Крестоносцы на востоке

Крестоносцы на востоке

Крестоносцы приходят на восточные берега Средиземного моря спасать Гроб Господень. Но, возможно, их влекут, разжигают страсти слухи о богатствах и сладострастных радостях Востока.

В середине XIII века, в то время, когда указы святого Людовика пресекают все, что касается разврата, куртизанки самоотверженно спасают то, что осталось от боевого духа королевских армий. За крестоносцами следуют путаны; переправляясь на венецианских кораблях, солдаты прихватывают их. До десяти тысяч куртизанок путешествуют с войсками на Ближний и Средний Восток и обеспечивают отдых воинам Святого Креста. Война стоит дорого, но, несмотря на недовольство короля, франкские бароны «дают большой ужин, выставляя напоказ изобилие еды, в то время когда большинство людей ходят к девушкам легкого поведения неподалеку от королевского шатра». Рыцарям-аристократам, тяготившимся обществом солдат, вино, игры и женщины компенсируют тяготы долгих походов.

Эти жеребцы, как их называет Жак де Витри, – «воспитанные в наслаждениях, изнеженны и женоподобны, более привыкли посещать общественные бани, чем поля сражений, они предаются разврату; как и женщины, они одеваются в тонкие ткани, украшают себя, словно они – храм».

Их супруги недовольны. Те, которые следуют за своими мужьями до восточных замков, общаются с сирийками и сарацинками. Они быстро перенимают секреты их обаяния, открывают для себя нард, мускус, цветы жасмина, апельсина, так как «использование ароматов для женщины, как и для мужчины, возбуждает и подготавливает к половому акту. Женщина, вдыхая приятный аромат своего мужчины, входит в полуобморочное состояние, и зачастую применение ароматических масел является мощным вспомогательным средством для мужчины и позволяло ему перейти в собственность женщины».

Христианки узнают, как можно избавиться от нежелательных волос на теле, сделать кожу гладкой и ухоженной, волосы – блестящими, как красить глаза, использовать цветочные помады и бальзамы для губ, оттенять или отбеливать кожу. Им нравится восточная обстановка в комнатах, и они начинают украшать замки коврами, подушками и тюфяками. Их служанки их убеждают, что любовь – это искусство и конечно же не грех.

А мужчины осыпают друг друга проклятиями. Имад эд-Дин (1125–1201), секретарь Саладина, отмечает, что куртизанки высаживались в портах Ближнего и Среднего Востока целыми табунами. Хроникер употребляет множество метафор, которые, возможно, отражают только искренность его негодования: «На судне приплыли три тысячи красивых франкских женщин, они были молоды и прекрасны, они были заморского происхождения и предлагали себя, чтобы совершить грех. Они были высланы за пределы страны, чтобы прийти на помощь тем, кто сражался вдали от родины, чтобы сделать счастливыми несчастных… Это были безудержные блудницы, спесивые и насмешливые, они рыбачили, пели и играли кокеток, они появлялись в обществе потрясающие, пылкие, подкрашенные и нарумяненные… соблазнительные и томные, желанные и желающие, изысканные и притягательные… все носили платья со шлейфом, и их блеск восхищал взоры… Они шли, гордые, с крестом на груди, даря свое очарование. Когда они появлялись, они уже словно посвятили себя богоугодному делу и продавали самых невинных и самых красивых среди них. Они говорили, что, отправляясь в путешествие, они решили отдать свое тело и что они не представляют другого жертвоприношения, которое могло бы быть более приятным Богу. Они жили в шатрах и павильонах, которые сами устанавливали, куда приходили и присоединялись к ним другие красавицы того же возраста, они открывали двери удовольствий, принося в жертву то, что имели между ног. Они добросовестно предавались всем вещам разврата и не знали никаких препятствий. Они всецело предавались потокам распутства, закрывались в своих комнатах, уступая любовному натиску самцов, приглашали распутников к объятиям, отдавая свое имущество беднякам, лежали на ковре, готовые к любовной игре. Они позволяли все, что было запрещено, отдавались своим любовникам. Они открывали свой шатер и отдавались мужчине, когда соглашение было сделано; они приглашали мечи в ножны, они готовили почву для посева, бросали копья в щит, они звали плуги, чтобы пахать, козлов – чтобы рыть, они приближали к колодцам веревку для ведер, они вставляли конец стрелы в тетиву лука, они призывали птиц в гнездо своих бедер, хватали за рога баранов, которые нападают; они отдаляли запреты того, от чего остерегали, и освобождали от покрова все, что спрятано. Они переплетали ноги, чтобы утолить жажду любовников, вели ящериц в их норы, показывали сластолюбивым – свою глубину, перьям – чернильницы, горным рекам – долины, ручьям – пруды, мечам – ножны, дереву – печь, виновным – тюрьму, менялам – динар. Они постоянно ссорились и считали, что весь этот разврат – самое ценное произведение в этом мире, особенно для тех, кто находится вдали от родины и женщин».

Военные лагеря превращались в города со своими кузнецами, оружейниками, торговцами, портными, маркитантками – и своими борделями. В этих палатках и комнатушках девушки и солдаты открывают для себя новые изделия и манеры, моду на которые они принесут в Европу.