Детский народный календарь
Детский народный календарь
Базовые понятия: выделение календарного фольклора, содержание, переход календарного фольклора в детскую среду, образование «детского народного календаря», распределение обрядовых песен по земледельческому циклу, приспособление текстов детьми (игровой и пародийный характер обрядов), построение текстов (использование вопросно-ответной системы, повторов, обращений, просьб, припевов), основные жанровые формы (колядки, рацеи, песни).
Впервые календарный фольклор начали рассматривать как единый комплекс текстов в третьей четверти XIX века. Его основой стали обрядовые песни, приуроченные к этапам земледельческих работ, православным праздникам. Они проводились в определенные дни или периоды года и предполагали участие всех жителей деревни.
Распределение обрядов по периодам года неравномерно. В первой половине года, когда земледелец был полон тревоги за судьбу будущего урожая, выполнялось значительное количество обрядов, носивших охранительный характер. Во второй половине года подобных ритуалов совершалось меньше, в основном они носили благодарственный характер. Значительные группы текстов хронологически приурочены к двунадесятым праздникам, с которыми в большинстве районов России связывалось начало важнейших сельскохозяйственных работ.
При переходе от взрослых «календарный фольклор упрощался, обретал формы, привычные для детской среды»[142]. Внешним проявлением процесса стал отбор текстов. Чаще всего детьми исполнялись песни, заклички (приговорки), обращения к растениям, животным и силам природы. Как правило, магическая функция в них лишь подразумевалась. Более четко она выражалась в обращениях к полю или весне, содержащих просьбы о будущем урожае.
Термин «детский народный календарь» был впервые предложен Г.С. Виноградовым и принят современными фольклористами[143].
Содержание календаря. Годичный цикл открывали обряды, связанные с встречей весны. С 9 марта в большинстве районов связывался обычай печь лепешки, имеющие форму птицы. В Курской губернии в этот день пекут «куликов» – ржаные лепешки с загнутыми крыльями и шарообразной головкой, посередине которой проходит гребень. Перед едой дети «закликают» их. О.И. Капица приводит следующее описание обряда в одной из сельских школ:
«В нынешнем (1904) году на большой перемене дети вынесли из класса несколько парт, поставили их в ряд перед окнами школы и, посадив своих «куликов» рядышком по верху парт, начали закликать:
Кулик-саморог
Полетел в огород,
Сломал палку,
Убил галку.
Галка плачет —
Кулик скачет.
Потом дети начали закликать весну:
Весна красна!
На чем пришла?
На сошечке, на бороночке
На овсяном снопочку,
На ржаном колосочку.
Подобный обычай встречается и у других народов. В Греции 1 марта дети обходят дома с деревянной ласточкой в руках, возвещая наступление весны. При этом они произносят благопожелания и выпрашивают дары. Приведем текст народной песенки в переводе Майкова:
Ласточка примчалась
Из-за бела моря,
Села и запела:
Как февраль ни злися,
Как ты март не хмурься,
Будь хоть снег, хоть дождик —
Все весною пахнет[144].
В Костромской губернии на 4-й неделе Великого поста (крестопоклонной) отмечают середокрестье – женщины пекут «кресты», а дети обходят избы и поют:
Половина говина (поста) преломилася,
Вторая за овин схоронил ася,
Третья треснет.
Подай нам крестик —
Не режь, не ломай.
Лучше весь подавай.
Живой и динамичный праздник воспринимался детьми как игра. Иное отношение проявлялось к пасхальным обрядам. В собрании О.И. Капицы собрано не много записей пасхальных песен, поскольку в то время исследовательница считала их нехарактерными для детской среды.
В качестве примера приведем текст песни, распеваемой детьми в Костромской губернии в Егорьев день (23 апреля), когда там впервые выгоняют скот в поле:
Батюшка Егорий,
Спаси нашу скотинку
И в поле и за полем,
И в лесу и за лесом,
Волку да медведю
Пень да колода.
Ворону, вороне
Камешек дресвяный!
Батюшка Егорий, возьми свечку,
А нам, молодцам, дай по яичку.
Дети ходят по избам, где поют эту песенку и получают дары от хозяев. Сохранение подобного обряда не случайно, поскольку с выпасом скота для детей начиналась повседневная работа в поле.
К второй неделе после Пасхи была приурочена «вьюница» – обряд окликания молодых. Войдя во двор, группа детей исполняла песенку с просьбой подать пирога или хлеба. В.Н. Харузина отмечает, что для подобных текстов характерна определенная двойственность – в календарных песнях появляются элементы иронии и даже сатиры. В качестве примера, она приводит песенку, посвященную Дмитриевской (родительской) субботе:
Пришла Митрева суббота
Вам, кутейникам, забота,
На могилах бабы воют,
Кутейники блины ловят,
Через семьдесят могил
Разорвали один блин[145].
