Соловьева В.Л. Человеческое в технике и техническое в человеке: обзор основных подходов

Процесс индустриализации – сложное явление в мировой экономике, несущее колоссальные изменения во всех сферах человеческой деятельности. Среди авторов изучавших и писавших о промышленной революции и ее последствиях необходимо назвать: Ф. Броделя, К. Маркса, С. Лема, Г.М. Тавризян, О. В. Ромашова, И. Березина, Ю. Хабермаса, Л. Мамфорда, Г.Ф. Юнгер, Г. Маркузе, М. Хайдеггера, Ч. Мура, С.Д. Чепмена и др. Эти авторы выявляют закономерности технологического развития, его этапы, социальные и духовные изменения в обществе, происходившие в результате технологической революции. Большинство авторов придерживается критической точки зрения по отношению к индустриальному развитию. Развитие и совершенствование техники взаимосвязано с изменениями в социальной, экономической и культурной сферах деятельности человека.

Техническая революция является переломным моментом в политическом, экономическом, социальном и культурном развитии человечества. Но что предшествовало столь быстрому развитию техники в конце XVIII-XIX вв., и почему технологический прорыв наступил только в конце XVII века? Ф. Бродель рассматривает три основных события в истории в период с XV-XVIII вв., которые предшествовали промышленной революции и подготовили ее – появление артиллерии, книгопечатание и начало океанских плаваний. Артиллерия появилась в XIV веке, но только в конце XV веке стала важнейшим средством ведения войны; европейское книгопечатание сложилось примерно в 1440-1450-е гг. с изобретением типографского набора; Великие географические открытия перекроившие карту мира, начались в XV веке[100]. Если же рассматривать всеобщие изменения, то в период с XV-XVIII вв. несомненный подъем Европы вызвали всевозможные упряжки (использовавшиеся в основном с животной мускульной силой); древесное топливо – незаменимый источник энергии вплоть до XVIII века; элементарные двигатели (механические пилы, лебедки с реверсом, установки для забивки свай и т. п.); водяные и ветреные мельницы (хотя последние были дороже своих водяных «сестер», особенно заметную роль они сыграли для сельского хозяйства и экономики в целом в Нидерландах, начиная с XV века); а также увеличение числа рабочих. Но только в XVIII веке были сделаны первые попытки приспособить ранее созданные орудия для промышленного использования.

В чем же основные причины столь медленного накопления теоретических и технологических навыков и открытий? Ф. Бродель выделяет две основные причины: энергетическая и техническая. До XVIII века именно нехватка энергии препятствовала быстрому технологическому и экономическому развитию. К технической проблеме можно отнести материал изготовления орудий, как элементарных, так и сложных механических устройств. К таким материалам относится железо – вплоть до XIX века технология изготовления железа не совершенствовалось, а по масштабу производства и территориального распространения во много раз уступала производству текстиля. Так например, выплавка чугуна с применением кокса, о котором задумывались еще в XVII веке, получит широкое распространение в Англии лишь в конце XVIII века[101].

Л. Мамфорд, развивая идеи Ф. Броделя, относит к числу важнейших технологических новшеств ряд изобретений. Первое – это технологические новшества в области производства стекла. Одним из наиболее важных изобретений было изготовление линз очков, продливших умственную деятельность людей. А изобретение микроскопа и телескопа изменило представление об окружающем пространстве – закрывая белые пятна неизвестности, от открытия микроорганизмов до далеких звезд (или, что ближе, Нового света).

Вторым важным изобретением Л. Мамфорд считал печатный станок, позднее усовершенствованный передвижными литерами для оттиска на неподвижной странице. Печатный станок, как и линзы для очков, повлияли на внутренний мир человека, распространив более дешевые печатные издания (по сравнению с рукописными) в широкие массы, тем самым, устранив классовую монополию высших слоев общества на знания. Третьим важнейшим изобретением являются механические часы, которые способствовали развитию и распространению ряда последующих изобретений в области времени и движения[102].

Очень сложно выделить из истории материального преобразования природы человеком те изобретения, которые оказали решающее воздействие на изобретателей и ученых XVIII-XIX вв. Но даже вышеназванные новшества не дают основания для точного ответа на вопрос, что послужило двигателем научной революции в целом, т. к. оба исследователя рассматривают их последствия, а не причины. Поставим вопрос иначе, можно ли отнести к причинам развития техники и науки социальный, политический, экономический и т.д. заказы? По мнению С. Лема: «На протяжении столетий происходило «скрытое» накопление знаний, пока наконец кумулятивный эффект не проявился в таких событиях, … как возведение технического эксперимента в ранг общественного явления, как распространение механической физики. Эти процессы сопровождались появлением общественно необходимых изобретений…»[103]. Таким образом, главным катализатором развития техники являются общественные потребности. Они тот двигатель, который заставляет двигаться вперед, эволюционировать технологии и распространять их.

