XII. Косвенное управление и его научное планирование

XII. Косвенное управление и его научное планирование

В прикладной антропологии не так много вопросов, которые бы столь серьезно интересовали этнолога, как косвенное управление, поскольку именно в этой политике практически находит признание тот факт, что туземные институты продолжают действовать. Антрополог, который проанализировал и понял важность первобытных африканских культур, должен, по-видимому, стать сторонником принципа косвенного управления в тех районах, где племенная власть еще не подорвана{167}.

Европейская администрация вводит косвенное управление отчасти из-за его целесообразности и эффективности, отчасти по мотивам просвещенного либерализма. Косвенное управление – дешевое и практичное решение, оно сулит минимум конфликтов и недовольств, поскольку учреждено с согласия большинства управляемых, не уничтожает местной туземной власти, но сохраняет ее в максимально возможной степени{168}.

Не нужно глубокой антропологической интуиции, чтобы признать, что лучше всего может справляться со своими обязанностями та власть, которая существовала издревле и признается законной, которая обладает престижем, которая выполняет религиозные функции и считается наделенной магической силой. Механизм, используемый столетиями и приспособленный к социальной среде и институтам племени, со всей вероятно, гораздо лучше, чем наскоро придуманный, чуждый тип власти. Несомненно, вождь и его советники знают своих людей, и люди их знают, они прекрасно знакомы с правом обычая и умеют смотреть на вещи с туземных позиций. Поэтому они могут лучше управлять, чем кто-то, назначенный по прихоти европейской администрации. Однако от признания этих принципов до правильного и ясного понимания, как правильно составить проект племенной конституции, – путь неблизкий. И здесь может оказаться полезным антрополог со своими оценками действия нынешней конституции или ее недостатков.

На какие моменты следует обратить внимание перед введением принципа косвенного управления в тех районах, где в течение столь длительного времени полностью пренебрегали институтом вождей, что этот институт считается уже мертвым? Первым делом надо, очевидно, установить, не ушли ли в прошлое традиционные принципы организации племенной власти окончательно, то есть до такой степени, когда даже признание института вождей уже не могло бы заставить его работать{169}.

Если институт вождей все еще жив, следует оценить его характер, функции, связанные с ним привилегии, а также его религиозные, правовые, военные и экономические основания. Здесь уместен вопрос: можно ли «старую систему», как она действует сегодня, применить к современным условиям? Следует при этом помнить, что хотя туземный институт вождей мог выполнять свои функции в давние времена, теперь он, не будучи изменен, окажется не способным выполнять те задачи, которые ставит перед ним новая ситуация, то есть работать в кооперации с европейцами и поддерживать закон и порядок в условиях контакта культур.

Но может оказаться, что как раз те элементы института вождей, которые сохранились до сих пор, не смогут успешно работать в нынешних условиях. Поэтому, составляя проект конституции, важно знать, способен ли каждый из элементов этого института к дальнейшему росту и развитию, совместим ли он с вероятными тенденциями этого развития{170}. Короче, должна быть дана некоторая оценка перспектив политики. Также было бы необходимо исследовать, какие причины могли бы вызвать разлад с большей степенью вероятности: злоупотребление властью со стороны вождя или его способность беззастенчиво уступать соблазнам коррупции?

Косвенное управление представляет собой тенденцию развития и не может считаться простым набором элементов. Его конституирующим принципом является возобновление суверенитета, восстановление источников исполнительной власти, финансов и доходов. Если представить его как сложный эксперимент, то в него нельзя внести ничего такого, что было бы непосредственно взято из более древних культур. Оно представляет собой постепенный рост взаимодействия двух культур; оно опирается на две культурные традиции. Оно зависит от обеих – но развивается согласно своим собственным законам и обладает собственными детерминантами.

