Глава 2 ИСТОКИ ЦИВИЛИЗАЦИИ МАЙЯ

Глава 2

ИСТОКИ ЦИВИЛИЗАЦИИ МАЙЯ

Современный ученый мир полностью разделяет мнение де Акосты. На сегодняшний момент господствует теория, согласно которой люди появились на американском континенте во время последнего ледникового периода, когда группы охотников и собирателей перешли из Сибири на Аляску по тонкому перешейку, соединявшему тогда два континента. Эти люди не бежали от чего-то, скорее, наоборот: они преследовали стада мамонтов и гигантских бизонов, которые паслись на необъятных просторах сибирской тундры. Оказавшись на Аляске, они, конечно, не знали, да и подумать не могли, что попали в какое-то особенное место. Эти люди и их потомки упорно продвигались вперед, постепенно заселяя всю Америку. Согласно современным генетическим и другим исследованиям, в том числе и сравнительной морфологии зубов, сейчас с большой долей вероятности можно сказать, что из Азии в разное время вышло три миграционных волны, из которых лишь одна, самая первая, привела впоследствии к заселению американского континента.

Среди ученых пока имеются значительные разногласия по поводу характера и самого времени переселения древних людей. Приблизительно за 8 тысяч лет до н. э. огромный ледник стал таять и отступать к северу, из-за чего повысился уровень Археологические памятники майя периодов каменного века, архаического и доклассического Мирового океана. Таяние ледяного панциря привело к исчезновению тонкого перешейка, соединявшего Евразию и Северную Америку — теперь оба материка разделял довольно широкий Берингов пролив. Да, наверное, можно было переплыть пролив на подручных средствах, но верить, что ни с того ни с сего целые толпы на утлых суденышках бросились покорять соседний континент… Увольте.

А теперь подумаем, могли ли люди прийти в Америку еще раньше, чем за 8 тысяч лет до нашей эры? Раньше считалось, что мост на месте Берингова пролива, положивший начало колонизации континента, образовался 20 тысяч лет назад. Также считалось, что именно с этого момента потоки переселенцев двинулись на Аляску, а затем по долине Юкона и вдоль Скалистых Гор вышли на Великие Равнины. Однако совсем недавно общепринятое мнение изменилось: выяснилось, что в период с 19 по 11-е тысячелетие до н. э. никакого «пешеходного» коридора не было. Значит, люди могли попасть в Америку до или после этого периода совершенно иным путём, например, посредством каботажного плавания вдоль береговой линии. Чтобы выяснить, так ли это, на помощь призвали археологию и современнейшие методы определения возраста найденных артефактов — требовалось найти наиболее древние предметы человеческой деятельности. Таковыми к середине XX века оказались находки, относящиеся к так называемой «культуре Кловиса» — археологического слоя, раскопанного возле местечка Кловис, штат Нью-Мексико, в 1934 году. Главными находками Кловиса являются обработанные каменные наконечники стрел, датированные приблизительно 9500-м годом до н. э. Обнаруженные наконечники находились среди россыпи костей мамонтов и других больших травоядных. В 1937 году в двух пещерах на берегу Магелланова пролива были найдены каменные инструменты и наконечники стрел, а также множество костей съеденных людьми животных. Такие же убежища и такие же артефакты удалось разыскать в Патагонии. Все, что обнаружили ученые, однозначно датировалось 9000-м годом до н. э., и это были древнейшие известные нам в середине XX века находки. Итак, уже к 9000-му году до н. э. люди в хорошую погоду могли увидеть с мыса Горн близлежащие суровые антарктические острова и проплывающие мимо айсберги. На юге же современных Соединенных Штатов первые охотники появились не раньше, чем за 9500 лет до н. э. Совершенно разумно предположить, что на Аляску нога первого человека ступила незадолго до охотников из Кловиса. Что же в итоге? Всего-то чуть более пятисот лет, как считалось, понадобилось человечеству для заселения всей Америки из конца в конец!

Археология, как и вся наука, не топчется на месте. И вот уже в скальном прибежище Мидоукрофт в 30 милях от Питтсбурга удалось обнаружить свидетельства, доказывающие присутствие человека на американской земле по крайней мере с 11000 года до н. э. И если датировки по Мидоукрофту оспариваются и по сей день, то возраст стоянки в Чили (Монте-Верде) признается практически всем мировым ученым сообществом, а возраст этот такой же, как у находок из Мидоукрофта! При раскопках на окруженной сосновым лесом стоянке обнаружено множество артефактов, сделанных из камня, дерева и кости животных, остатки очагов и жаровней и даже несколько конструкций, собранных из больших костей, которые, по-видимому, покрывались когда-то шкурами мастодонтов и служили жилищами. Эта стоянка, покинутая людьми, вероятно, из-за частого подтопления, прекрасно сохранилась.

Дальше — больше. В скалистом прибежище Педра Фурада в Бразилии обнаружены остатки каменных очагов и орудий, датированные 45000 годом до н. э. Подтвержденные и доказанные, эти данные означают подлинную революцию в истории, археологии, антропологии и других смежных науках. Многие ученые, однако, относятся к этим цифрам с большим скептицизмом, потому что не доказано, что результаты радиоуглеродного анализа определяют возраст именно тех предметов, которые подверглись человеческому воздействию. Совсем недавно археологи, работающие непосредственно в Монте-Верде, заявили, что самый реалистичный возраст находок составляет приблизительно 15 тысяч лет. А в Педра Фурада, открытом гораздо позже, возраст находок, по их мнению, не меньше 30 тысяч лет. В общем, вопрос о времени заселения американского континента остается открытым.

