4.4. Направления актуализации культурного наследия в моде XXI века на примере творчества модельеров Санкт-Петербурга

4.4. Направления актуализации культурного наследия в моде XXI века на примере творчества модельеров Санкт-Петербурга

Интерес к культурному наследию, исторически сложившимся художественным стилям в творчестве современных модельеров проявляется достаточно активно. Во второй половине XX века коллекция Ив Сен Лорана, созданная с использованием работ художников-модернистов, открыла определенное направление в моде. В 1963 году модельер создал «мондриановское платье», а под влиянием своего друга Энди Уорхола в 1966 году представил коллекцию в духе поп-арта. Другой вариант – в 1980-е годы Жан-Шарль де Кастельбажак попросил группу художников использовать его платья в качестве холстов. В начале 1990-х создавались костюмы под влиянием живописи и архитектуры 1910-1920-х.

Подлинной сенсацией стал перенос Хусейном Чалаяном на свои модели сунн из Корана.

Французская фирма Гермес время от времени выпускает тематические коллекции, основанные на тех или иных исторических художественных стилях. Можно вспомнить коллекцию, посвященную русскому искусству, созданную художницей Е. Мирошниченко, например, женский платок с русским алфавитом. Включение «большого искусства» в дискурс современных арт-экспериментов уже стало своеобразной традицией, а ретроспективизм – тренд актуальный и в коллекциях «от кутюр», и в моделях «пред-а-порте».

Культурно-историческая роль Петербурга, его значение как особенного культурно-исторического поля для современной культуры не вызывает сомнений. С одной стороны, репрезентация «петербургского мифа» стала модной темой и для художников, и для философов, а современный Петербург действительно является «культурной столицей» не декларативно, а по степени разнообразия и насыщенности художественной жизни. Пытливый зритель, читатель может обнаружить большое количество работ, посвященных осмыслению Петербурга – его мистичности, диалогичности, медиальности; особо модно говорить об обреченности и величии города.

Существует ряд устойчивых понятий, характеризующих город разных эпох, – Петровский Петербург, Петербург пышный, Петербург Достоевского (изнанка пышного), Петербург «как жертвенный камень истории» (от В. Крестовского до Ф. Сологуба, от В. Шефнера до М. Шемякина), блокадный Ленинград. Актуализуются питерский андеграунд, клубный и модный Петербург, советский коммунальный Ленинград; кроме исторически сложившейся мифологии рождаются современные мифы. С другой стороны, к сожалению, массово тиражируются подчас только «туристические виды», в которых репрезентируются одни и те же ракурсы и памятники.

В этой связи необычайную значимость приобретает работа по изучению, сохранению и развитию целостной культуры Санкт-Петербурга, которую ведут исследователи истории и культуры нашего города, а также петербуржцы-энтузиасты. Это тот процесс, который переживает сегодня не только Санкт-Петербург, но отечественная культура в целом. Актуальность процесса восстановления целостности истории культуры (допетровского, петровского времени, эпохи Российской империи, периода существования СССР, современности) во всем многообразии и неоднозначности связана с будущим культуры нашей страны в целом и Петербурга в частности. Не переписывание истории, как это уже было в различные периоды, не создание иерархии памятников под сиюминутные политические цели, а бережное отношение к культуре прошлого, у которой есть чему учиться. В этой связи хочется представить один из проектов, реализация которого была осуществлена в рамках очерченных целей [51] .

Исторические художественные стили интересны для современной моды в целом. Основываясь на принципе взаимодействия, главной ценностью моды становится умение сочетать не только разные стили, но и разные фактуры – плотное и воздушное, архитектурное и текучее. Идеи рококо и барокко были актуальны еще в 1970-е годы как направление реабилитации и переосмысления традиционной женственности. Корсеты, корсажи, легкие ткани, барочные орнаменты появляются в коллекциях Д. Гальяно, Ж.П. Готье, идеи необарокко в костюме развивал К. Лакруа, свой вариант рококо представляет В. Вествуд. Среди работ российских модельеров можно вспомнить коллекции И. Танцуриной, Н. Дригант, неоднозначные модели В. Юдашкина, работы мастерской С. Азархи. Ретро-тенденции, историзм в сочетании с использованием современных технологий и материалов, несомненно, являются актуальным направлением развития современной моды.

