ИНТЕРМЕЦЦО В СЕДЛЕ

ИНТЕРМЕЦЦО В СЕДЛЕ

Знакомство с землей Кохала я закончил в Каваихаэ, где все напоминает о последних гавайских королях и первых европейцах, посетивших Большой остров. До того как распрощаться с этим островом, мне захотелось еще раз побывать в селении Камуэла, расположенном неподалеку от Каваихаэ. Дважды я проезжал его, но ни разу у меня не было времени там задержаться. Меня интересовало не столько само селение, сколько те, кто там обитает, кого называют словом паниоло.

Паниоло – это искаженное «эспаньоло». Жители Камуэлы считают себя испанцами, но, судя по их смуглой коже, они – коренные гавайцы. История селения связана с поворотным в гавайской истории периодом последних королей и первых белых людей.

Уже через пять лет после памятной экспедиции Дж. Кука к берегам Большого острова подошел парусник под командованием еще одного европейского мореплавателя, который научился понимать гавайцев лучше любого из белых людей, побывавших к тому времени на архипелаге; капитана Джорджа Ванкувера. Среди подарков, преподнесенных им королю Камеамеа, было несколько быков и коров. Могущественный король принял дары с благодарностью, но провозгласил по отношению к крупному рогатому скоту строгое капу. И коровы, охраняемые грозным запретом, стали бурно размножаться – им понравились чудесные Гавайские острова. Вскоре поголовье скота настолько увеличилось, что одичавшие коровы не только стали угрожать самим островитянам, но и нарушили экологическое равновесие гавайской природы. В конце концов король вынужден был издать приказ соорудить высокие каменные стены, чтобы как-то защититься от коров Ванкувера, которым так полюбились горные склоны Кохалы и долина Мауна-Кеа. Однако стены не помогли, тогда он отменил священное табу на коров. Кроме того, пришлось искать человека, который обуздал бы одичавшее стадо.

Выбор пал на матроса Джона Паркера из Ньютауна (штат Массачусетс). Ему по горло надоела арестантская жизнь на новоанглийских парусниках, и он был рад заняться чем-либо другим. Правитель архипелага спросил его, не поможет ли он им избавиться от «дара» белых людей, который превратился в несчастье для островитян. Джон Паркер, не колеблясь ни секунды, вызвался помочь королю и вскоре превратился в охотника на одичавших коров. Позднее он занялся коммерцией – продавал кожу и жир – и не только снискал расположение гавайского правители, но и сколотил себе неплохое состояние. Затем Джон купил у короля большой участок земли на склонах Мауна-Кеа и основал ранчо, которое до сих пор носит его имя.

Сыновья и внуки бежавшего с парусника матроса продолжили семейную традицию, они неустанно расширяли свое ранчо, пока оно не стало самым крупным землевладением одной семьи в Соединенных Штатах Америки. Мне сказали в Камуэле, что в наши дни территория ранчо Паркера превышает триста двадцать пять тысяч акров. Итак, вовсе не на широких пространствах Техаса или Нью-Мексико, а на Большом острове Гавайского архипелага раскинулось крупнейшее американское ранчо. Хотя я не в Техасе, а на Гавайях, тем не менее окрестности Камуэлы живо напомнили мне Техас и другие южные и юго-западные штаты Америки.

Естественно, Джон Паркер не мог в одиночку переловить весь одичавший скот. Еще труднее оказалось выращивать стадо, когда он превратился во владельца-первого гавайского ранчо. Говорят, будто бы по распоряжению наместника Большого острова Куакини из Калифорнии привезли трех ковбоев-мексиканцев. Они научили гавайцев всем премудростям своей профессии.

Ранчо расширялось, и вместе с ним росло число работающих на нем полинезийцев. Правда, теперь на работу сюда нанимались исключительно местные жители, тем не менее все они называли себя испанцами – паниоло. И для «своих», гавайских испанцев внук Джона Паркера Самуэл Паркер построил селение, которое назвал своим именем. Но так как в гавайском языке отсутствует «с», то имя Самуэл превратилось здесь в Камуэл.

Камуэла, где живут гавайские «испанцы», вовсе не похожа на полинезийское селение. Она напоминает скорее маленькие городки Новой Англии во времена детства Джона Паркера: деревянные домики за высокими заборами с небольшими палисадниками, полными магнолий, азалий и камелий. В центре – магазин «Паркер Рэнч Стор», там можно купить все, что необходимо настоящему ковбою, – от широкополого «стетсона» до серебряных шпор.

В магазине и во время встреч с гавайскими ковбоями больше всего меня поразило влияние, оказанное «мексиканскими учителями» на местных жителей. Прожили они среди гавайцев недолго, но тем не менее островитяне многое унаследовали из мексиканской культуры, начиная с песен и музыкальных инструментов и кончая седлом и широким красным ковбойским поясом, которые паниоло до сих пор надевают по праздникам.

В такие дни гавайские ковбои гордо и смело гарцуют на своих лошадях, действительно во многом напоминая знаменитых наездников гаррос, которых я видел во время мексиканских фиест. Но ведь это Гавайи, и здешние ковбои носят не только широкополые шляпы и серебряные шпоры, не только восседают в замечательных седлах, привязав сбоку лассо, но и украшают себя венком-леи. Но Гавайи есть Гавайи, и, кроме всадников-ковбоев, есть здесь и амазонки – «ковбойки». На них длинные платья по моде, заведенной здесь миссионерами, и широкая шляпа. И, конечно же, шляпы и шеи всех амазонок украшены леи. Более того, прекрасные венки уложены на головах лошадей, цветочные гирлянды прикреплены к их гривам.

Наездники и лошади, увитые орхидеями, очень живописны. Без них не обходится ни одно более или менее крупное торжество на архипелаге. Однако самый большой свой праздник гавайские ковбои отмечают в Камуэле. 4 июля они устраивают конные coстязания, а в ноябре или декабре проводится настоящее ковбойское родео со всеми его атрибутами – укрощением диких быков, бросанием лассо, скачками. Все точно так же, как в Техасе. Кроме места действия. Правда, здесь в нескольких километрах от зеленых лугов с шумом бьются о берег волны Великого океана и цветут прекрасные гавайские орхидеи, которые украшают участников родео – и наездников и лошадей.