Русский костюм XIX в. и его отражение в современной ему литературе и искусстве
Русский костюм XIX в. и его отражение в современной ему литературе и искусстве
Помните пушкинское: «Кто там, в малиновом берете, с послом испанским говорит?..» Еще бы, ведь это же Евгений Онегин о Татьяне Лариной на балу! А почему Пушкин так одел Татьяну? Почему его любимая героиня появляется именно в малиновом берете? Ведь для нас, сегодняшних, берет – повседневный, а не парадный головной убор.
Оказывается, берет известен с XVI в. В 20-30-е гг. XIX в. береты, украшенные перьями, камнями и цветами, являлись частью парадного туалета.
А основными материалами для их изготовления служили бархат и шелк.
Писатели прошлого строили свое повествование в расчете на понимание современниками всех бытовых реалий, поэтому было так легко представить себе не только пластический облик персонажа, но и понять, какие превратности судьбы скрыты за упоминанием о костюме или ткани, из которой он сшит…
Многое понять в веке XIX, в жизни людей этого столетия и литературных персонажей, созданных фантазией писателей того времени, позволяет изящно изданная и интересно написанная книга Р. Кирсановой «Розовая ксандрейка и драдедамовый платок. Костюм – вещь и образ в русской литературе XIX века» (М., 1990).
В ней подкупает то, что Р. Кирсанова, искусствовед, специалист в области костюма, использовала абсолютно новый подход к изучению предмета. Исследуя место костюма в художественном тексте, ту роль, которую он играет в построении образа портрета персонажа, автор глубоко проникает в содержательный слой произведения. Р. Кирсанова и поставила своей целью «помочь всем, кто обращается к русской литературе XIX века, приблизиться к понимаю тех смысловых и стилистических оттенков, какими был наделен костюм в произведениях русских писателей».
Строго говоря, это словарь терминов, в котором дано научное определение костюма, ткани, детали туалета. Для специалистов эта книга станет бесценным справочником, который поможет ориентироваться в изменениях моды на протяжении века. Для неспециалистов это увлекательное чтение: по-новому предстают перед нами Гоголь, Тургенев, Островский, Некрасов, Мельников-Печерский…
Вот, к примеру, начало главки о кивере.
«Прапорщика обуял панический страх, потому что в самом деле из шутки могли родиться бог знает какие глупые подозрения. Анна Тихоновна обхватила его и, как чемодан, сунула под кровать, швырнула туда же кивер и полусаблю и бросилась в постель, охая на весь дом» (Вельтман А. Ф. «Сердце и думка»).
Кивер – военный головной убор, введенный в русской армии еще в XVIII в. Форма кивера неоднократно менялась. В XIX в. он имел высокую, расширяющуюся кверху тулью с кокардой и небольшим козырьком. Материалом для киверов чаще всего служили очень плотные виды сукна со специальной пропиткой (реже твердая кожа), и кивер мог смягчить удар противника. У М. Ю. Лермонтова в поэме «Бородино» читаем: «…кто кивер чистил весь избитый…»
Кивер встречался в различных родах войск почти всех европейских армий, но к концу XIX в. почти полностью вышел из употребления. В России кивера дольше всего сохранились в Павловском полку и лейб-гвардии. Это – лишь один пример…
Для исследования взят громадный литературный материал. Это и известные произведения писателей-классиков, и малоизвестная современному читателю литература, а также мемуары, дневники, записки. Открывается широкая панорама жизни разных слоев населения: аристократов, чиновников, помещиков, крестьян. Костюм, деталь туалета, аксессуары, даже ткань – казалось бы, мелочь, но для Р. Кирсановой это повод рассказать об эпохе, нравах, быте XIX в. Причем в небольшой словарной статье автор порой ухитряется провести литературоведческий анализ или дать оригинальную историческую миниатюру.
Наконец-то можно понять, что такое драдедамовый платок Сони Мармеладовой или плисовые панталоны отца Илюши Обломова, или епанча, упоминание о которой встречается еще в «Слове о полку Игореве». Читателям предстоит узнать массу сведений из истории ткачества, об изобретении швейной машины, этапах развития текстильного искусства в XIX в.
Особенно интересны в новом контексте иллюстрации. Известные живописные полотна воспринимаются по-новому. Это и портрет А. Н. Островского кисти Перова, и федотовская «Вдовушка», и многие другие.
«Исследование Кирсановой побуждает вновь и вновь обращаться к страницам русской классики – не только наслаждаясь, но и познавая», – пишет И. Шведова в короткой рецензии на книгу (Моск. правда. 1990. 29 авг.).
Мы редко вспоминаем о том, что литература и искусство не только праздник для души, но и пища для ума, эхо своего века, причудливо отразившее его приметы. Книга Кирсановой остроумно напоминает об этом, хотя и не исчерпывает тему. Так, в книге недостаточно полно освещено своеобразие русского народного костюма и его изменение в XIX в. под воздействием целого ряда факторов. А тема эта необычайно интересна. Вот, например, сарафаны…
Утверждение, что сарафан – старинная русская одежда, едва ли вызывает у кого сомнения. Однако когда он появился, кто его носил, как выглядел сарафан, к примеру, три столетия назад, вряд ли на эти вопросы вы получите ответ в названной книге. Оказывается, в XIV–XVI вв. сарафан был мужской одеждой. Век спустя его шили с прорехой у плеча и очень длинными и узкими рукавами, которые можно было свободно откинуть и завязать сзади, не продевая в них руки.