В международный день охраны памятников и исторических мест 18 апреля 2007 года в Санкт-Петербурге был представлен проект «Реставрацiя», реализованный в содружестве с Комитетом по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры Правительства города. Проект состоял из двух частей: презентации коллекции аксессуаров класса de luxe и показа коллекции модной одежды модельера Елены Бадмаевой. Цель проекта – актуализация культурного наследия Санкт-Петербурга, в котором особое внимание было уделено осмысленному воплощению идеи «понимающего взаимодействия» прошлого и настоящего через культурные памятники [52] .

Показательно, что при работе над проектом выяснилось, что многие памятники и документы не только не представлены широкой публике, но и не оцифрованы, не сфотографированы. Понятно, что при такой «культурной плотности» и нехватке средств невозможно уделить равное внимание всем памятникам, и существуют некоторые приоритеты, как в реставрации, так и в репрезентации культурных текстов. С данной позиции проект «Реставрация» – это и попытка показать горожанам и гостям нашего города ценность менее репрезентированных культурных текстов. Как удивительно точно пишет Л. Никифорова о возрождении Константиновского дворца в Стрельне, что это была не реставрация, не реконструкция, а реабилитация [53] .

Поэтому создатели проекта уделили большое значение исследовательской части, консультациям с учеными, сотрудниками музеев. Это позволило увидеть восемнадцатый век как время неоднозначное, наполненное культурными контрастами, а не только в контексте развития дворцового этикета. Как замечает Ю. М. Лотман, вопреки сложившемуся мнению, европеизация акцентировала, а не стирала неевропейские черты быта…непосредственным результатом в отношении к бытовому поведению была ритуализация и семиотизация тех сфер жизни, которые в «неинверсированной» культуре воспринимаются как естественные…каждодневное поведение становилось знаками каждодневного поведения [54] .

Основой проекта стали мотивы паркетов исторических дворцов Санкт-Петербурга, гравюры и карты, запечатлевшие Петербург прошлых эпох. Важным этапом работы было исследование первоисточников в архиве КГИОП Правительства Санкт-Петербурга, в «Китайском дворце» г. Ораниенбаума, «Мраморном дворце» Санкт-Петербурга, работа в библиотеках города. На основе исследования историко-культурных текстов было создано 18 сюжетных и 36 оригинальных вариантов мотивов, которые условно можно разделить на два блока: первый блок – мотивы на основе паркетов исторических дворцов, второй блок – мотивы на основе исторических карт и гравюр.

Несмотря на небольшое количество публикаций, посвященных художественному паркету, в архиве КГИОП Санкт-Петербурга хранится значительное количество материалов по истории создания и реставрации паркетов. Рисунки для художественных паркетов создавали знаменитые художники и архитекторы, их изготовлением занимались лучшие мастера, поэтому они могут рассматриваться как настоящие шедевры декоративно-прикладного искусства. Особенность художественного паркета в том, что сегодня, кроме художественной значимости, он сохраняет и функциональную нагрузку; посетители музеев буквально «проходят» по произведениям искусства.

