Ёмисэ сугагаки-но кото (Ночной показ и сугагаки)

Ёмисэ сугагаки-но кото (Ночной показ и сугагаки)

Говорят, что ввиду грядущего появления в стране множества иностранцев и возможности их проживания среди японцев[1 До 1868 г. в очень незначительном количестве иностранцы в Японии проживали в обособленных поселениях, как правило на отдельных островах, и почти не контактировали с местным населением. (Примеч. пер.)] власти задумались о целесообразности запрещения существующего обычая выставления юдзё в клетках для всеобщего обозрения. Предполагалось, что Сасаки станет первым кварталом проституток, где прекратится эта достаточно двусмысленная практика. Поскольку же такие «выставки» не были особенно широко распространены нигде, кроме Ёсивара и нескольких других юкаку, изживание этого явления, как надеялись, могло пройти без вмешательства местных властей. Что касается хайсёрон[2 Х а й с ё р о н — движение за запрещение лицензированной проституции.] — движения, которое обрело сторонников только в последние годы и по глубокому убеждению участников которого кварталы проституток не должны быть местом выставок и что подобные демонстрации в целях привлечения внимания должны быть осуждены, а любые действия, хоть отчасти напоминающие публичную демонстрацию несчастных женщин, как низко бы они ни пали, запрещены, то ему мало кто симпатизировал. В настоящее время большинство японцев не видят ничего шокирующего или странного в сотнях ярко одетых куртизанок, сидящих рядами на виду у прохожих как живые «образцы», а это ведет к стиранию тонкой границы, разделяющей честных женщин и женщин полусвета. А это, в свою очередь, ведет к вольности обсуждения и позволяет деятельности проституток и их безнравственных покровителей быть вынесенной на страницы газет и становиться темой для литературных произведений. Кроме того, в дни фестиваля Тори-но мати почти все юкаку заполнены толпами зевак, среди которых тысячи молодых людей обоих полов. Это значит, что совершенно невинные девочки и мальчики настолько привычны к этим странным зрелищам, что не видят в них ничего постыдного и вырастают, зная об этих материях гораздо больше, чем им следовало бы. Европейцам и американцам кажется диким вид целых семей, включая скромных молодых девушек, которые прогуливаются по запруженным улицам в ночь Тори-но мати, покупая разные безделушки и глазея на раскрашенных красоток, одетых в наряды из блестящей, сверкающей золотом парчи. Конечно, идея привести свою маленькую дочь на прогулку в квартал проституток никак не укладывается в европейские представления!

Основным возражением против публичной демонстрации привлекательно одетых женщин является то, что это вводит молодежь, которая могла бы остаться целомудренной, в искушение и привлекает ее в кварталы публичных домов. Понятно, что в юношеской натуре заложено желание увидеть все необычные зрелища и события и, поскольку они существуют, молодой человек приложит старания, чтобы их не пропустить. Если власти решат запретить существующую практику, это будет означать, что мужчины будут вынуждены заходить в публичные дома с холодной головой по определенной надобности, а не соблазненные видом приятного личика, фактически выставленного на продажу. Также властям можно посоветовать полностью запретить любые виды публичных праздников или фестивалей внутри юкаку, строго охранять ворота, как было раньше, и не допускать прохода внутрь женщин или мальчиков, не связанных с публичными домами по роду своей деятельности. Конечно, это нанесет некоторый ущерб бизнесу, но результатом будет более здоровое в моральном отношении подрастающее поколение. Кроме того, это позволит уменьшить, если не предотвратить, затруднения и проблемы, которые доводят молодых людей до отчаяния и толкают их на совершение преступлений ради удовлетворения своих похотливых желаний или причуд «блудниц в пурпуре», от страсти к которым они сгорают.

Пока квартал находился в Мотоёсивара, «деятельность» его происходила исключительно в дневное время, но на 9-й день 10-го месяца 2-го года Мэйрэки (24 ноября 1656) Иситани Сёгэн (матибугё) дал разрешение переместить публичные дома на нынешнее место и одновременно с этим санкционировал их работу и в ночные часы.