В этом случае, как и при исследовании других аспектов культурных изменений, мы строим схему из трех колонок (см. таблицу IX). В колонке «А» мы констатируем в первую очередь общий принцип или идеал, согласно которому управляется колония. Таким образом, колониями с действующим принципом косвенного управления можно считать те, где белые пытаются использовать туземные монархии, институт вождей, племенные собрания и суды, оказывая им поддержку и применяя санкции европейской администрации, наделяя их соответствующими функциями, устраняя одни, расширяя другие или вводя новые. Поэтому возникает вопрос, в какой степени создатели местных конституций обладают знанием антропологического характера о политическом устройстве племени, какие затруднения и проблемы возникают из-за огромной разнородности систем в какой-то определенной колонии, например в Танзании. Очень важной была бы также информация о том, в какой степени ограничивается свобода действий провинциальных и окружных полномочных представителей администрации в вопросе применения указанных принципов в каждом конкретном случае. Полевой исследователь должен знать инструкции по конкретному применению общих принципов, которые секретариат выдает своим чиновникам.

В колонку «В» помещены результаты полевых исследований фактической деятельности как белых, так и туземных органов власти, данные о сотрудничестве и конфликтах между ними. В данном случае необходимо исследовать деятельность лукико (королевского совета племени) у баганда, совета вождей на Килиманджаро, неграмотных вождей в Северной Родезии или Танзании или же владеющих грамотой вождей баротсе и свази.

В колонке «С» отражена деятельность политических институтов и влияний, которые не признаются в качестве таковых европейцами. Антрополог поместит сюда результаты наблюдений, показывающих размах и функции туземных законов, основанных на обычае (например, законов, связанных с колдовством), которые в дальнейшем действуют sub rosa, вступая в противоречие с конституцией белых.

Чтобы не строить свои рассуждения на пустом месте, рассмотрим конкретный пример. В Северной Родезии косвенное управление было введено в 1929 г. вслед за периодом, когда действовал режим прямого осуществления власти со стороны колониальной администрации. Эта смена формы управления – проблема исключительной важности, и, к счастью, ее разработал компетентный антрополог. Д-р Ричардс работала среди племени бабемба вскоре после введения нового принципа управления. Новая политика имела много критиков из числа администраторов и не только из них. Институт вождей не признавался в течение почти четверти века, и было невозможно судить, в какой степени он справится с возложенными на него обязанностями. Однако в действительности эксперимент закончился успешно, особенно в Северной Родезии. «Это территория, на которой институт вождей не только не умер, но остается весьма жизнеспособным, даже после стольких лет режима прямого управления»{171}.

Это создало хорошую основу для сотрудничества европейцев и африканцев. Европейцы хотели использовать (с некоторыми ограничениями) возможности африканского политического механизма. Африканцы, несмотря на неблагоприятные обстоятельства, были в дальнейшем верны традиционному политическому режиму и проявили не только желание, но и решимость использовать этот механизм. Поэтому возник общий фактор, то есть совместная решимость добиться того, чтобы вождь обладал авторитетом и властью, осуществляемой под контролем европейцев.

И хотя эксперимент в целом был успешным, все же это произошло скорее вопреки действиям европейцев, а не благодаря им{172}. Теоретически если принято политическое решение, то нужно только исследовать старую систему управления, упростить ее, установить над ней контроль и устранить недостающие звенья. Сделала ли это европейская администрация? Не вполне.

Рассмотрим теоретические проблемы, которые существовали в период введения косвенного управления, и представим схематически результаты, идеальные процедуры анализа и то, какой совет мог бы дать антрополог в то время{173}.

В «А1» мы поместили пункты, выражающие намерение колониальных властей ввести косвенное управление, учитывая тот факт, что им была бы желательна туземная власть, осуществляемая под контролем европейцев. Это было бы идеальное правительство, с которым сотрудничают подвластные ему люди, к тому же наиболее эффективное и дешевое. Другими словами, европейцы хотели бы управлять, используя существующий механизм управления («С1»). Механизм прежних времен все еще «живет», хотя он уже утратил военные аспекты своей деятельности, хотя его экономические ресурсы ограничены – рабовладения более не существует, произошел отток мужской рабочей силы, растет роль конкурентных и враждебных ему факторов, таких как влияние миссионеров, а среди туземцев развиваются прогрессивные течения. В «В1», где даны прогнозы относительно общего фактора и административной кооперации, мы найдем конкретное указание на множество законов, регулирующих порядок косвенного управления; определение европейского суверенитета; перечень возобновленных старых органов туземной власти и новых функций, которыми она наделяется; определение механизмов кооперации, благодаря которым разделяется контроль и ответственность. Европейская администрация претендует на использование того, что африканцы практикуют de facto, – то есть на использование традиционной власти племени. Отсюда следует, что прогноз верен в той мере, в какой планируемое европейцами политическое устройство соответствует «С1».