Паркеты дворцов Санкт-Петербурга и пригородов являются памятниками мирового значения, особенно паркеты восемнадцатого века, которых мало сохранилось во всем мире. В советское время паркетное дело практически не развивалось, а многие паркеты были повреждены во время второй мировой войны и вследствие неграмотной эксплуатации. Отрадно, что сегодня художественные паркеты начали реставрировать и сохранять более интенсивно. Основой коллекции стали мотивы и орнаментальные решения паркетов Китайского дворца г. Ораниенбаума, Мраморного дворца, дворца Белосельских-Белозерских Санкт-Петербурга. Композиции паркетов, характерные для стиля рококо, – растительные орнаменты в сочетании с криволинейными контурами, использование эллипсов, кругов, S-образных линий, наличие нескольких осей симметрии, медальона или венка в центре. Центральная часть паркета композиционно сочеталась с решением плафона. Рисунок паркета был связан с темой и особенностью декорирования конкретного зала. Темы орнамента часто повторялись в паркете, в плафоне и оформлении стен, мебели.

Паркеты Китайского дворца г. Ораниенбаума интересны своей изысканностью, и тем, что они мало пострадали во время второй мировой войны, что делает их особо уникальными. Интерес представляют и исполненные в 1970-е годы обмерные чертежи, выполненные по заказу Комитета по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры Правительства Петербурга Ю. Харик. Дворец был построен в 1762-68 годах как летняя дача Екатерины II в модном тогда стиле рококо, ряд залов дворца выполнены в китайском стиле. Эскизы полов для шестнадцати комнат создавал архитектор дворца А. Ринальди. Интересно, что первоначально полы были сделаны из искусственного мрамора и смальты, но вследствие проседания балок они опустились. В семидесятые годы восемнадцатого века началась работа по замене каменных полов деревянными; работы проводили Я. Ланг, И. Питерсон при участии русских мастеров-маркетристов.

Талант Ринальди проявился в том, что при переводе в другой материал не возникло сложностей с переносом оригинальных рисунков мастера с камня в дерево. Дерево для каждой композиции подбиралось с учетом его цвета, фактуры, текстуры. Растительный орнамент в сочетании с рокайлями, картушами, ветками, перевитыми лентами, вазы с цветами, восточные символы образуют сложный динамический рисунок. Китайская тема в декоре дворца отражает и характерную для эпохи моду на все неожиданное, диковинное, так и относительная простота и строгость фасада контрастируют с изысканностью интерьеров. Изысканность достигается не только за счет тонкого подбора оттенков и пород дерева, но и разнообразных техник его обработки. Обжиг, гравировка, маркетри, сохраняя ощущение материала, придают паркетам легкость, изящество, пластичность, характерные для рококо. Рококо – это легкая игра, пришедшая на смену тяжести и монументальности барочных форм. Женская фигура – сосредоточение рокайльного стиля. Поэтому и оформление интерьеров гостиных и будуаров женственное, мягкое. Интимность, воздушная легкость паркетов Китайского дворца еще раз напоминают, что сам стиль родился в интерьере, а не в архитектуре.

Мраморному дворцу г. Санкт-Петербурга повезло меньше. О паркете ряда залов мы можем судить только благодаря сохранившимся рисункам (в том числе, выполненным в 1830-е художниками П. А. Азимовым, М. А. Андреевым с паркетов Ринальди). Подобные рисунки паркетов дворцов осуществлялись и учениками Академии художеств. История нам сохранила не только работы, но и фамилии молодых художников, осваивавших в 19 веке премудрости профессии. Рисунки отражают не только орнамент, цветовое решение паркета, но и направление и особенности текстур и фактур использованных пород дерева. Еще в 1844-49 годах перестройку Мраморного дворца осуществил архитектор А. П. Брюллов, в процессе которой был частично заменен и паркет. До сегодняшнего дня сохранились оригинальные паркеты Ринальди только в бывшей Парадной опочивальне и Туалетной графа Г. Орлова.

Паркет «Угловой (белой) гостиной» дворца Белосельских-Белозерских (архитектор А. Штакеншнейдер), так же ставший основой одного из мотивов коллекции, интересен тем, что представляет собой современное переосмысление эклектичного взгляда на стиль барокко.