Что касается майя, то стоянок в местах их обитания обнаружено чрезвычайно мало. В равнинных джунглях следов пребывания доисторических людей практически не остается из-за высокой влажности и температуры, что способствует быстрому разложению любой органики. А на гватемальском высокогорье из-за вулканической и сейсмической активности рано или поздно разрушаются или покрываются лавой любые свидетельства пребывания там человека. И все-таки одно исключение есть: это пещера Лольтун на севере Юкатана, в которой мексиканские археологи обнаружили множество костей съеденных животных и иные свидетельства пребывания там человека. При помощи радиоуглеродного метода все находки датированы 8 тысячелетием до н. э. Орудия и предметы, найденные в северном Белизе, а также в районе Киче к северо-западу от столицы Гватемалы, старше на тысячу лет, то есть подверглись воздействию человеческих рук за 9 тысяч лет до н. э. Таким образом, будем считать, что первые группы охотников и собирателей проникли в регион, который впоследствии станет называться империей майя, за 8–9 тысяч лет до нашей эры.

Расселение

В момент прихода людей в Месоамерику северную часть континента покрывал толстый ледяной панцирь, поэтому там, где сейчас буйствуют влажные тропические джунгли, в ту дальнюю эпоху властвовал умеренный климат. Склоны гор покрывали хвойные и смешанные леса, а равнины Юкатана устилал травяной ковер, на котором паслись тучные стада крупных травоядных животных.

К началу архаического периода (6000–1800 гг. до н. э.) климат поменялся. Северные льды растаяли, а на Месоамерику опустилась тропическая жара. Всему живому — людям, животным и растительному миру — приходилось приспосабливаться к новым условиям. Леса умеренного климата замещались влажными джунглями, теплее становилось и в высокогорье. В это же время стали исчезать или полностью уже исчезли крупные животные, такие как бизон, мамонт, гигантский ленивец и гигантская лошадь; причем большей частью они оказались истреблены древними охотниками. В эту же эпоху зарождается земледелие, а оседлые жители пытаются приручить некоторых животных. По всей видимости, первые постоянные поселения на земле майя возникли к 1800 году до н. э., а первыми культивируемыми растениями стали маис (кукуруза), фасоль и перец.

В начале 1960-х годов в долине Теуакан, что в 200 километрах к юго-востоку от Мехико, экспедиция, возглавляемая американским археологом Ричардом Макнишем, в ходе тщательных исследований выяснила, каким образом в течение примерно десяти тысяч лет первобытные охотники и собиратели превратились в земледельцев, знающих толк в ирригации и проложивших столько дренажных каналов, что их густая сеть даже видна из космоса. Самое значительное открытие, сделанное экспедицией, — обнаружение в одной из пещер чудом сохранившихся початков кукурузы, вернее, их фрагментов. Первоначально сочли, что это дикорастущее растение и что маис попал в пещеру так же, как и все остальные съедобные растения — то есть благодаря стараниям людей-собирателей. Однако найденные фрагменты оказались образцами именно окультуренного маиса! За четыре с половиной тысячи лет до нашей эры люди уже сеяли и выращивали съедобные культурные растения. Если учесть, что обнаруженные образцы были уже генетически модифицированы, то мы вправе предположить, что сама работа по окультуриванию растений началась как минимум за два тысячелетия до знаменательной находки. Доподлинно мы не знаем, с чего началось «приручение» растительного мира, но можем представить, как кто-то обронил на землю несколько зерен, а через положенное время получил урожай. Все просто и случайно, как и бывает со многими великими открытиями. Зачем бродить по горам и долинам в поисках съедобных зерен, кореньев и орехов, если все это можно вырастить возле дома? Воплотив в жизнь эту простую идею, древний земледелец заметил, что если посадить в землю лучшие семена, то в конце сезона можно собрать отменный урожай. А если на семена много лет подряд отбирать только лучшие зерна, то через некоторое время урожайность окультуренных растений будет неизменно больше, чем у их дикорастущих сородичей. Кроме того, растения, возделываемые на плантациях, лишены какой-либо конкуренции с другими видами растений за место под солнцем. Такими были первые шаги земледелия и селекции. Что же касается кукурузы, то уже к 2000 г. до н. э. растение приобрело знакомый нам всем внешний вид, а технология его возделывания решительно ничем не отличалась от агрономических приемов, используемых современными фермерами. Единственное, чего не знали в ту далекую эпоху, — искусственные удобрения. Кроме кукурузы (маиса) в Теуакане к 3000 г. до н. э. стали выращивать фасоль, перец, тыкву. Эти культуры также на первых этапах не отличались высокой урожайностью, однако их выращивание (пусть в небольших объемах) служило хорошим подспорьем к традиционным видам деятельности древних людей — собирательству и охоте, что гарантированно обеспечивало продуктами небольшую деревушку в десяток дворов. Дальнейший прогресс в земледелии и, соответственно, стабильность продуктового самообеспечения не заставили себя долго ждать: приблизительно за 1500 лет до н. э. появились первые постоянные поселения. К этому времени люди научились изготавливать кухонную утварь, ткани из хлопкового волокна и все необходимое для ведения оседлой жизни.