В этой связи, как показала д-р Ричардс в своих полевых исследованиях племени бабемба, власть вождя, ситимукулу, мифологически и религиозно санкционирована. Вождь и теперь выполняет определенные функции, держит двор и имеет помощников в лице некоторых функционеров, таких как бакабило (наследственные советники) и бафилоло (старейшие придворные вождя), хотя их теперь гораздо меньше, чем в былые времена{174}.

Однако следует подчеркнуть, что европейская администрация не может принимать политические решения так, как ей заблагорассудится. Наряду с идеей косвенного управления и реальными действующими силами, которые могли бы воплотить эту идею в действительность, существуют факторы, ограничивающие возможность этого воплощения. В колонке «А» приведены определенные условия, которые не позволяют туземной власти возродиться в своей первоначальной форме. К их числу прежде всего относятся: запрет на ведение войны, отмена рабовладения, запрещение принудительного труда и уплаты дани слоновой костью, принудительное введение Pax Britannica[18] и лишение вождя права распоряжаться жизнью, смертью и здоровьем своих подданных («А2»). Хотя существуют еще рудименты военной организации, а туземцы осознают утрату суверенности в этом отношении («С2») – широкомасштабные ограничения прав вождя в этой области неизбежны («В2»). Мы, однако, могли бы рекомендовать постепенное приспособление старой военной организации к новым целям: именно она могла бы стать каркасом экономических предприятий, общественных работ и образования, подобно тому, как это имеет место в других районах Африки. Прежде всего мы стоим перед проблемой замещения и компенсации культурной ценности милитаризма.

Возвращаясь к финансовой политике («А3»), мы отмечаем необходимость финансирования признанной европейцами туземной администрации. Это требует реорганизации туземной казны, сохранения некоторых старых форм налогов и введение новых; следования принципу постепенного улучшения бюджета и развития хозяйственного использования естественных богатств туземцами.

То, что нужно для реализации этой программы, указано в пункте «С3». Речь идет о необходимости сопоставить доходы, на которые все еще можно рассчитывать, с теми, возможность получения которых окончательно утрачена вследствие запрета войн и отмены рабовладения. Необходимо тщательно оценить, какие суммы требуются для того, чтобы могли осуществляться представительские и правовые функции вождя и его придворных.

В пункте «В3» мы сталкиваемся с проблемой, как найти средства, чтобы сохранить баланс между утраченными старыми доходами и появившимися новыми; а также с проблемой бюджетного финансирования новых видов расходов, базирующихся на новых туземных источниках.

В правосудии («А4») кодекс косвенного управления исходит – с определенными оговорками – из признания прав туземцев, видит необходимость закрепления некоторых функций законодательной власти за туземными вождями, также признавая необходимость реорганизации судопроизводства, то есть такого разделения функций, при котором контроль остается за европейской судебной властью, а исполнение решений в значительной степени передается туземцам. И в этом случае необходимы полевые исследования, которые прояснили бы, каковы в настоящее время принципы африканского гражданского и уголовного права («С4»), каков объем судебной власти вождя и его советников. При этом следует иметь в виду, что законодательные функции африканского вождя обычно конституционно ограничены и что законодательной деятельности, которую можно было бы сравнить с новыми обязанностями вождя, ранее никогда не существовало{175}.

Введение в действие принципа косвенной власти создало бы проблему развития законотворческих способностей («В4»), при этом возможно возникновение затруднений, вызываемых тем, что правосудие должно было бы одновременно согласовываться и с европейскими, и с туземными принципами. Новые типы собственности, новые формы брака, новые профессии, введение денежной экономики и работа на европейцев – все это создало условия, которые не были предусмотрены старыми законами. В качестве общего принципа, которому подчинены явления из колонки «В», мы можем назвать необходимость компенсации по другим линиям, поскольку все воздействия ограничительного характера направлены на подрыв туземной власти.