Человеческие потребности, вытекающие из технически возможных теорий, дают тот самый «рывок» науке и технике, который и позволяет им эволюционировать.

Каждое новое изобретение способствует появлению следующего, ведущего за собой и новые возможности, и новые потребности, заставляя создавать все новые и новые технологии. Но, все же, почему именно с XVII века произошел рывок в техническом развитии общества? Мы знаем, что «двигатель» технического развития – общественные потребности, но разве до XVII века уровень подобных потребностей был на таком низком уровне, что не было необходимости в многочисленных изобретениях? Наиболее вероятной причиной представляется то, что с XVII века развиваются естественные науки, а значит, основой технологического прогресса является уже не личный опыт, а естественно-научное познание. До XVII века техника была «эмпирической», в создании ее мастер основывался на личном опыте и опыте предыдущих поколений, т. е. он работал только по ранее установленным правилам. С началом развития естествознания, создание материальных предметов осуществлялось не под влиянием эмпирических данных, передаваемых от мастера к мастеру, а по законам науки. Последнее и способствовало ускорению темпов создания новых изобретений. Несомненно, что любое изобретение, применение которого способствует диверсификации процесса производства, усиливает капиталистические отношения[104].

Существует множество критической литературы, авторы которой утверждают, что материальный прогресс достигнут за счет эксплуатации рабочего класса, где рабочий предстает как жертва меркантильных фабрикантов. Главным идеологом подобных суждений является К. Маркс. Особое внимание в своей оценке капиталистического производства К. Маркс уделял условиям труда рабочих, ставя в вину чиновникам и владельцам фабрик отсутствие социальной защиты прав рабочих.

Усложнение орудий труда постепенно вызывает концентрацию машин и рабочей силы, следствием чего является появление массового производства. Это неизбежно превращает соответствующие производительные процессы из индивидуальных в групповые, что отменяет самостоятельность тружеников в качестве производителей специальной продукции. Хотя некоторые конкретные операция осуществляются индивидуально, производства в целом являются обособленными. Появление орудий коллективной эксплуатации с одной стороны, «подкрепляют внешне обеспечиваемую организованность крупного производства внутренней принудительностью процесса своего использования», с другой – отменяют индивидуальный характер труда[105].

Г.Ф. Юнгер отмечал, что количество труда и изменение его организации тесно связаны с увеличением процесса механизации. Специализация науки и техники ведет к разделению и дроблению человеческого труда, чем более развивается и распространяется техника, тем больше увеличивается значение и доля механической работы в производстве, что, несомненно, сказывается и на трудящихся. Г.Ф. Юнгер считает, что рабочее движение возникло в результате протеста рабочих против зависимости от машинных механизмов, при работе с которыми не учитывается его мысли и желания, а вся работа подчинена порядку работы машинного механизма. Формирование новых социальных теорий XIX века происходило под влиянием социальные изменений, вызванных разделением труда, причиной которого служат трансформации в машинной технике. Чем более расширяется машинное производство, тем более развиваются социальные теории (хотя, безусловно, основной акцент в социологии XIX века делался на экономическое развитие общества, а не на технологическое). Наибольшее внимание в конце XIX – начале XX вв. уделялось концепции К. Маркса, отстаивавшего теорию высвобождения рабочих, вытеснение ручного труда машинным. Г.Ф. Юнгер, в отличие от К. Маркса, заключал, что машина не является средством для достижения целей человека, а выступает независимым субъектом деятельности[106].

Технологическое развитие XIX и XX вв. привело к тому, что изменилось отношение не только к материально-бытовым предметам. То, что раньше было ценностью, стало обыденным, будь то листок бумаги, пластмассовый стаканчик или репродукция картины. Мы можем восхищаться мощностью атомного реактора или новинками нанотехнологий, но больше не удивляемся мастерству художников. Развитие технологий способствовало не только ценностному пересмотру материальной сферы, но из-за мощного технологического прогресса произошла переоценка жизненных ценностей и духовных ориентиров.