В долинах вокруг Мехико и в Оахаке археологические раскопки отчетливо показали, как медленно, но верно древнее общество охотников и собирателей превращалось в общество поселян, занимающихся, в основном, земледелием. Любопытно, что в Оахаке первой возделываемой сельскохозяйственной культурой стала тыква, что говорит о различных эволюционных траекториях сообществ, живших в различных местах. Тем не менее со временем доминирующей культурой всей Месоамерики стал маис (кукуруза). До сих пор ведутся споры о ботаническом происхождении этого растения и превращении его в кормовую культуру. Существуют две версии. Согласно первой, маис представляет собой слегка видоизмененную, окультуренную форму некоего своего предшественника, ныне исчезнувшего. На эту роль вполне подходило дикорастущее растение, которое на индейских наречиях называлось «теосинта». По другой версии, менее популярной, маис никак не видоизменялся, а лишь спустился с террас гватемальского высокогорья на равнины Юкатана. Такого же мнения придерживался Макниш. Открытие, сделанное недавно в Панаме, опровергает эту теорию: там найдены кукурузные зерна, явно предназначенные для посева, датируемые 5000 г. до н. э. В свою очередь, ископаемые початки, обнаруженные на Мексиканском нагорье и на которые ссылался Макниш, согласно радиоуглеродному анализу относятся самое раннее к 3500 г. до н. э.

Из последних открытий в сельскохозяйственной сфере отметим найденные на севере Белиза свидетельства (например, пыльца) о совместном культивировании маиса и маниоки за 2500 лет до н. э. вкупе с явными следами массовой вырубки леса под сельскохозяйственные угодья. Что любопытно, не обнаружено никаких следов поселений, соответствовавших возрасту находок; и это является загадкой, потому что земледелие с использованием достаточно развитых технологий требует определенной оседлости.

Между народами Месоамерики установились на удивление интенсивные связи — об этом свидетельствуют, например, изделия из обсидиана, найденные очень далеко от мест его добычи; и все это за 5000 лет до н. э. Что же касается самых ранних постоянных поселений майя, чье существование именно в таком качестве не вызывает никаких сомнений, то мы находим их на тихоокеанском побережье Гватемалы и мексиканского Чьяпаса. Населявшие эти места люди — охотники и рыболовы — перешли к преимущественно оседлому образу жизни к началу 1800-х гг. до н. э., то есть к началу так называемого раннего доклассического периода. Интересно, что наиболее крупные поселения возникли в некотором удалении от побережья. К традиционным охоте и рыболовству добавилось выращивание маиса и маниоки, но самым заметным достижением той эпохи и той культуры стало изобретение и изготовление достаточно сложной глиняной утвари, нередко удивительной формы и раскраски. К 1500-м годам до н. э. прибрежное население разрослось настолько, что было вынуждено разделиться. Многие переселились далеко от побережья и перебрались на новые плодородные угодья. При этом в основу питания переселенцев легла растительная пища. Знаменательно, что и общественная структура в больших поселениях начала стремительно усложняться. Исследования показали, что два поселения выделяются из общего ряда своими размерами и, вероятно, некогда доминировали над своими соседями. Во многих поселениях Чьяпаса в 1500-1100-х гг. до н. э. впервые появляются насыпные структуры в виде курганов, выполнявшие, без сомнения, сакральную функцию. Археологи так и назвали их «насыпными храмами». Эти структуры — первые и самые древние свидетельства зарождавшейся в Месоамерике общественной и религиозной культуры. Например, в местечке Пасо-де-ла-Амада американский археолог Гарет Лoy обнаружил насыпной храм высотой 3 метра, окруженный множеством слегка приподнятых площадок, на месте которых располагались хижины обывателей. Совсем недавно обнаружены подобные ритуально-жилые комплексы, принадлежащие к гораздо более древнему периоду.

Современное устойчивое мнение научного сообщества таково, что племена и группы поселян, обитавшие на тихоокеанском побережье Чьяпаса и Гватемалы, стояли у истоков будущей великой цивилизации майя. К слову, на высокогорье первые постоянные поселения сложились к 1200 г. до н. э.; и лишь в среднем доклассическом периоде появились гончарное искусство, сельскохозяйственное производство и прочие атрибуты цивилизации. Для того чтобы лучше понять ход истории народов Месоамерики, мы должны обратить внимание на соседей майя, живших на равнинах Табаско и Южного Веракруса на рубеже 1200 г. до н. э. Итак, поговорим о народе, известном нам как «ольмеки».

Влияние ольмеков

Ольмеков часто называют народом-феноменом или народом-загадкой. Загадочным этот народ остается большей частью из-за того, что его начали изучать чрезвычайно поздно, лишь с 1920-х годов. А феноменальным он считается из-за своего внезапного и яркого появления на исторической сцене Месоамерики. Известно, что постоянные поселения ольмеков появились приблизительно в тот же период, что и поселения на тихоокеанском побережье. Народ этот занимался охотой и рыболовством на многочисленных медленных реках, впадающих в Мексиканский залив. На плодородных пойменных аллювиальных почвах ольмеки также выращивали маис. Основную информацию об ольмеках ученые получили по результатам раскопок в окрестностях Сан-Лоренсо и Ла-Вента.

Городище Сан-Лоренсо расположено на склоне холма, возвышающегося над поймой реки Коатцакоалько в мексиканской провинции Веракрус. Оно было заселено уже к 1700 г. до н. э., однако именно в период между 1100-м и 900-м годами до н. э. Сан-Лоренсо трансформировалось в нечто большее, чем заурядное поселение. Вершину холма срезали, и на образовавшейся огромной площадке выстроили деревянные здания, что подтверждается современными научными методами. Между строениями ольмеки проложили наземный водопровод, подававший воду в каменные резервуары и даже к фонтанам. Выдолбленные из камня желоба имели U-образное сечение.