С днем Святой Троицы, когда в средней России начинает колоситься озимая рожь, связан обычай «колосок». Ранним утром дети выходят на поле, идут вдоль посевов и поют:
Пошел колос на ниву,
На белую пшеницу.
Уродися на лето
Рожь с дикушей (гречихой),
Со пшеницею.
Основные функции в обряде выполняет девочка, ее проносят на руках по озимому полю, она срывает горсть колосьев. Затем девочку уносят в деревню, где она разбрасывает их около церкви[146].
В обрядах летнего времени обычно принимали участие взрослые. Они же являлись и основными исполнителями данных обрядов. Поэтому от детей записано немного семицких, спожиночных и других песен, связанных с летними праздниками.
Некоторые элементы весенних и летних обрядовых песен отразились в детской игре «Кострома». В собрании О.И. Капицы имеется 20 вариантов игры, записанных во Владимирской, Костромской, Тульской и других губерниях.
Обряд похорон «Костромы» основан на языческом ритуале. Соломенная кукла (Кострома) олицетворяла собой природу, замирающую зимой и воскресающую весной. Обычно кто-то из детей изображал «Кострому», другой – «няньку» или «мать» ее. Игра состояла из диалогов, построенных по вопросно-ответной системе. Дети по очереди подходили к «няньке» и справлялись о здоровье «Костромы». «Нянька» отвечала, что Кострома заболела.
Когда «нянька» объявляла, что Кострома умерла, дети изображали похороны и оплакивание, относили Кострому в сторону и клали на землю. Но она тотчас вскакивала и начинала ловить участников игры. Первый пойманный становился новой Костромой, и игра повторялась.
Большинство текстов календаря связано с зимними праздниками – Новым годом, Рождеством и Святками. Оба праздника сопровождаются обходом домов детьми с пением «колядок» и «щедровок», первые поются на Рождество, вторые – на Новый год.
Колядование. Славильщики пришли.
В этнографических трудах постоянно встречаются указания, что в большинстве районов России уже в середине XIX века данный обычай исчез из бытования среди взрослого населения и перешел к детям. Так, в записях, сделанных в 1883 году в Шуйском уезде Владимирской губернии, указывается, что семь лет тому назад с колядками ходили и взрослые, а теперь ходят только дети. В Вязниковском уезде этот обычай перестал бытовать еще раньше – в конце 1860-х годов[147].
Среди славянских народов колядки и щедровки особенно распространены на Украине. Содержание колядок и щедровок разнообразно. По форме они представляют собой песни. Начало и конец носят формульный характер. Колядка начинается следующим традиционным обращением: «Приходила коляда накануне Рождества», «Коледа, маледа, где была?», «Коледа, маледа, подавай пирога».
Основная часть колядки состоит из вопросов и ответов.
Встречаются колядки, состоящие только из цепочки вопросов и ответов:
Коляда, коляда, Вскочил козел На боярский двор. «Почто вскочил?»
– Бруска просить.
«На что бруска просить?»
– Косу точить.
«На что косу точить?»
– Сено косить.
«На что сено косить?»
– Коня кормить.
«На что коня кормить?»
– Дрова возить.
«На что дрова возить?»
– Избу топить.
«На что избу топить?»
– Маленьким ребятишкам козульки печь[148]
Распространенная в колядках вопросно-ответная композиция легко запоминалась детьми. Как и щедровки, колядки обычно заканчивались просьбой к хозяевам подать славильщикам что-нибудь съедобное:
Подавайте пирога,
Аль оладышков,
Аль блинчиков.
Подавайте пирога,
Али денежку.
Иногда вся песенка состоит из просьбы подать хоть что-нибудь:
Как подходит коляда
Под святые ворота, —
Подай тетушка,
Подай матушка,
Блин да лепешку,
Свиную ножку.
Если хозяева ничего не подавали славильщикам, концовка выглядела следующим образом:
Как не дашь пирожка,
Уведем корову за рога
И за задним воротом
Привяжем к столбу,
Ушибем метлой[149].
Скупым желают:
Ни кола, ни двора,
Ни милого живота.
По содержанию просьбы различались, например, дети часто просили не держать славильщиков на морозе:
Прикажите, не держите,
Наших ножек не знобите.
Щедровки сходны с колядками по содержанию, но сопровождаются припевом «овсень» или «таусень», повторяющимся через каждые одну-две строки. В них содержится приветствие хозяевам, их величание, и благопожелания. Во многих местах новогодние поздравления сопровождаются пожеланиями хорошего урожая, «засеванием» – осыпанием хозяев овсом, рожью, гречихой.