Социальные перемены, связанные с технологическим прорывом XIX века не ограничиваются образованием нового социального класса, они имели гораздо более глубинные последствия – не только в структуре общества, но и в психологии людей данного общества. Изменения, происходящие в механизированном обществе, затрагивают всех и каждого, причем ни место, ни время нахождения индивида почти никакого значения не имеют. Пожалуй, основной причиной столь тесного взаимодействия людей и обществ, стала массовая выработка электрической энергии, полностью заменившей ручной и паровой двигатели. Телеграф, телефон, железная дорога – эти средства коммуникации XIX века позволили людям не только территориально быстрее перемещаться, но и позволили распространять информационные сообщения в самые отдаленные места. Электричество изменило не только процесс производства, но способ мышления, расширив информационные потоки в ограниченном пространстве. Последствия развития электрической энергии в XIX – начале XX вв. и вариации способов ее использования к концу XX века превратили мир в «глобальную деревню», когда временно-пространственные координаты сильно расширились, и человек потерял свое место в мире. Согласно М. Маклюэну: «…с пришествием электричества и автоматизации технология фрагментированных процессов внезапно слилась воедино с человеческим диалогом и потребностью во всепоглощающем внимании к человеческому единству»[107]. Замена механических форм взаимодействия электронными привела к прогрессу в скорости обработки и передачи информации, последствием которой стала глобализация общества.

В. Ратенау еще в самом начале XX века писал о том, что механизация поглощает все сферы человеческой деятельности, поглощает саму культуру. Все что создает человек, будь то прокладка железнодорожных путей или же строительство домов, напрямую или опосредовано, служит производству. В. Ратенау писал: «На какую бы отрасль человеческой деятельности мы ни устремили нашего внимания, мы всюду заметим следы механизации»[108]. Чуть позже Г. Маркузе, М. Хайдеггер и другие мыслители XX века будут писать о том, что не только развитие технологий, но и сам процесс массового производства создает все новые и новые потребности, сводя духовное начало к материальной данности.

Хайдеггер М. считал, что техника – средство для достижения цели, совокупность орудий (инструментов и машин) и их применение. Современная техника выводит из потаенности природное естество, в качестве его добычи, переработки, распределения, накопления и преобразования, будь то полезные ископаемые или же механизация пищевой отрасли. Современная техника эксплуатирует природу, в отличие от старой, где крестьянин вверял семена их собственной натуре, естественным силам роста, используя природную энергию. Техника находится в разладе с миром, ведь ее основная задача – управлять процессами раскрытия потаенности и обеспечивать себя ее плодами. В связи с этим возникает риск восприятия сознанием мира как что-то данное – «постав», а вследствие, за этим и человек человека начнет воспринимать как «постав»[109].

Х. Ортега-и-Гассет пишет по этому поводу: «В основе техники – знание, а знание существует, пока оно захватывает само по себе, в чистом виде, и не способно захватить, если люди не захвачены существом культуры»[110]. По мнению Х. Ортега-и-Гассета, начиная с XIX века, интерес к знанию как таковому постепенно стал угасать, т. к. общество стало волновать скорее то, что приносит материальную пользу, нежели нравственно-эстетическое удовлетворение. В итоге это может привести к тому, что техника будет двигаться только силой инерции, сообщенной ей импульсом культуры[111].

Техника формирует потребности, обеспечивая само существование данного общества, став неотделимой от общества, которое ее создает и управляет ею. Г. Маркузе осуществил исследование социальной структуры индустриального общества. По его мнению, технологии способствовали унификации общества, как духовно, так и политически. При возрастании мощи власти для поддержания своего статуса необходима столь же мощная технологическая поддержка. Таким образом, машина является главным атрибутом политической борьбы. «Технологическая рациональность, – писал он, – становится политической рациональностью»[112]. Главным в подобном обществе становится не индивид, а система, где идеи и цели индивида приспосабливаются к целям системы. В связи с чем появляется одномерное мышление, «одномерный человек», который не способен противостоять навязываемым системой формам контроля. Индивиду навязываются ложные потребности, закрепляющие тяжелый физический труд, нищету и несправедливость. Человек обретает себя в окружающих его вещах, и, таким образом, оказывается в социальной зависимости от этих вещей, в их подчинении. Технологическая реальность вторгается в личное пространство индивида и поглощает его.

Технологии становятся второй природой, окружающей и вторгающейся в общество, человек уже не видит себя вне ее пределов. Подавляя естество природы, техника начинает контролировать не только быт и желания человека, делая его полностью зависимым от технологических устройств, но контролировать даже сферу культуры, подменяя духовные ценности – материальными. Н. Луман по этому поводу писал: «Не техника …господствует над обществом, но … само общество … делает себя зависимым от техники как раз тем, что решается ее применить»[113].