Важным моментом стал поиск графического языка проекта, адекватного как первоисточникам, так и современным направлениям развития художественного текстиля. Создатели проекта не ставили своей задачей перенесение на текстильные материалы мотивов паркетов «один в один». Передача впечатления от подлинников исключала как использование «фотографического» эффекта, так и эффекта «глянцевого новодела». В процессе работы над проектом главным виделось не прямое копирование, а творческое переосмысление культурного наследия, так же учитывались технологические различия между обработкой дерева и работой с тканью. В результате основой концепции художественного решения коллекции стал «эффект старения», «протертости», графическая передача фактур и текстур, которые позволили соблюсти баланс истории с современными модными трендами.

Специфика паркетов позволила найти особенное цветовое решение проекта. Оттенки российских и экзотических пород клена, липы, ореха, эбенового и красного дерева, пальмы, самшита, амарантового дерева, лимона, палисандра создают необычайно тонкую игру цвета, живописность переходов от одного оттенка к другому. Традиционные и привычные для барокко золотые, бордовые, изумрудные цвета в коллекции превращаются в тонкие сдержанные оттенки охры, зелено-серого, серо-розового, сложные варианты бордового. «Пастельными», чуть выцветшими, выглядят любимые в костюме рококо оттенки зеленого, коричневого, желтого.

Поиск технологического решения, адекватного специфике проекта так же стал отдельной задачей. При изучении аксессуаров известных мировых брендов (в частности, таких фирм, как «Прада», «Гермес»), стало видно, что технологический аспект может ограничить художественный замысел, а удачное применение современных технологий дать новое направление воплощению образа. В результате проведенного эксперимента с использованием различных техник и технологий по перенесению рисунков на ткань было найдено оптимальное решение, которое позволило выполнять работы на натуральном шелке без потери качества [55] .

Деконструкция исторического материала с сохранением цветовых отношений, основ композиции, характерных для времени создания паркетов, стала основой создания коллекции. Линейка аксессуаров, созданная на основе использования актуальных современных цветовых тенденций (черного, черного «протертого» и «неоновых цветов») в сочетании с стилевой традицией восемнадцатого века (рокаильной или барочной композицией, орнаментальными элементами, характерными для данных исторических стилей) – экспериментальная часть проекта.

Кроме темы мотивов исторических паркетов были созданы аксессуары с использованием исторических карт и гравюр с изображением Санкт-Петербурга. Были исследованы план Санкт-Петербурга начала восемнадцатого века, выполненный И. Б. Хоманном по заказу Петра I, план Петербурга начала девятнадцатого века (1810 года). Фрагмент плана наводнения в Санкт-Петербурге 7 ноября 1824 года запечатлел событие в жизни города, которое нашло отражение в произведении А.С. Пушкина «Медный всадник», а панорамные виды акватории Невы, выполненные с гравюр М. И. Махаева, отразили не только архитектурный облик, но и детали повседневной жизни горожан.

Уникальность графических материалов состоит не только в том, что мы можем увидеть динамику развития Санкт-Петербурга, но и оценить мастерство художников прошлого. В гравюрах Петербург предстает как очень логичный, структурный город, отправной точкой которого была воля его основателя Петра I. Эта соразмерность, сохраняющая свою идею от века к веку, создает ощущение спокойствия и величавости. В таком пространстве творцу есть время и место для самовыражения, не случайно и сегодня в Петербурге спокойно уживаются представители самых разнообразных художественных течений.

