14. Мишель Фуко. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы (пер. В.А. Шкуратова)

14. Мишель Фуко. Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы

(пер. В.А. Шкуратова)

Научное наследие М. Фуко, французского историка и философа культуры, состоит из обоснований исследовательского метода и его использования в анализе разных сфер европейской цивилизации. Обычно Фуко причисляют к ведущим представителям структурализма. Произведения Фуко сугубо индивидуальны по предмету, терминологии, стилю изложения. Фактически речь идет о допонятийных связях внутри письменной культуры, вычлененных на основе весьма тонкого прочтения разнородного материала.

Книга М. Фуко «Надзирать и наказывать. Рождение тюрьмы» (1975) знаменовала переход Фуко от «археологии знания» к «генеалогии власти». Книга состоит из четырех разделов: «Пытка», «Наказание», «Дисциплина», «Тюрьма».

В этой книге Фуко выдвигает следующие задачи и гипотезы:

1) выявить социальную функцию наказания;

2) выявить его специфику в ряду других воздействий власти;

3) найти общую матрицу процесса складывания «эпистемолого-юридической формации», т. е. того, как технология власти участвует в гуманизации наказания и в познании человека;

4) установить, не является ли приобретение уголовным правом такого объекта, как душа человека, и тем самым его «онаучивание» – следствием новых отношений власти к телу.

Компоненты человеческого существа остаются прежними: это тело и душа. Но изменились курирующие их социальные инстанции. Тело перемещается в центр забот власти, душа же оказывается эпифеноменом политической технологии тела.

Фуко резюмирует свою мысль в хлестком афоризме: «Душа – тюрьма тела».

Изучение власти в указанном ракурсе имеет непосредственно эпистемологический и даже науковедческий интерес. Трактуя о душе, мы спускаемся к телу, к вопросу его использования и подчинения.

Вторая глава первой части «Взрыв мучений» посвящена самой мрачной, пыточной стороне средневекового правосудия.

Доказать вину можно многими способами, но главное – получить признание от самого обвиняемого. Принцип презумпции невиновности феодальному праву чужд. Подозреваемый вообще не может быть невиновным.

В средневековом судопроизводстве смешаны несколько моментов:

1) в нем присутствует поединок между обвиняемым и судьей. Истину, которой располагает дознание, преступник должен добровольно подтвердить;

2) в расследовании уже содержится наказание. Сознаваясь под пыткой, злодей получает кару за свои преступления;

3) признание и кара должны быть наглядными и символическими. Наказание соответствует своей формой преступлению. Богохульникам отрезают язык, ворам – руку, поджигателей сжигают. Распространение пыточного правосудия в доиндустриальную эпоху объясняют нерыночным отношением к физическому труду в аграрном обществе, низкой ценностью индивидуальной человеческой жизни, широким распространением преступности, репрессивным характером правящих режимов.

Истина и власть сходятся над телом истязуемого непосредственным, видимым и символическим способом.

Лишение свободы в числе универсальных методов наказания у реформаторов не использовалось.

Длительное заключение рассматривалось ими как проявление тирании, противоречащее воспитательной функции наказания.

Уже в первые десятилетия XIX в. тюрьма стала главным и по существу единственным наказанием за все уголовные преступления, не предусматривавшие смертной казни.

К концу XVIII в. имелись три способа наказания:

1) старый, с ритуалом пыточных отметок на теле поверженного;

2) новый, с процедурой пересоздания субъекта права, со знаковым управлением представлениями, с душой как объектом права;

3) новый, утилитарный, с индивидом, принуждаемым к немедленному подчинению, с чертежом дрессируемого тела и системой воспитательно-тренировочных отношений.

Таким образом, из этих трех способов власти один отмирает, другой не прижился, третий оказывается в струе социально-экономического развития европейской цивилизации.

В третьей части – «Дисциплина» – Фуко описывает строение политической технологии нового времени.

Автоматы, которыми так увлекаются в то время, – одновременно механические устройства, научные модели и образы послушного, выдрессированного исполнителя. Принципиальное открытие науки и практики, положенное в основу политической технологии, состоит в фиксации динамических процессов. Если перенести опыт управления механическими силами в социальную модальность послушания и полезности, то получится дисциплина в понимании нового времени.

Дисциплина появляется, когда подчинение соединяется в одном отношении с полезностью: чем выше подчинение, тем больше полезность, и наоборот. Самые грубые формы насилия отмирают, а взамен повсеместно распространяется позитивное принуждение, действующее «микрофизически». Дисциплина проникает в психофизиологию и пересоздает ткань культуры на утилитарных и позитивных началах. Политическая технология нового времени, как описывает Фуко, пользуется пространственно-временным кодированием индивидов и групп, законами объединения элементов в композиции. Приемы контроля разбиты по уровням.

Первый уровень клеточный – индивид прикрепляется к своему физическому и социальному месту. Искусство разделения распределяет индивидов по рабочим местам, функциям, позициям. Клетки – позиции для надзираемых составляют в «живую таблицу». Дисциплина действует как орудие познания.