Мы уже несколько раз говорили о влиянии, какое оказывает на племенное хозяйство отток на рудники мужской рабочей силы. Он очевидным образом сказывается на власти, престиже и ресурсах вождя. Здесь следует опять подчеркнуть, что администрация не может действовать совершенно произвольно, то есть без учета других интересов европейцев. Независимо от того, в какой степени эти интересы удовлетворяются или остаются желательными, антрополог должен с ними считаться как с фактором, воздействующим на всю ситуацию культурного контакта. В экономических рассуждениях следует помнить, что пока европейцы будут присутствовать в Африке, они будут выкупать для своих нужд определенную часть плодородных земель. Рудникам будет нужна рабочая сила, и туземцы должны будут научиться понимать ценность денег, чтобы их можно было привлечь к труду. Мы уже говорили о контроле над условиями работы на рудниках, о необходимости замедления оттока большого числа мужчин из резерваций, об использовании заработной платы для развития сельского хозяйства туземцев и о необходимости предоставления африканцам достаточного количества плодородных земель. Поэтому, если европейские интересы и капиталовложения начнут оказывать влияние на практическую политику косвенного управления, необходимо защищать интересы туземцев и стремиться к компромиссам в тех случаях, когда эти интересы вступают в конфликт с европейской заинтересованностью в экономической эксплуатации африканского населения.

Споры между европейскими партиями приобретают особое значение, если учесть противоречивость ситуации, когда политика косвенного управления призвана поддерживать престиж и авторитет вождя, в то время как влияние миссионеров направлено на их подрыв. Возвращаясь к пункту «С5», мы видим, что в рамках туземной культуры существовало и продолжает существовать определенное единство политической и религиозной власти. Вождь – это человек, который способен вызвать дождь и спасти урожай; к древности восходит прочная связь между институтом вождей и культом предков.

Вот что об этом пишет д-р Ричардс: «Он (верховный вождь. – Б.М.) благодаря своему происхождению от прародителей племени обладает сверхъестественной властью, от которой зависит благоденствие всего племени. Это верование бемба… является, как мне кажется, и сегодня тем последним основанием, благодаря которому ситимукулу наделен высшей властью на всей территории»{176}.

Таким образом, в пункте «В5» мы находим конфликт между старой и новой лояльностью, а также проблему, как использовать силу прежней духовности, не давая ей угаснуть. Обращение вождя в христианство позволяет преодолеть некоторые затруднения, но если дело до этого не доходит или большинство населения сохраняет прежнюю веру, проблема остается открытой. Я уже подчеркивал, что миссионерам нужно было бы проводить более благоразумную политику по отношению к культу предков, признав его этическую ценность. Создание школ европейского типа необходимо для режима косвенного управления, но в то же время, если это возможно, нужно приспосабливать к новым условиям и соответствующие туземные институты («А6»){177}.

Антрополог должен также указать на возможность возникновения противоречий и подрыва старой системы там, где школьное образование находится под контролем миссионеров. При старой системе («С6») существовали туземные методы обучения, применявшиеся как в группах, собранных по признаку родства, так и в возрастных группах. С помощью этих методов людей учили искусству и ремеслу, а также приучали к нормам общественной жизни. Поэтому, чтобы найти общую почву, позволяющую согласовать интересы и усилия европейцев и туземную образовательную систему, необходимо, чтобы обучение шло по двум направлениям: с одной стороны, нужно давать людям образование в европейском духе, поскольку туземцы контактируют и сотрудничают с европейцами в экономической, административной и судебной сферах, с другой же стороны, цель образования должна состоять в обеспечении поддержки старого племенного строя. Одна из главных проблем состоит в дифференцированном подходе к обучению вождей и простых людей, дабы избежать ситуаций, при которых неграмотный вождь должен общаться с образованными клерками, рядовыми гражданами или демагогами-выскочками.

Рассматривая основные факторы, сведенные в таблицу IX, мы отметили несколько основных опасностей. Если европейцы планируют свою политику как бы с чистого листа, без учета африканских реалий, то у них не будет реальных оснований надеяться на содействие африканцев. Если же их политика будет полностью зависеть от того, что сейчас существует в африканской культуре, то это приведет лишь к застою и уничтожит всякую возможность развития.

Поэтому основой для планирования европейцами политической программы – если они заинтересованы в том, чтобы сделать из туземной власти верного и зависимого союзника, хотя находящегося под их контролем, но сильного, богатого и удовлетворенного своим положением, – должно служить стремление добиться как можно более полного понимания туземцами европейских целей и европейцами – африканских трудностей.

