Финал

Финал

Чем же все-таки отличается «Петра творенье» от «Москвы златоглавой»? Вероятно, тем же, чем Российская Империя от Московской Руси. Большевики вот в свое время быстро смекнули, что в Питере опасно. Непонятный он город. Своенравный. Тревожно там как-то. (Хотя, казалось бы, в случае поражения режима морем удирать куда ловчее, чем со Среднерусской равнины). И тем не менее, они перебрались в патриархальную Москву, положив начало ее совсем не позитивной метаморфозе и необратимо изменив ауру города. Постепенно столица превратилась в то, что мы видим сейчас. В шумнокипящее, суетливое присутственное место, где нервозные, взвинченные люди стремятся обогнать друг друга в поисках материальных благ или благосклонности сановных персон. Тут уж не до духовности. Плюс ненавязчивое формирование нового психотипа: мы из столицы, а вы — все остальные. К счастью далеко не всех москвичей удалось обратить в эту веру. Но, как правило, все советские руководители с неприязнью относились к Ленинграду (видимо, помня, что жемчужиной Российской Империи и средоточием вольной мысли являлся все-таки он). И старались в нём не показываться. Для их сугубо практического, приземленного мировосприятия Северная Пальмира была недоступна. И слава Богу, что город почти оставили на произвол судьбы, что его мало коснулось формирующее, а если быть точным, — деформирующее влияние «строителей светлого будущего» из верхушки КПСС. Он сохранил в неприкосновенности и свой завораживающий облик, и души своих жителей.

А совсем недавно группа петербургских ученых отыскала-таки этому физическое объяснение! О том, что на Земле существует множество геопатогенных зон, известно достаточно давно. И вот в результате многолетних исследований геологов, физиков, геофизиков, психологов и многих других специалистов, входивших в группу, было установлено, что Петербург и его окрестности (особенно находящиеся на берегу Финского залива) расположены в обширной геопатогенной зоне, возникшей в незапамятные времена на месте стыка Евразийской платформы и Балтийского щита. Второй кардинальный вывод, к которому пришли ученые, заключается в следующем: зона влияет не только на активизацию всевозможных заболеваний, связанных с генетической структурой человека, но и на рост и быстрое развитие творческой составляющей сознания людей (если она, конечно, задействована, а не просто имеет место быть в зародыше). Дом на Мойке, например, в котором жил Александр Сергеевич Пушкин, находится в одном из энергетических узлов петербургской геопатогенной зоны. Дом, где живет сейчас Борис Натанович Стругацкий, вероятно, не обследовался. А было бы чрезвычайно любопытно…

Выводы и предположения каждый может сделать сам.

Санкт-Петербург, 18.03.04.