Это оказалось очень удобным для посетителей, которые предпочитали сохранять свое инкогнито, и поток дневных гостей постепенно сошел на нет. В дальнейшем почти все стали посещать Ёсивара исключительно после наступления темноты. Поскольку публичные дома стали работать и днем и ночью, гонорары куртизанок (агэдай) разделились на «дневные» и «ночные». Эти гонорары были известны как катасимаи (половинный ангажемент). Когда «дневные» часы заканчивались, перед каждым публичным домом вывешивался большой фонарь (андо), чем обозначалось отличие «дня» от «ночи». «Добо гоэн ихонкои» сообщает, что причина, по которой работа публичного дома в ночные часы в период Тэнна (1681—1684) была запрещена, заключалась в том, что буквально перед этим закончилась кровопролитная междоусобица. Позже, сначала только для Ёсивара, запрет был снят, и постепенно все публичные дома начали функционировать и по ночам. В Ёсивара, например (как и в других кварталах), дневная работа приобрела совершенно условные формы, поскольку при свете дня количество клиентов было минимальным.

В «Ёсивара тайдзэн» отмечается: «День» продолжался с полудня до 15.00, «ночь» — с 17.00 до 22.00. Несомненно, обнаружив, что 22.00 слишком рано для закрытия заведений, некто нашел гениальное решение. И теперь сторожа ударяли в свои хёсиги (деревянные колотушки), обозначая 22.00, когда на самом деле храмовый колокол отбивал полночь. Отсюда произошли выражения «настоящие 22.00» и «номинальные 22.00».

С наступлением сумерек перед домашним алтарем (камидана) звонили в маленький колокольчик (судзу) и в мисэ (клетки) появлялись юдзё, а синдзо этого дома начинали наигрывать на сямисэнах мелодию сугагаки. Такой обычай, похоже, сохранился с тех времен, когда проститутки были искусны в танцах и пении.

В «Ёсивара тайдзэн» сообщается, что во времена Мото- ёсивара под аккомпанемент сугагаки исполнялись и короткие песни. Вот несколько примеров:

Ива, раздвоенная ива у дороги!

Попрошу, скажи, склонишь ли ты свои ветви,

раскачиваясь на ветру?

Думаю, к своему любимому!

Кто он, что сломал твою ветку, ива,

тихим весенним днем?

Это кавалер на белом коне.

Исполнение таких песен продолжалось и после переезда Ёсивара на новое место, но постепенно к исходу эпохи Кансэй (1789—1801) прекратилось. Песни немного отличались друг от друга, в зависимости от дома, но со временем они упростились, унифицировались и исчезли совсем, а на сямисэнах стали играть гейши, принадлежащие домам, превратив все в чистую формальность. С приходом же эры Мэйдзи (1868—1912) забросили и сямисэны.

В книге «Нисики-но ура», написанной Кёдэном (Санто Кёдэн (1761—1816) и опубликованной в 1791 году, в уста фурисин вложены следующие слова: «Кто отвечал за сямисэн прошлой ночью? Косимото (маленькая служанка) жаловалась, что не могла найти бати (плектр)».

Так произошло оттого, что исполнение сугагаки каждый вечер входило в обязанности синдзо и они занимались этим по очереди. Вплоть до периода Анъэй (1772—1781) синдзо также исполняли нагаута или бунгобуси, аккомпанируя себе на кото или сямисэне, и, если синдзо была достаточно искусна, обитатели соседних домов выходили на улицу, чтобы послушать ее. Этот обычай не имел повсеместного распространения и был принят лишь в отдельных домах.

Сейчас перед появлением юдзё в клетках гю ударяет связкой деревянных бирок (гэсокуфуда) об пол и одновременно хлопает открытой ладонью по дверному косяку, имитируя при этом крысиный писк. Этот магический ритуал исполняется теперь взамен пения сугагаки прежних времен. Собственно, песни-сугагаки и произошли, скорее всего, от пьес для кото, потому что термин «сугагаки» означает исполнение определенных пьес на кото безо всякого пения. В далекие времена некий слепой музыкант попытался переложить для сямисэна пьесы, ранее исполняемые только на кото, и это прижилось в Ёсивара в виде сугагаки.

В период Гэнроку (1688—1704) в соответствии со вкусами светского общества в моду вошли Ниагари сугагаки, Эдо сугагаки и Санья сугагаки.

В одной из песен киёмото[1 Ки ё м о т о — вид музыкально-драматического сказа. (Примеч. пер.)], под названием «Хокусю», упоминается о сугагаки в связи с образным описанием периода процветания Ёсивара.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.