Техника заметно снижает остроту потребностей в еде и тепле, позволяя воспринимать их удовлетворение как норму. Техника преобразует обстоятельства, приспосабливая природу по своим потребностям. Техника – это реакция человека на окружающую его среду, иначе он просто присутствовал бы в мире, а не пребывал в нем. Человек стремится к комфортной жизни (комфорт в данном случае – ненужная необходимость, присущая человеческой природе), которую обеспечивает ему технологическое развитие. И чем сильнее меняется суть благосостояния, тем более инновационной становится техника.

«Техника, – писал Х. Ортега-и-Гассет, – это главным образом усилие ради сбережения усилий»[114]. Сбережение усилий позволяет человеку реализовать свое бытие в этом мире, производить новое, т. к. человеческая жизнь – это производство. И хотя техника содержится в человеческой природе, современный человек находится у той последней черты, когда может утратить реальное представление о технике, и видеть в ней то обыкновение, которое не требует каких-либо усилий с человеческой стороны, когда он становится придатком машины[115].

Н.А. Бердяев считал принципиально невозможным и губительным влияние техники на природу человека: «Она подвергает человека процессу расчленения, разделения, в силу которого человек как бы перестает быть природным существом, каким он был ранее»[116]. Тем не менее, машины, будучи чуждыми человеческой натуре, меняют весь ритм его жизни, вырывая из лона природы, и тем самым, меняя взаимоотношения человека и природы. Механизация создала новую форму рабства, более глубокую, чем зависимость человека от благ природы.

Механизация изменила не только соотношение «человек – природа» и «человек – человек», но создала новую формулу «власть – техника – общество», в которой главным компонентом стала техника, а общество превратилось в «человеческий материал», и не только в армейском понятии, но и бытовом. Разрушается старое представление о человеческой личности, индивидуальности, механизируется не только окружающий человека мир, но и восприятие самого себя и других. Понимание техники, по мнению П. Слотердайка, похоже на пособие для одноруких: «Ампутированая личность? Ничего, у нас есть для вас новая на складе»[117]. Когда машина воспринимается как часть человеческой сущности, а человек становится ее «вещественной шестеренкой», у которой можно заменить сломанные части. Слотердайк пишет по этому поводу: «Платой за необычайные технические достижения становиться возрастающее неприязненное чувство не-культуры; платой за блага цивилизации, призванные облегчать жизнь, – чувство бессмысленности»[118].

Говоря о технике, мы чаще всего подразумеваем машины, аппараты, любой автоматизированный агрегат. Но машина представляет собой лишь часть процесса производства, ее истинная сущность заложена не в предметной оболочке, а в психологии людей. Чем больше мы создает предметов так называемой «первой необходимости», тем больше начинаем зависеть от них, и то, что когда-то казалось роскошью, стало со временем необходимой обыденностью. Сложно с уверенностью утверждать, кто на кого оказывает большее влияние человек на технику или техника на человека, скорее всего они взаимно друг на друга довлеют. Тем не менее, тот факт, что человек, начиная с XIX века постепенно превращается, а, по мнению ряда авторов уже превратился, в механизированную шестеренку, некий придаток машины, отмечены многими исследователями данного вопроса. Техника проникает во все сферы человеческой жизни, от быта до искусства, влияет на мышление, отчасти программируя его и создавая совершенно новое, с иными, чем ранее, ценностями и нормами поведения. Техника захватывает все сферы человеческой деятельности (от социально-бытовой до духовной), трансформируя картину мира, а значит, полностью изменяя восприятие человеком окружающих его людей и самого себя. Теперь человек не мыслит себя за пределами созданного им технологического мира, в котором он и его глава, и раб его.

Развитие технологий массового производства дало возможность жить, как мы сейчас говорим, с комфортом. И хотя комфортная жизнь необходима, стремление к ней способствовало развитию огромного количества социальных организаций по правам людей, что до середины XIX века было скорее исключением, чем правилом. Люди перестали довольствоваться теми условиями труда и проживания, которые у них были из поколения в поколение, они стали стремиться изменить свою жизнь. Бесспорно, первый период процесса индустриализации был очень тяжелым для среднего и низкого классов, но именно этот период в особенности и определил всю последующую индустриализацию, модернизировав все сферы человеческой жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.