Второй уровень дисциплинарного контроля имеет объектом организм и основан на кодировании его активности.

Тело определяется во времени посредством ритма и режима деятельности. Кодирование действия во времени обосновывается принципом полезности. Ни одно движение не должно быть напрасным.

Вымуштрованное тело – это хорошо налаженная машина, каждый жест уже не стихиен, а находится в операторном контексте человеческого устройства.

Власть денатурирует органику и переводит ее в более простое и доступное для использования качество, но также социально индивидуализирует ее.

Третий уровень дисциплинарного подхода – исторический. Человек должен не просто что-то делать, а совершать ряд операций, объединенных в эволюционно-генетические линии.

Исторические последовательности поведения позволяют развивать цикл упражнений, удерживать действие в схеме развития.

В этих временных последовательностях возникает историческая индивидуальность, которая является таким же порождением власти, как и клеточная, и организмическая индивидуальности.

Четвертый уровень контроля – комбинаторный. Он соединяет силы. Самый наглядный пример – армия, составленная из подразделений, батальонов, полков.

Здесь дисциплина держится на тактике. Берутся уже готовые результаты: локализованные тела, запрограммированные активности, сформированные установки.

Чтобы комбинироваться с другими, индивид должен выполнить несколько условий: точно перемещаться в организованном пространстве, своевременно включаться в процесс общей деятельности, точно исполнять приказы при перегруппировках.

Сформированность этих навыков означает действие дисциплинарного контроля при управлении групповой динамикой.

Дисциплинарное наказание сводится к пяти операциям:

1) определению места отдельного поступка в ансамбле коллективного поведения;

2) дифференциации индивидов по их функциональным качествам;

3) количественным и качественным оценкам индивидов, их поступков;

4) установлению уровня должной комфортности;

5) отделению нормального и ненормального. Дисциплина смещает политическую ось индивидуализации.

При феодализме социально-политическая индивидуальность была привилегией высших сословий.

Она создавалась потомственными правилами, генеалогиями, ритуалами. «Наследственная индивидуальность» феодализма – восходящая, «дисциплинарная индивидуальность» – нисходящая. При феодализме о низах вспоминают лишь тогда, когда игнорировать их уже невозможно.

В случае нисходящей индивидуальности власть занята преимущественно низами: ребенком больше, чем взрослым, сумасшедшим больше, чем нормальным, преступником больше, чем законопослушным. Не каждому человеку удается попасть в ряды «ненормальных» или правонарушителей.

Но каждый проходит школьное обучение, медицинские процедуры, служебные санкции и поощрения, т. е. попадает под нормализирующее действие власти. Это дисциплинарная подоплека прогресса индивидуальности в новое время.

Трудно найти специальный общественный институт, который поддерживает дисциплину. Дисциплина – это универсальная технология власти, она везде: в семье, в школе, на фабрике, в больнице.

Этим Новое время отличается от Средневековья, когда власть наиболее запретительная. Теперь власть накрепко связана с позитивным, продуктивным началом и поэтому воздерживается от демонстративного воздействия.

Дисциплину нельзя идентифицировать ни с отдельным институтом, ни с отдельным аппаратом. Она является типом власти, модальностью ее распространения посредством ансамбля инструментов, техник, приемов.

Она использует или специальные институты, или специализированные заведения, или же средства, придуманные самой дисциплиной.

Четвертый, заключительный раздел книги называется «Тюрьма». Этот раздел показывает власть в отдаленном виде от других систем общества.

Тюрьма объединяет признаки всех современных учреждений: казарма, но без увольнений, школа, но без снисхождения, фабрика, но без квалификации.

Тюрьма – это подлинная лаборатория власти-знания. В местах заключения человек изолируется от горизонтальных связей, взамен подчеркиваются вертикальные связи, собственно властное отношение.

Труд не имеет экономического характера, он также подчиняется дисциплине.

Самое главное условие в тюрьме – принудительная нормализация. Пребывание человека в месте заключения рассматривается как интенсивная корректировка личности и поведения.

Социальная функция тюремного заключения в том, что становится возможным снизить риск опасности преступника. Отбывший срок наказания очень редко становится добропорядочным гражданином. Однако теперь он состоит на учете полиции, и отношение общества к нему уже другое.

В этой части есть целая глава, которая посвящена карцеру. Фуко называет его «тюрьма в тюрьме». Одиночная камера заключения введена для того, чтобы «дрессируемое тело стало индивидуальностью, личностью, послушной государству или власти».

Здесь в полной мере проявляется аппарат власти, когда человека полностью подчиняли законам общества или власти. Одиночная камера заключения заимствована из психиатрической больницы и госпитальной медицины.

На этом заканчиваются исследования М. Фуко в области данной темы.

Однако проблемы, которые он поднимает в этой книге, не умирают и исследуются автором далее в последующих работах.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.