Гигантская базальтовая голова, изваянная ольмеками. Сан-Лоренсо, 1200-900 гг. до н. э.

На территории поселения ольмеки установили монументы в виде фигур людей и животных, но наиболее впечатляющими были гигантские каменные головы, в которых проступали черты человека и священного зверя ягуара. Головы, вырезанные из цельных глыб базальта, достигали в высоту двух метров и весили до 20 тонн. На сегодняшний момент обнаружено 10 таких голов. Базальтовые глыбы для их изготовления привозили из каменоломен в горах Туштла, в 60 километрах к северо-западу от Сан-Лоренсо. Огромные фрагменты горной породы грузили на плоты и переправляли до места назначения по реке.

Сейчас нам известно, что чуть позже 900 г. до н. э. Сан-Лоренсо подвергся разорению, и жители покинули город. Многие монументы, памятники и скульптуры были разрушены и сброшены в канавы — так же, кстати, поступали майя, когда менялись их властители, или незадолго до предсказуемой кончины действующего правителя. Уходил правитель — сбрасывались с пьедесталов его монументы.

Мы не знаем пока, что случилось в Сан-Лоренсо, однако нам известно, что после его гибели сразу же расцвел другой центр ольмекской цивилизации — Ла-Вента. Это поселение возникло на болотистом берегу реки Тонала в 100 километрах к северо-востоку от своего старшего собрата — Сан-Лоренсо. В Ла-Венте мы видим еще более впечатляющую строительную и скульптурно-художественную программу, исполненную неизвестными ольмекскими зодчими в период с 900 по 500 г. до н. э. Городище занимает площадь 2 квадратных километра и представляет собой нагромождение руин, уцелевших фундаментов и насыпей-курганов. Примечательно, что все эти сооружения ориентированы строго по оси север-юг, как в городах майя.

На самом краю поселения возвышается удивительное сооружение — 30-метровая насыпная пирамида с почти идеальным квадратным основанием. Пирамида имеет 10 граней, и некоторые ученые всерьез полагают, что данный объект символизирует священный для ольмеков вулкан, спрятавшийся в горах Туштла. На пирамиде нет никакого подобия лестниц или террас, и не ясно, существовал ли на ее вершине какой-либо культовый объект. С восточной и западной стороны пирамиды находится две узких и длинных (80 м) платформы, также ориентированных строго на юг. Завершают комплекс с севера от пирамиды странная квадратная яма глубиной 8 метров и небольшая пирамидка со ступенями по бокам, по которым можно взойти на ее вершину. На всех научных планах и картах этот комплекс называется «Комплекс А» и, по мнению ученых, служил для древних ольмеков религиозным центром. Каждый из элементов комплекса окружен большим количеством стел, тумб, монументов и просто валунов непонятного предназначения. Имелись в Лa-Венте и свои «головы». Все эти артефакты и изваяния выполнены из разных материалов: базальта, гранита, серпентина, нефрита и других. Интересно, что под одной из базальтовых тумб нашли останки двоих детей, что говорит о ритуальном значении «Комплекса А». Кстати, обнаруженные останки оказались буквально пересыпаны нефритовыми украшениями и поделками, что указывает на расслоение ольмекского общества: в Месоамерике нефрит считался драгоценным камнем. Захороненные дети явно принадлежали знатной ольмекской семье или даже являлись отпрысками самого правителя.

Алтарь в Ла-Венте. В правой руке ольмекский правитель держит веревку, к которой привязан пленник (высечен на боковой стороне алтаря)

Проведенные в последнее время раскопки в Сан-Лоренсо и Ла-Венте подтверждают, что это были крупные поселения со многими тысячами обитателей. В основном ольмеки проживали в некотором удалении от своих столиц и занимались сельским хозяйством. Их угодья как правило располагались на пойменных, болотистых низинах. Престижные здания, непосредственно окружавшие «Комплекс А», принадлежали элите — тем, кто организовывал, координировал и контролировал церемониальное строительство, подвоз огромных базальтовых блоков, а также импорт драгоценностей, в частности, нефрита и серпентина из далеких месторождений. Но как и почему у ольмеков в частности и у народов Месоамерики вообще появились имущественное неравенство и знать?

Присвоение богатств и власти какой-либо узкой группой общества, разделение на правителей и управляемых — это фундаментальный излом и в некотором роде скачок в истории любого народа, однако в случае с ольмеками все не так однозначно. По-видимому, этот народ не испытал никакого внешнего принуждения; не обнаружено признаков порабощения ольмекского народа либо вторжения силы извне. Скорее всего, расслоение среди ольмеков оказалось вызвано как увеличением населения, так и ростом урожайности маиса на аллювиальных почвах побережья Мексиканского залива. Эти почвы настолько плодородны, что ольмеки получали два урожая в год. Появление излишков маиса вместе с ростом числа жителей в ольмекских поселениях, которые охотно могли выменять продукты на изделия своего труда, вероятно, привело к первичному имущественному расслоению и, как следствие, к появлению знати. Очевидно, что жители в некоторых поселениях голодали, а в других — считались относительно зажиточными; в этом случае конфликт интересов оказался неизбежен. Появились поселения-лидеры, так же, как и правители-лидеры — смелые, жестокие и харизматичные. Но так ли было на самом деле? Дебаты на эту тему не утихают до сих пор, хотя общая картина в целом ясна; понятны и причинно-следственные связи между увеличением товарной продукции, ростом населения и усилением общественно-политического брожения.