Сарафаны носили не только крестьянки, но и горожанки. Праздничная одежда украшалась вышивкой, узорным ткачеством, различными нашивками. На Севере широко использовали речной жемчуг и рубленый перламутр.
В Нижегородской губернии в конце XVIII – начале XIX в. шелковый сарафан дополняла короткая нагрудная одежда, заложенная трубчатыми складками на спине, – епанечка. Сшитая из красного бархата, она была сплошь расцвечена золото-серебряным шитьем. Затейливые растительные узоры словно рассыпались по бархату в прихотливой световой игре. Традиция золотошвейного дела, ведущая начало со времен Древней Руси, не угасла и в XIX в. Широко известны работы мастеров-золотошвеек из Городца, Торжка.
Очень разнообразны народные головные уборы. На Руси существовал обычай: девичий убор и прическа должны отличаться от головного убора замужней женщины. Если девушка могла носить волосы распущенными или заплетенными в одну косу, то замужняя женщина заплетает волосы в две косы и не должна показываться с непокрытой головой. Отсюда и специфика головных уборов: у женщин они скрывали и волосы, у девушек – оставляли голову почти открытой.
Девичий головной убор представлял собой твердый или мягкий обруч.
Наиболее распространенный вид русского праздничного головного женского убора – кокошник – плотная твердая шапочка. Кокошники XVIII – начала XIX в. искусно расшиты речным жемчугом, украшены плетеными жемчужными и перламутровыми понизями, золото-серебряным шитьем, цветной фольгой, гранеными стразами. Формы кокошников необычайно своеобразны и самобытны: двурогие в виде полумесяца, островерхие с «шишками», маленькие плоские шапочки с ушками и другие, отражающие своеобразие костюма различных районов и социальных групп. Головные уборы хранились в семьях, передавались из поколения в поколение по наследству и были непременной деталью приданого невесты из зажиточной семьи.
Свадебные и праздничные головные уборы покрывали платками. В Нижегородском крае и по сей день сохранились традиции искусного вышивания платка золотыми металлическими нитями, отмечает Л. Ефимова в статье «Русский народный костюм» (Наука и жизнь. 1986. № 7. С. 52–55).
Другой, более архаичный, тип ансамбля народной одежды включает рубаху, поневу (род юбки). Тут наиболее ярко выражен так называемый многослойный характер русского костюма: понева надевалась на рубаху, затем поверх нее – передник (запон), иногда с рукавами, далее на-вершник – тип укороченной рубахи. Головной убор также состоял из нескольких частей: твердая основа – кичка и мягкий верх – сорока, дополняемая множеством деталей. Такую одежду носили в южных губерниях России (Рязанской, Тамбовской, Воронежской и других). Своеобразен, к примеру, праздничный женский костюм Михайловского уезда Рязанской губернии: крупные вертикальные и горизонтальные членения, орнамент, построенный на четком ритме горизонтальных полос, контрастное колористическое решение. Нагрудные и наспинные украшения – «крылья» – расшиты крупным, цветным бисером. К такому костюму полагалась рогатая сорока (головной убор), на ноги – белые заменявшие чулки онучи (узкие полоски домотканины, обертывающие ногу) и плетеные лапти с тупыми носами. Наряд придавал женской фигуре монументальность и торжественность.
Другой костюм, тоже из Рязанской губернии, знакомит со своеобразным кроем рубахи: она с кумачовыми вставками и необычайно длинными рукавами – дань древнерусской традиции, украшена аппликациями из домотканого красноузорного холста и геометрической вышивкой красными нитями.
В южнорусском костюме прослеживается особое пристрастие к красному цвету. Мастерицы умели различать до 30 оттенков красного цвета, и каждый имел название.
Под влиянием городской моды в деревне в конце XIX столетия широко распространяется костюм «парочка» в виде юбки и кофты, сшитых из одной ткани. Появляется новый тип рубахи на кокетке, верх таких рубах – рукава – шьют из коленкора и кумача.
Традиционные головные уборы в XIX в. постепенно заменяются хлопчатобумажными и набивными платками. Особенно охотно покупаются кумачовые и кубовые платки с красочными цветочными узорами.
Конечно же, не только русский костюм меняется на протяжении столетий. Необычайно интересно проследить, как меняется костюм других народов России – не без влияния элементов русского костюма при сохранении национального своеобразия. Не менее любопытно и другое: попытаться увидеть, как русский костюм на протяжении последних столетий вбирал в себя наиболее привлекательные элементы костюма соседних народов. Такую возможность предоставляет читателю небольшой, но очень информативный изящный альбом «Костюм народов России в графике 18–20 веков» (М., 1990). Многие взаимовлияния национального костюма этих трех столетий своеобразно проявляются и в современной одежде жителей тех или иных республик, краев, регионов страны. А истоки сегодняшней моды, как свидетельствует история, в прошлом.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.