усилия. Мама просила ее прийти пораньше, и она послушно пришла первая. Она вошла, и сразу стало хорошо и спокойно. «Как у вас замечательно! — сказала она с порога. — Никакого дыма коромыслом, такое спокойствие!» Буквально за минуту до ее прихода мы наконец-то сели, наведя окончательный марафет на кухне. И с тех пор она всегда входила в наш дом, в радости и в горе, принося с собой доброжелательность и свет. Это были не только ее природные качества, но выстраданные за жизнь принципы:
Подлежат бережению дети, деревья и птицы,
Дом — очаг и начало, защита, опора, приют,
И печаль по ушедшим, и нежность, и счастья крупицы,
И надежда, и память, что духом упасть не дают.
Строки ее стихов органично вошли в нашу повседневную жизнь:
Не задавай вопросов по утрам,
Когда небесный свод так нежно-розов,
Уж лучше выпей водки двести грамм,
Но по утрам не задавай вопросов.
<…>
Все сам реши, ответь и сделай сам,
И, отступив от дедовских заветов,
Не задавай вопросов по утрам,
Ни днем, ни ночью не давай советов.
И мамино любимое:
Ах, сборы в дорогу —
Загадки неведомых троп!
Рванутся с порога
Под знаком ошибок и проб!
Обувку, одежку —
Что надобно, то и беру.
Присесть на дорожку,
Собрав все пожитки к утру…
<…>
Секвойя, Савойя…
Встречают айвой и долмой…
…А больше всего я
Люблю возвращаться домой…
Надпись на скатерти
Даже уйдя ненадолго из дома, в Москве ли, в Иерусалиме ли, мама говорила с удовольствием: «…А больше всего я люблю возвращаться домой». Теперь уже и мы повторяем эти слова и сразу воспоминаем и маму, и Елену Матвеевну.
Елена Матвеевна Николаевская была замечательной переводчицей. Она много лет возглавляла секцию переводчиков в Союзе писателей. Благодаря ей в русскую литературу вошли стихи Расула Гамзатова, Георгия Леонидзе, Мустая Карима и многих-многих других поэтов. Она лауреат многих литературных премий.
Очень хорошо написала о маме и Леночке невестка Елены Матвеевны (хочется сказать — дочка) Аля (Александра Орджоникидзе): «Они вместе ездили отдыхать в Пицунду, вместе жили в доме творчества писателей Малеевка… Они говорили каждый день обо всем на свете, у нас дома за глаза Лидию Борисовну называли только Лидочкой… (а ее дети звали нашу маму Леночкой)».
Их отношение к миру и к людям во многом совпадало, мы всегда улыбались, что бы ни случилось, Елена Матвеевна говорила: «Да, это ужасно, но что хорошо…», и дальше следовало перечисление того, что могло бы произойти, но, слава богу, не произошло, а Лидия Борисовна в тех же ситуациях восклицала: «Какое счастье, что…».
Я очень любила отвозить их обеих в Малеевку на месяц — на два и привозить обратно, мне очень нравилось видеть, как радуется их приезду весь персонал дома творчества, как провожают их при отъезде и надеются на встречу в следующем году.
В 2005-м году в августе я увозила их из Малеевки, зная, что больше мы никогда сюда не приедем — Малеевку закрывали, ее купили, и уже не жить там больше писателям, и я боюсь, все памятные места, вся библиотека с раритетными автографами… все, все исчезнет… И вот как будто все стало рассыпаться, весь их привычный уклад: тяжело заболела и 26 января 2006 года умерла Елена Матвеевна, Лидия Борисовна узнала об этом, находясь в Израиле, она сказала своим детям: «Как же я вернусь в Москву? Там же нет Леночки!»
Эта смерть очень сильно подействовала на Лидию Борисовну, перенесшую очень и очень много смертей близких — мужа, сына, многих близких друзей, но вот на склоне лет они очень поддерживали друг друга, были рядом и в горе, и в радости, а тут…
Зимняя Малеевка. 1957
Мы с мужем в последний раз видели Лидию Борисовну у нас в доме в грустный день захоронения урны нашей мамы 14 апреля 2006 года, а через месяц не стало и ее.
Она вернулась из интересной поездки, ее встретили родные, она привезла всем как всегда подарки и сувениры, потом сказала, что она очень устала и завтра будет долго-долго спать… Поздним утром, забеспокоившись, дети обнаружили ее, заснувшую вечным сном с книжкой в руках и с улыбкой. Она успела разложить все привезенные подарки и легла почитать…
Говорят, что такую легкую смерть бог посылает очень хорошим людям. Лидия Борисовна была очень хорошим человеком — семьи ее пятерых детей, внуки, правнуки, все ее помнят, любят и горюют о ней.
И это правда — мы помним и скучаем без них обеих.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.