Если же посмотреть на нынешнюю политику, которая формируется и проводится более чем непоследовательно, то следует признать, что в ней немало внутренних противоречий, и что в ней кроется основа для множества конфликтов. Были созданы туземные суды для осуществления правосудия во всех случаях за исключением убийства и колдовства; были определены сферы, в границах которых туземные власти могли распоряжаться полностью самостоятельно, но при этом не была создана туземная казна, – и поэтому вождь не получил прав на какую-либо часть налогов (хотя правительство и намеревалось позднее ввести это право){178}.

Хотя с точки зрения административной целесообразности решение правительства оставить за собой судебное разбирательство дел, связанных с убийствами и колдовством, представляется вполне оправданным, тем не менее многое здесь вызывает законную критику. Никто практически не удосужился разобраться в том, что собой представляет туземная власть.

Д-р Ричардс права, когда говорит, что «в большинстве частей Африки обнаружение вождя рассматривалось как эквивалент введения института косвенного управления. Мы даже не попытались исследовать весь политический механизм, частью которого является сам институт вождя»{179}. В Северной Нигерии и в Танзании вопрос стоял еще шире. Очень трудно понять, почему не проводились систематические исследования в Северной Родезии. То, что было необходимо сделать, – то есть признать статус вождя и старейшин, обеспечить достаточное финансирование из деятельности, определить пределы их властных полномочий, а также обозначить, какую помощь будут оказывать вождю европейские и туземные советники, – не было сделано нигде. Были проигнорированы существование бакабило, наследственных советников, выполняющих важные религиозные и политические функции, а также тот факт, что если вождь пытается управлять без их помощи, ослабевает один из важнейших элементов племенной власти, необходимый для того, чтобы режим косвенного управления мог функционировать{180}.

Это говорит об устойчивости старой системы, которая, хотя и не пользуется признанием со стороны правительства, но все еще играет определенную роль в новой административной системе. Вождь сохранил свое окружение, свой двор, хотя и в гораздо более скромном виде; бафилоло – придворные чиновники, помогающие вождю выполнять его обязанности, все еще оказывают кое-какое влияние на поддержание его престижа, а бамушика, некогда военачальники вождя, теперь действуют как доверенные посланники и создают таким образом возможность некоторой координации действий между различными районами{181}. Но количество этих функционеров значительно сократилось, так как у вождя нет средств, чтобы платить им, кормить и награждать их.

Европейская администрация не понимает, что религиозные обязанности вождя являются самой важной функцией, санкционирующей его власть. И хотя при необходимости он мог бы выполнять их sub rosa, однако это было бы связано с нежелательным риском вступить в конфликт с влиятельными европейскими миссиями, действующими на данной территории{182}.

Поэтому здесь мы имеем дело с конфликтом между миссионером, с одной стороны, и вождем как религиозным лидером – с другой, – со столкновением одного права с другим. Можно было бы пожелать, чтобы правительство, по крайней мере, запретило акты насилия, такие как уничтожение туземных святынь и национальных памятников, что подтвердило бы принцип свободы совести и отказ от любых преследований на религиозной почве.

Что касается экономической стороны дела, мы уже рассматривали положение вождя при введении режима косвенного управления и средства, какие следует употребить, чтобы обеспечить устойчивое финансовое положение туземной администрации. Вождь должен обладать соответствующими ресурсами, чтобы расходовать их на содержание чиновников и двора, награждать сторонников, оказывать гостеприимство, так как его престиж зависел и зависит от его роли щедрого владыки, обладающего большим капиталом и запасом продуктов{183}.

Наш теоретический анализ показал, что некоторые виды своих доходов вождь утратил окончательно, например, доходы от продажи рабов и от войны, так же как лишился он и монополии на продажу слоновой кости, прав на взимание дани и привлечение рабочей силы (муласа) для работы в своих угодьях. Наконец, он вынужден конкурировать с новым классом своих подданных – с людьми, имеющими деньги и образование.

