Сцена 4

Сцена 4

Чичагов:

Должен заметить, господа, что политическая ситуация в мире продолжает накаляться.

Да Бреме:

Особенно на моей родине после расстрела Мюрата в 1815 году и окончания французского владычества.

Рекамье:

Ах, адмирал. Наслышаны о ваших заслугах...

Чичагов (с иронией):

Смею предположить, не только о заслугах. Как пишет одна газета, я «принадлежу к скорбному списку людей, совершивших для отечества несравненно менее того, на что они были способны и к чему были призваны».

Хобхауз:

Милорда, да и меня волнует вопрос, почему вы дали Бонапарту возможность уйти из России. Ведь именно вы не преградили ему путь из Березины своей армией.

Чичагов:

Так сложились обстоятельства. Прибыв в Борисов, я нашел положение дел крайне печальным. Генерал Ламберт, которому я доверял и хотел поручить командование авангардом, был ранен и поэтому не мог принимать участие в сражении. Местность, вообще в большей степени не благоприятная для отражения, не была должным образом изучена.

Де Брой:

Насколько мне известно, вы обязаны были устроить под Борисовом укрепленный лагерь, что имело целью остановить французскую армию.

Чичагов:

Для инженерных работ оставалось весьма мало времени, то есть со дня на день нужно было ожидать неприятеля. Земля промерзла на значительную глубину, в армии нашелся всего один инженерный офицер, способный руководить строительством укрепления, словом, обстановка сложилась так, что было трудно выполнить данный мне приказ.

Де Брой:

И все же Наполеон – выдающаяся личность. Как ловко он провел обманный маневр!

Чичагов:

Конечно, вы правы, он талантливый полководец и храбрый солдат. Пока я двигался вниз по реке, основные события развернулись возле деревни Студенка: французская армия начала переправу на правый берег.

Да Бреме:

Но где в это время был Витгенштейн? Ведь ваши армии должны были соединиться, чтобы дать отпор французам.

Чичагов:

Как я узнал позднее, Витгенштейн вышел к реке лишь два дня спустя после начала переправы французских войск. Его медлительность и осторожность с выдвижением к Березине и опасение столкновения с основными силами Наполеона, на мой взгляд, сыграли роковую роль.

Рекамье:

Не будем столь строги к адмиралу. Насколько верно такое мнение, трудно сказать определенно. Несомненно, господин Чичагов менее виновен в несчастном для русской армии исходе переправы через Березину, чем это принято считать.

Байрон:

Одно мы знаем точно: всякий тиран бывает в свой черед низвергнут – от Наполеона до простого смертного.

Хобхауз:

Вот об этом вы и говорили в наполеоновском цикле:

Сверхчеловек, то низок, то велик,

Беглец, герой, смиритель усмиренный,

Шагавший вверх по головам владык,

Шатавший императорские троны,

Хоть знал людей ты, знал толпы законы,

Не знал себя, не знал ты, где беда,

И, раб страстей, кровавый жрец Беллоны,

Забыл, что потухает и звезда

И что дразнить судьбу не надо никогда.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.