Сегодня большинство ученых считает, что расслоение ольмекского общества произошло за счет внутренних причин и условий, и не последнюю роль здесь сыграли религиозные верования ольмеков. Появившиеся лидеры, удачливые и убедительные, объявили себя посредниками между богами и смертными людьми. Взобравшись на тумбы и пирамиды, они, вскинув руки к небесам, молились за свой народ, и народ поверил в их божественное предназначение. Скорее всего, именно так все и было, правда, с учетом особенностей того или иного поселения.

Религиозная составляющая политической жизни ольмекского общества особенно хорошо проявилась в искусстве — выдающемся, возможно, самом удивительном в истории доколумбовой Америки. Такого разнообразия, особенно в скульптуре, таких высот в выразительности не достиг ни один из древних народов. Только взгляните на сохранившиеся образцы! Полулюди-полуягуары, кайманы, орлы и змеи… и множество полутонов человеческих эмоций, весь спектр — от угрюмой злобы до неподдельной радости.

Значение и смысл большинства изображений нам не понятны. Исследования дают основания предполагать, что изваяния ягуаров и орлов представляют собой ольмекский пантеон — богов дождя, земли, неба и прочих стихий. Но это еще не все.

В Сан-Лоренсо местная верхушка «запортретирована» в виде огромных пугающих голов. Кстати, это единственное место, где такие головы встречаются. В отличие от Сан-Лоренсо в Ла-Венте местное искусство представлено большими вертикальными каменными столбами с вырезанными изображениями, то есть стелами. Здесь ольмекские правители предстают в виде фигур, украшенных головными уборами и сжимающих в руках символы власти, а над их головами изображены сверхъестественные ягуароподобные существа. Другие монументальные артефакты выполнены в виде так называемых «алтарей», хотя, скорее всего, они служили тронами ольмекских правителей. На них изображены сидящие со скрещенными ногами человеческие фигуры у входа в пещеру, вероятно, символизирующие способность правителей общаться с богами и обитателями подземного мира. Конечно же, эти изображения должны были внушить простым смертным ольмекам, что к своим правителям нужно относиться так же, как к богам. В этом отношении искусство ольмеков и майя имеет одинаковую направленность.

Следует отметить, что в 1930-1940-х гг., когда началось углубленное исследование империи ольмеков, ученые думали, что они и майя — ровесники и периодов расцвета и упадка достигли одновременно. И только в 1950-х гг. с помощью радиоуглеродного метода выяснили истинный возраст ольмекской цивилизации. Теперь совершенно точно эта культура могла называться «матерью всех цивилизаций Месоамерики», потому что именно ольмекское общество настолько развилось политически, усложнилось общественно-социально и выразило себя художественно, что могло называться первой цивилизацией Америки.

Около 1000 г. до н. э. влияние ольмеков простиралось от Герреро (800 км к западу от Мехико) до Эль-Сальвадора. В некоторых местах современной Мексики они основали свои колонии, населенные в основном торговцами, главный интерес которых заключался в бесперебойном приобретении полудрагоценных и драгоценных камней. Не имеется никаких свидетельств прямых контактов между ольмеками и равнинными майя, но в районе провинции Чьяпас и вдоль Тихоокеанского побережья такие связи просматриваются.

На побережье Гватемалы, в местечке Такалик-Абах (на языке киче означает «прочный камень»; ранее неверно именовался Абах-Такалик. — Прим. ред.), найдено несколько валунов с высеченными на них в ольмекском стиле человеческими фигурами, облаченными в характерные одежды. Подобные артефакты покоятся и в Чальчуапа в Сальвадоре. Около 900 г. до н. э. древние обитатели Копана изготавливали керамическую посуду по-ольмекски и даже вырезали на нефритовых изделиях сцены по мотивам ольмекских религиозных верований!

Уточнить и конкретизировать элементы ольмекского влияния на цивилизацию майя до конца не представляется возможным, но даже те знания, которыми мы располагаем, однозначно указывают на то, что культура майя — во многом наследница культуры ольмеков.

Развитие цивилизации равнинных майя

Средний доклассический период (1000-400 гг. до н. э.)

В густых влажных равнинных лесах южного Юкатана на рубеже тысячелетия до нашей эры обосновались первые земледельческие общины. Были это разрозненные группы охотников и собирателей, вдруг догадавшиеся посадить зерно в землю, чтобы потом получить урожай, или же цивилизация пришла откуда-то еще? Археологи до сих пор очень мало знают о доклассических, «доисторических» майя. Главным образом, потому, что сами майя зачастую строили новый храм или дворец на месте старого, предварительно разрушенного здания (майя верили, что духи не покидают места прежних святилищ. — Прим. ред.). То же самое можно сказать и о других монументах, поэтому открытия, связанные с наиболее древними периодами истории майя, достаточно случайны.

Ученым удалось обнаружить крупное поселение близ Куэльо, просуществовавшее в течение всего первого тысячелетия до н. э.! Первые поселяне, вероятно, несколько сотен человек, пришли сюда около 1200 г. до н. э., причем маис, который они стали возделывать, оказался абсолютно адаптирован к местным условиям, а сами земледельцы еще и владели гончарным искусством. Скорее всего, эти люди мигрировали из Белиза вдоль многочисленных рек, впадающих в Карибское море. Существует, однако, мнение, что леса близ Куэльо заселялись гостями с горного юга. В подтверждение этой теории говорят находки кукурузной пыльцы, найденной на стоянках, расположенных вдоль береговой линии многочисленных озер горного Гондураса и датированной 2000 г. до н. э., притом следов истинно оседлых поселений, как на севере Белиза в то время, здесь не обнаружено.