Какие средства были использованы правительством, чтобы оказать вождю финансовую помощь и компенсировать утрату его прежних экономических ресурсов? Оказывается, что пенсия вождя в 1937 г. составляла 60 фунтов в год! Исходя из этой суммы человек, являющийся властелином почти 150 тыс. человек, должен был оплачивать наряды своих жен и труды домашней прислуги, содержание и образование своих детей, выплачивать жалование своей администрации и финансировать выполнение своих религиозных обязанностей. На собственные расходы вождя оставалось около 19 фунтов. Это сумма меньше той, какой располагает средний повар в его районе{184}. Поэтому существует неотложная необходимость в том, чтобы заменить его прежние полномочия новыми, обеспечить его участие в использовании сумм, поступающих в виде налогов, или предоставить ему право на взимание дани на добровольной основе.

Сделано очень мало для того, чтобы не возникало таких ситуаций, когда неграмотный вождь и его неграмотные советники должны управлять своими подданными, некоторые из которых полуграмотны. Д-р Ричардс сузила альтернативу до выбора между сохранением прежнего института советников вождя, которые руководствовались чувством общественного долга, и назначением органа, составленного из молодых людей, более образованных, но меньше приверженных традиции в том, что касается ответственности перед обществом{185}.

Можно спросить, действительно ли проблема состоит в выборе между образованием и традиционным престижем? Почему не выбрать и то и другое?{186}

Необходима политика, которая бы позволила вождю и его советникам принять на себя ответственность за управление людьми, обычаи которых изменяются со временем, за решение проблем, связанных с проведением реформ, за введение новых учреждений и контроль над финансами. Как показывают материалы д-ра Ричардс, введение в действие принципа косвенного управления в Северной Родезии – это динамичный процесс адаптации, компромисса, замещения прежних властных отношений новыми и взаимодействия между ними. Мы здесь не занимались конструированием понятия «нулевой точки», с которой начинается процесс перемен, не могли мы рассматривать и нынешнюю ситуацию как некую «интегральную целостность», хотя если это понятие вообще применимо, то может использоваться именно в данном случае.

Факты, представленные в таблице IX, показывают, что между очевидными намерениями белых и реальностью туземной жизни могут быть найдены точки соприкосновения. Но было бы ошибкой считать, что единственная цель политики заключается в том, чтобы обнаружить вождя и упрочить его власть. В своей прекрасной статье д-р Ричардс показала ценность, жизненность и политическую целесообразность туземной власти, но она также установила, что последняя ослабляется не только из-за перегибов в деятельности крупных корпораций, защищающих свои интересы, – будь то потребность белых предпринимателей в рабочей силе или оппозиционностью миссионеров, но также и вследствие того, что ряд государственных чиновников не имеют никакого представления о туземных институтах власти.

Понятно, нельзя требовать от администраторов, чтобы они обладали профессиональным антропологическим знанием, но, как следует из анализа д-ра Ричардс, понятно также и то, что можно было бы избежать множества ошибок, например, не допустить ситуации, когда в переходный период вождь оказался лишен необходимых экономических рычагов управления.

Д-р Ричардс, как антрополог-функционалист, могла пойти еще дальше и, основываясь на своем анализе, показать необходимость официального признания бакабило, выявить, какие источники питают престиж вождя и его чувство ответственности, а также каковы ограничения, накладывавшиеся на его власть старой системой.

Действительная проблема контакта культур в большой мере заключается в том, как в нынешних условиях усилить власть нынешнего вождя в финансовом, политическом и юридическом аспектах. Сохранение его роли верховного священнослужителя при отправлении культа предков племени, в торжествах, связанных со сбором урожая, в магических ритуалах, вызывающих дождь, представляет трудную проблему, если учесть отношение миссионеров к традиционной религии. Вот вопрос, который при этом возникает: в какой мере миссионеры прямо ослабляют влияние вождя, которого белая администрация старается поддержать? В каких конкретных действиях выражается это двойственное воздействие?

Хотя сводная таблица – это только инструмент для аргументированного рассуждения, по ней можно четко представить систему координат, по которой должен ориентироваться каждый полевой исследователь.

Она выпукло изображает три фазы культурного изменения в системе административного управления и показывает отношение, которое существует между законами и принципами европейской политики и их практическим применением, фиксирует наблюдаемые факты влияния на жизнь туземцев, на их благосостояние, на то, что мешает их жизни и возможностям развития.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.