Старые карты дают возможность увидеть и современный город, ведь, несмотря на изменения, концептуально ландшафт исторического центра города менялся мало. Сегодня центр, новостройки, пригороды – ряд самостоятельных, хоть и связанных меж собой подсистем, сохраняющих независимость пространственно-временных границ. На гравюрах века восемнадцатого уже видно то пространство, которое сегодня жители новостроек называют «центром», или «городом». Это та культурная основа, «ядро», которое объединяет и все исторические имена города, и что находится «над» и «между» частями целого, называемого «Санкт-Петербург». Невский проспект, Петропавловская крепость, Васильевский остров – и сегодня «город» внутри мегаполиса, стержень материальной и духовной памяти и место апробации нового, рождения будущего. От новых дорожных покрытий до установки новых памятников, от Оперных фестивалей до развития клубной культуры – все пробуется и теснится здесь, в пространстве, очерченном еще при Петре. Идея поисков целостности историко-культурного развития петербургского ландшафта и стала основополагающей при создании данной части проекта.

На основе созданных мотивов так же была разработана коллекция тканей (шелк, бархат, шифон), использованная Е. Бадмаевой в коллекции современной одежды. Единство проекта (коллекции аксессуаров и одежды) обеспечивается не за счет формального использования орнаментальных мотивов, а за счет сохранения общей идеи – деконструкции исторического материала в соответствии с современными тенденциями.

Постановка показа, осуществленная режиссером С. Луковским, подчеркивала сочетание роскоши и тонкости, случайности и логичности, монументальности и хрупкости, которое делает образ героев коллекции и сильным, и беззащитным одновременно. Этот образ соответствует как современности, желанию эмансипированной женщины поиграть/показать слабость, так и духу века восемнадцатого, когда для аристократов мечты просветителей о естественной, гармоничной жизни превратились в игру. В те времена модным было говорить о «простых чувствах», гражданских и семейных добродетелях, рациональности, не замечая реальных проблем. Людовик XVI с удовольствием работает на токарном станке, аристократы с энтузиазмом занимаются переводами, естественнонаучными экспериментами, даже пытаются добыть философский камень.

Это не реконструкция исторических форм костюма прошлых эпох, а размышления на тему стиля. Корсет здесь превращается в шнуровку на спине, парик становится забавной декоративной деталью, что соответствует смыслу рококо, стиля, носящего черты хрупкости, утонченности, живописности, иронии. В коллекции Бадмаевой манерность рококо легко сочетается с монументальностью барочного облика, крупные орнаментальные мотивы оказываются растворенными в шелковых складках. Это игра в кокетство, поэтому двухслойный сарафан сделан из тканей разного цвета, но декорированных одинаковыми принтами, а летнее пальто, отрезное по талии, имеет рукава-крылышки. Ускользающая женственность проявляется и в крое бархатного пальто, которое представлено в комплекте с брюками и майкой с изображением охотничьего павильона в Царском селе, что создает образ одновременно и женственный, и деловой. Цветовая гамма так же, как и в аксессуарах, приглушенная, построена не на контрастах, а на нюансах.

Забавные парики как декоративный элемент на сумках и трикотаже, исторические карты Санкт-Петербурга на купальниках, крупные принты орнаментов паркетов создают общее ощущение трепетной легкости. Сложный крой, многослойность, сочетание мягких линий с тканью в полоску, проработанностью деталей отсылают и к тем платьицам, в которых перед Великой французской революцией Мария Антуанетта играла в сельскую жизнь, и к тем, что носили русские дамы на придворных балах перед пугачевским бунтом. Трагизм эпохи, ощущаемый в искусстве восемнадцатого века, нашел отражение и в особенностях развития российской культуры. Елена Бадмаева говорит, что одной из целей коллекции стало тонкое осмысление особенности российской истории периода, когда «европейскость» была смешана с русскими традициями, придворные балы существовали параллельно с медвежьей охотой, а Екатерина II, опасаясь нового бунта, заигрывала с аристократией, надевая кокошник. Елена Бадмаева предлагает свой взгляд на историческую эпоху, не только пафосно-придворную, но и контрастную, неоднозначную по своей сути.

12 февраля 2007 с большим успехом состоялась премьера коллекции в Чехии на крупнейшей западноевропейской выставке текстиля и моды Styl/Kabo, что демонстрирует актуальность выбранной темы и интерес к истории российской культуры.