В Куэльо ученые выяснили удивительный факт: жилые деревянные дома здесь строились не на голой земле, а на приподнятых земляных платформах, покрытых известняковыми плитами. Похоже, в ту пору еще не существовало значительного имущественного и иерархического расслоения среди членов общины: до 400 г. до н. э. во всех захоронениях присутствует один и тот же стандартный набор вещей, сопровождавших усопшего на тот свет, — несколько предметов глиняной посуды и бусы из речных или морских ракушек и раковин.

Население деревушки росло, жителям становилось тесно, расчищенных делянок на всех не хватало, и тогда несколько отважных семей покидали обжитое место и углублялись в девственный лес в поисках места, удобного для строительства нового поселения. Для сохранения воды и урожая от порчи майя догадались выдалбливать в известняковых пластах так называемые «чультуны» — небольшие полости.

В ходе раскопок в Куэльо удалось обнаружить остатки общественной архитектуры — низкие фундаменты, очевидно, служившие для возведения строений ритуального характера. До недавнего времени считалось, что в средний доклассический период происходила устойчивая колонизация равнинных джунглей племенами майя, стоявшими по уровню развития ниже ольмеков и даже своих собратьев с гватемальского высокогорья. Также считалось, что эта эпоха оставила нам очень мало произведений искусства, архитектурных памятников да и вообще доказательств каких-либо форм цивилизованной жизни.

Оказалось, что это совсем не так. Глубоко в джунглях, на севере Петена, рядом с мексиканской границей в 12 км друг от друга расположены Накбе и Эль-Мирадор — два местечка, чрезвычайно редко посещавшиеся археологами, собирателями сока гевеи или авантюристами. Эти селения обнаружили совершенно случайно во время аэрофотосъемки в 1930 году, но только в 1962 году до труднодоступных руин добрался Ян Грэхем, посчитавший, что Накбе и Эль-Мирадор можно датировать доклассическим периодом. Мало кто с ним согласился, так как описанные им образцы архитектуры считались совершенно немыслимыми для той эпохи. Скептиков поставила на место команда археологов из университета Калифорнии, ведомая Ричардом Хансеном. Ученые выяснили, что Накбе, скорее всего, был первым большим центром майя в равнинных джунглях и что развивался он совершенно независимо от ольмеков и одновременно с ольмекской Лa-Вентой.

Между 1000 и 700 гг. до н. э. поселение Накбе представляло собой «большую деревню, застроенную ничем не примечательными хижинами». Однако в последующие 300 лет поселение резко преобразилось: в образовавшемся центральном ядре вдруг появились впечатляющие постройки, для возведения которых требуются недюжинные способности организатора и талант строителя. Как и в большинстве майяских городов более позднего периода, в Накбе сформировалась центральная площадь с окружавшими ее каменными пирамидами и другими структурами. Здесь они сосредоточены по линии восток-запад и разделены на две группы мощеным тротуаром километровой длины.

Самой интригующей находкой оказалась стела, воссозданная археологами из осколков. Соединив фрагменты, ученые увидели изображения двух мужских фигур, стоящих лицом друг к другу и облаченных в весьма странные одежды. Возможно, они были правителями Накбе, однако некоторые исследователи считают, что на стеле изображена сцена из древней майяской легенды о близнецах-героях, сюжетная линия которой впервые найдена в эпической книге «Пополь-Вух». Очевидно, что древние скульпторы создавали свое творение около 400 г. до н. э.

Стела 1. Накбе

Результаты работы в Накбе привели к переоценке некоторых представлений о происхождении и развитии цивилизации майя.

Сложнейшие фундаментальные сдвиги, произошедшие в социально-политической организации майяского общества в классический период, родом из тех, древнейших времен. Примитивные некогда поселения охотников и рыболовов, собирателей и первых земледельцев постепенно превратились в полноценные города-государства. Процесс этот начался не раньше 800 г. до н. э., а обнаружение кукурузной пыльцы в Петене отодвигает зарождение цивилизованного общества майя еще дальше — к 2000 г. до н. э.

Поздний доклассический период

400 г. до н. э. — 250 г. н. э.

На рубеже 400 г. до н. э. жители Накбе продолжали строить все новые и новые объекты, теперь еще более величественные, чем раньше. Местные строители возвели четыре огромных пирамиды, все со ступенями, и впервые (по крайней мере, в майяском мире) использовали для отделки их фасадов декоративные известняковые панели и штукатурку. Археологи нашли несколько гигантских панелей, до сих пор сохранивших следы красной и голубой краски. И все же наиболее значительным достижением древних мастеров являются рельефы пятиметровой высоты, изображающие чудовищного вида бога, известного как «Главное Божество — Птица», или птица Вукуб-Какиш, еще один персонаж из эпоса «Пополь-Вух».

Накбе и Эль-Мирадор сообщались между собой посредством мощенной известняком тропы длиной 12 километров. Вскоре после 300 г. до н. э. по непонятной нам причине центр общественно-политического и экономического развития переместился в Эль-Мирадор. Накбе, ставший в этот период по сути городом-призраком, ожил лишь в позднеклассический период.

В свою очередь, Эль-Мирадор за 450 лет превратился в процветающий город, раскинувшийся на площади 20 квадратных километров. По плотности и масштабам выдающихся архитектурных памятников он мог бы поспорить с любым из городов, построенных майя.