Приведем описание «засевания» – обычая, зафиксированного в Судожском уезде Курской губернии: 7 января утром мальчики ходят «засевать». Они заходят в дома небольшими группами от одного до трех человек. Войдя, дети разбрасывают по полу зерна ржи, овса, проса и другие злаки и говорят:
Ходит Илья на Василья,
Носит трубу жестяную,
А другую просяную.
Зароди, Боже, жита-пашеницу,
Всякую пашницу[150].
В доме – добро,
В поле – верно,
В доме – пирожисто,
В поле – колосисто.
Васильева мать
Пошла щедровать;
Заросилася, замочилася,
На престоле стояла,
Златой крест держала.
А вы, люди, знайте:
Богу свечку ставьте,
А нам грошик дайте.
Здравствуйте, хозяин с хозяюшкой!
С новым годом!
С новым счастьем!
С новым здоровьем!
Хозяева дают детям лепешку, пирога, кусок сала или копеечку[151].
Приводим еще характерное новогоднее пожелание, записанное от детей в Тульской губернии:
Сею-вею, посеваю,
С новым годом поздравляю,
Со скотом, с животом,
Со пшеничкой, с овсецом.
Ты, хозяин-мужичок,
Полезай в сундучок.
Доставай пятачок —
Нам на орешки,
Вам на потешки.
Здравствуйте, хозяин с хозяюшкой
Исполнение песни также сопровождается разбрасыванием зерен.
Обходы домов детьми с песнями и одаривание их, приуроченные к определенным праздничным дням, распространены во всех европейских странах. В них постоянно включаются угрозы и насмешки над скупыми хозяевами. В Голландии в день св. Мартина (2 ноября) дети ходят в деревнях по дворам с зажженными свечами и поют:
Здесь живет богатый человек —
Он много даст.
Если он много даст,
То счастливо проживет.
Счастливо умрет
И наследует царство небесное.
Если детям ничего не подают, то прибавляют:
Мешок с отрубями,
Мешок с порохом
Здесь живет скупой черт[152].
Дети участвуют и в других обрядах зимнего цикла. Во Владимирской губернии дети устраивают сжигание на костре соломенной куклы – Масленицы. Для этого они собирают по дворам солому и дрова. Небольшой группой они приходят на двор и исполняют песенку:
Масленица – обманщица
Мимо красного села
Обманула – провела,
В закоулок завела.
Дома редьки хвост
На великий пост.
Затем следует просьба подать соломки. Все собранное дети сносят в одно место, где разводят костер, посередине которого ставят куклу, сделанную из соломы. Часто в деревне одновременно загорается несколько костров, вокруг каждого из которых собираются дети из ближайших домов. Они водят хороводы и поют песни, подобные приведенной выше. Когда костры догорят, дети вновь ходят под окнами избы и поют:
Тинь-тинька,
Подай блинка,
Последний кусок
Мочальный усик.
В детском репертуаре присутствуют и тексты духовного содержания. В некоторых областях России во время рождественского христославления дети поют или говорят тропари и кондаки, посвященные празднику, а также исполняют особые праздничные песенки, известные под названием «рацеи», «рацейки», содержание которых связано с отмечаемым праздником. И.А. Морозов замечает, что на севере христославление обычно замещает колядование[153].
Рацеи представляют собой свободные переложения текстов, напечатанных в духовных учебных книгах[154]. Под влиянием народной поэзии в них появились смежные рифмы, двусложные размеры, перехваты. Обычно содержание рацеек составляют евангельские сюжеты: избиение младенцев, появление ангела, возвестившего пастухам о рождении Христа, или волхвов. Как правило рацеи заканчиваются просьбой одарить славильщиков:
От востока с мудрецами
Путешествует звезда,
С драгоценными дарами
Одарить пришли Христа.
Мы пришли Христа прославить,
А вас с праздником поздравить,
Вам для потешки,
А нам на орешки[155].
В рацее, записанной в Архангельской губернии, так изображено избиение младенцев Иродом:
Во всем мире
Младенцев побили.
Били, секли, ругали,
Маткам ручки заломили,
Волосы дерут и т. д.
Собиратели отмечают, что содержание рацей мало понятно крестьянским детям. Поэтому оно часто искажается и даже иногда представляет собой полную бессмыслицу. Записи, содержащиеся в архиве О.И. Капицы, показывают, что в 20-е годы XX века данный жанр постепенно исчезал из обихода.
Необходимо согласиться с Г.С. Виноградовым, что детский календарный фольклор «имеет законченный цикл существования: сравнительно легко проследить возникновение, распространение и последующие стадии его жизни. На глазах историка он выпал из фольклора взрослых, вошел в детскую среду и теперь окончательно исчезает»[156]. На это же указывает и использование календарного фольклора в прозе таких писателей, как А.М. Ремизов и И.С. Шмелев. Оба писателя рассматривали запомнившиеся с детства игры и тексты как символ безвозвратно ушедшего прошлого.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.