Как и в Накбе, архитектурный комплекс Эль-Мирадора делится на две части — восточную и западную. В западной группе доминирует комплекс пирамид Тигре (Тигр), среди которых главная пирамида покоится на основании 125x135 метров и взмывает в высоту на 55 метров. На срезанной вершине-площадке возвышаются три пирамидальных конструкции, одна большая и две малых. Такое же сочетание присутствует и на других усеченных пирамидах. Исследования и раскопки у подножия Тигре ведутся до сих пор, и есть основания считать, что в некоторых зданиях комплекса жили правители Эль-Мирадора.

В двух километрах восточнее Тигре расположен другой архитектурный комплекс, известный под названием Данта. Он вырос на склоне невысокого холма и повторяет те же конструктивные особенности в строении пирамид, что и в комплексе Тигре. Благодаря склону холма самая высокая точка комплекса возвышается над фундаментом на 70 метров — это практически высота 30-этажного здания. Здесь также обнаружены плиты с устрашающими изображениями богов, ягуаров и прочих существ, украшавшие некогда фасады пирамид.

Несмотря на наличие современной аппаратуры, монументы Эль-Мирадора, спрятавшиеся в джунглях, поначалу даже не обследовались с точки зрения архитектуры и геометрии. И это при том, что площадь поверхности главной пирамиды Тигре в шесть раз превышает площадь поверхности самой большой пирамиды Тикаля, а Данта — самый объемный, самый большой комплекс, когда-либо созданный майяскими зодчими. Сравнение пирамид Эль-Мирадора с пирамидами Древнего Египта напрашивается само собой — и мы видим, что здесь много общего: сопоставимы и размеры некоторых пирамид, и продолжительность их строительства, и даже ориентировочное число задействованных в строительстве людей. Вот только древнеегипетские пирамиды и выше, и старше…

Раскопки в Эль-Мирадоре показали, что самые древние фундаменты относятся к среднему доклассическому периоду, а сам город строился в основном в поздний доклассический период — между 200 г. до н. э. и 150 г. н. э. В ту эпоху в Эль-Мирадоре проживало не меньше нескольких десятков тысяч человек. Любопытно, что мощеные тротуары протянулись от города не только к Накбе, но и к другим поселениям — к Гидо или Тинталю, например. Два эти поселения — совсем маленькие, поэтому появляются основания думать, что они находились в вассальной зависимости от своих «хозяев» Накбе и Эль-Мирадора. Таким образом, оба этих древних города по многим характеристикам могут считаться прототипами других майяских городов-государств, расцветших в более позднюю эпоху — классический период.

Комплекс пирамид Тигре. Эль-Мирадор

Ученые уверены, что ни один город, существовавший в ту же эпоху, что и Эль-Мирадор, не мог сравниться с последним как по влиятельности, так и по количеству населения. Это была эпоха, когда население росло необычайно быстро, поселения превращались в политические образования — то есть становились городами-государствами, а монументальные творения во всем майяском мире приобретали знакомые нам размеры и художественные формы. Например, Тикаль, расположенный в 80 километрах к юго-востоку от Эль-Мирадора, был населен уже в 800 г. до н. э. Столетиями он представлял собой самое заурядное крестьянское поселение, раскинувшееся на возвышенности посреди болот. В то время когда Накбе и Эль-Мирадор росли ввысь и вширь, в Тикале еще не строили ничего фундаментального; и так продолжалось до II в. до н. э., когда жители Тикаля украсили свой город первой 30-метровой пирамидой, лестницы которой, как и в Эль-Мирадоре, украшали барельефы фигур и масок, только гораздо меньших размеров. Известная как пирамида «Затерянного мира», она сохранилась в своем первозданном виде. Исторический и религиозный центр Тикаля много раз достраивался и перестраивался. Пирамиды, храмы, монументы, стелы и другие сооружения зачастую строились на фундаментах снесенных ранее зданий. За 900 лет на одном и том же месте в разные эпохи могло быть построено 3–4 сооружения, иногда по своему предназначению совершенно различных. В 1960-х гг. под основанием пирамиды «Затерянного мира» археологи обнаружили остатки другого храма, существовавшего до I в. до н. э. От прежнего комплекса сохранились фундамент и часть стены со следами рисунков, выполненных красной, желтой и черной краской.

Керамический сосуд, покрытый нефритовой мозаикой. Найден в гробнице предположительно Йик’ина-Чана-К’а-виля — 27-го правителя Тикаля. Точно такой же сосуд нашли и в погребальном склепе его отца Хасава-Чана-К’авиля. Сосуд увенчан портретом царя, готового к таинству воскрешения

Археологи нашли и несколько захоронений. В одном из них покоился (в вертикальном положении) обернутый в хлопчатобумажную ленту труп мужчины без головы и без ног. Куда делись голова и конечности, осталось неясным — возможно, их унесли «на память» родственники погребенного (считается, что такая традиция существовала в классический период), а возможно, мужчина лишился их в битве с врагом. В этом же захоронении оказалось много глиняной посуды, раковин, а также позвоночник морского ската (майя использовали его для ритуального кровопускания: мужчины — из ушных раковин и пениса, а женщины — из языка). Но самое интересное — на месте человеческои головы покоилась маска из зеленой слюды. Глаза и зубы неизвестный портретист выполнил из перламутра, а верхнюю часть маски украсил рельефным подобием царской короны — предмета, который станет символом царской власти лишь через несколько столетий. Выяснить, что это был за человек, ученым не удалось, однако с помощью радиоуглеродного анализа установлено, что захоронение относится к I в. н. э. Большинство исследователей сочли усопшего одним из древних, додинастических правителей Тикал я. В последнее время ученые все больше склоняются к мнению о том, что этого человека наградили почестями его потомки — цари, которые признали его основателем тикальской династии классического периода.

Маска из захоронения № 85, Тикаль

В позднеклассический период в городах майя наметился бурный рост населения. Появлялись новые поселения и расширялись старые. Резкое увеличение числа жителей не могло не отразиться на взаимоотношениях между майяскими общинами, вернее не могло не привести к трениям и конфронтации в том или ином виде. Свидетельства воинственности майя не так очевидны: в Эль-Мирадо-ре обнаружены признаки оборонительной стены; некое подобие фортификационных сооружений встречается на острове в Кампече, где расположен позднеклассический город Эцна (исп. Edzna). Единственное место, где наличие военного укрепления не вызывает никаких, даже малейших сомнений, — это Бекан, находящийся в самом центре полуострова Юкатан. Двухкилометровый ров, окружающий поселение, имеет очевидное оборонительное предназначение.

С ростом населения возросла роль рыболовства, охоты и сельского хозяйства. Первые специально засеваемые плантации, как нам теперь известно, появились в поймах рек северного Белиза в раннеклассический период. Особенно много древних полей обнаружено вдоль рек Рио-Ондо и Нью-Ривер. Ирригация и землеустройство, зародившиеся здесь, получили развитие и распространились по всему Юкатану. В упомянутый город Эцна, например, вода подавалась из реки Чампо-тон при помощи 12-километрового канала. Канал пересекал центр города, наполнял городские резервуары, а затем нес воду на окрестные поля. Подсчитано, что в ирригационной системе Эцны помещалось 2 250 000 кубических метров воды, а на ее строительство затрачено 1,7 млн человеко-дней! Такая циклопическая работа могла быть осуществлена только при централизованном руководстве.

В связи с этим возникает вопрос: почему многие города в центре Юкатана, такие как Накбе, Тикаль или Вашактун, возникли вдали от рек и озёр посреди негостеприимного природного окружения? Недавние научные исследования проливают свет на эту загадку. Дело в том, что 2–3 тысячи лет назад климат на Юкатане был более влажным, и огромные низинные территории превосходно подходили для интенсивного земледелия. Такими условиями могли похвастаться не только окрестности Эль-Мирадора, но и любого другого майяского города, возникшего в ту пору в низинах Юкатана.

Без сомнения, расцвету городов способствовало и развитие торговли, так как благодаря удачному расположению они контролировали торговые пути, протянувшиеся от Белиза к верховьям рек, впадающих в Мексиканский залив. По сути, Эль-Мирадор и другие города контролировали всю торговлю Юкатана. Главной статьей импорта в Эль-Мирадоре являлись обсидиан и вулканический туф. В обмен на них торговцы вывозили из города и окрестностей перо, шкуры животных, древесину и прочие товары.

Мы уже знаем, насколько сильно повлияла ольмекская цивилизация на рост и развитие майяских поселений, особенно на гватемальском высокогорье. Странным образом ольмеки исчезли к 100 г. до н. э., а майя достигли расцвета (по крайней мере, в горах). Главным высокогорным оплотом майя в поздний доклассический период стал город Наминальуйю (название его переводится как «холм смерти»). Он раскинулся в той же долине, где и нынешняя столица Гватемалы. Когда-то этот город занимал площадь 8 квадратных километров; после него сохранилось около 200 фундаментов. То есть по величине и значению Каминальуйю вполне соответствовал своему равнинному собрату Эль-Мирадору. Расположенный на перекрестке торговых путей из Мексиканского нагорья в Центральную Америку, он являлся в крупнейшим торговым центром своего времени. Однако жители этого славного города занимались не только торговлей: всего в 12 километрах от Каминальуйю находится месторождение Эль-Чайяль — главное хранилище запасов обсидиана в регионе. Кстати, частички этого минерала, обнаруженные в одной из мастерских в Эль-Мирадоре, подверглись экспертизе, которая показала, что обсидиан сюда привезен из карьеров Эль-Чайяля.

Под одним из обширных фундаментов в Каминальуйю археологи нашли два величественных надгробия, при одном взгляде на которые становилось ясно: они изготовлены для представителей знатного рода. Художественные изображения усопших правителей, как и сама традиция их увековечения на каменных стелах, пришли к майя от их соседей по пространству и времени — ольмеков.

Одним из значительнейших событий раннего доклассического периода в высокогорье стало распространение письменности, хотя справедливости ради стоит отметить, что изобрели ее в Месоамерике не майя. Нам мало известно о письменности ольмеков, но, несомненно, она имеет отношение к становлению письменности майя, тексты которых содержат примитивные элементы, характерные именно для ольмекского письма.

Приблизительно на рубеже 400 г. до н. э. на территории современных мексиканских штатов Веракрус и Чьяпас, а также в майяском высокогорье возникло несколько глифических систем. До сих пор они не поддаются дешифровке, и даже неизвестно, каким народам эти письменные системы принадлежат.

Уже к I в. н. э. во многих майяских поселениях южного высокогорья и тихоокеанского побережья появляются письмена, представляющие собой связанные тексты с обилием различных дат. Например, в Такалик-Абах ученые нашли стелы, украшенные, помимо человеческих фигур, письменами. Одна из надписей повествует о передаче власти от одного правителя к другому. Ученым удалось распознать данные, относящиеся к долгому счету — майяской календарной системе, что и позволило установить абсолютно точную дату сообщения — 126 г. до н. э. Подобная стела найдена в Эль-Бауле, расположенном в сотне километров к юго-востоку от Такалик-Абах.

Стела 1, Эль-Бауль