К 2008 году была подготовлена вторая часть проекта – коллекция аксессуаров по мотивам исторических плафонов (Юсуповского дворца и здания Генерального штаба г. Санкт-Петербурга, Китайского дворца г. Ораниенбаума), рукописей и писем великих русских писателей и поэтов (с любовными и мифологическими сюжетами).

Коллекция создавалась в сотрудничестве с Комитетом по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры Правительства Петербурга; при содействии Института русской литературы (Пушкинский дом) РАН, администрации Юсуповского дворца Санкт-Петербурга, дирекции Китайского дворца (г. Ораниенбаум). Сотрудничество с музейными и научными институтами позволило и в создании следующего блока коллекции работать с подлинными документами, непосредственно с памятниками культуры и искусства, консультироваться со специалистами: искусствоведами, филологами, литературоведами, работниками архивов. Если коллекция 2007 года посвящена культуре Петербурга восемнадцатого века, то коллекцию 2008 года объединяет тема любовных и мифологических сюжетов в памятниках, существующих и хранящихся в нашем городе.

Принцип двучастности первой коллекции (мотивы плафонов, исторические карты и гравюры) сохранен и во втором блоке (мотивы плафонов, письма и рукописи русских писателей и поэтов). Объединяет обе части коллекции единство художественного стиля, общность графического подхода, которые не только позволяют сделать аксессуары узнаваемыми, но и избежать эффекта новодела, глянца.

Первый блок второй части коллекции – мифологические любовные сюжеты на исторических плафонах дворцов нашего города. По сравнению с паркетами исторические плафоны дворцов находятся в лучшей сохранности. Плафоны Китайского дворца г. Ораниенбаума носят сюжетный характер, тематически и орнаментально связаны с паркетами. Плафоны Юсуповского дворца, замечательного памятника архитектуры классицизма, создавались вместе с интерьерами здания и имеют различный характер: орнаментально-сюжетные плафоны Голубой гостиной, Большой ротонды, блистательный плафон театра с большими сюжетными композициями.

Для подготовки эскизов аксессуаров по мотивам плафонов Юсуповского дворца и Китайского дворца проводилась кропотливая работа в интерьерах; для эскизов по мотивам плафонов Генерального штаба, кроме работы в интерьерах, исследовались и графические рисунки, обмеры, хранящиеся в архиве КГИОП.

Наиболее сложной и ответственной была работа над блоком коллекции, создававшейся по мотивам писем и рукописей великих русских писателей и поэтов. Авторами ощущалась особая ответственность работы с первоисточниками, представляющими часть мирового художественного наследия. Трудность заключалась не только в необходимости переноса рукописных источников на ткань, но и поиск художественного образа, соответствующего каждому автору. В сотрудничестве с работниками Института Литературы (Пушкинский дом) РАН разрабатывалась цветовая гамма и композиционное решение каждого аксессуара.

Для каждого аксессуара принципиальным было использование только графического материала первоисточника, без привлечения дополнительных элементов, при этом оставалась свобода композиционного решения каждого мотива – использование инверсий цвета, свободный монтаж элементов. Кроме ощущения подлинности, создаваемого эффектом «потертости», надо было композиционно абстрагироваться от границ листа бумаги через свободное расположение текста, который то появляется, то исчезает, проявляется на полях, иногда смотрится как драгоценный манускрипт, иногда как случайный фрагмент. Этот баланс движения и статики позволил достичь искомого результата, композиционной целостности.

Самым простым было бы пойти по уже имеющемуся пути, созданному в рамках поп-арта, продолженному в постмодернистских экспериментах, ставящих своей целью приблизить исторические памятники к зрителю, перевести на язык современной массовой культуры, иронизировать над собой и над прошлым. Здесь можно вспомнить и перенос на футболки шедевров живописи, фрагментов литературных произведений, портретов и цитаты из речей политических лидеров (работы Ф. Москино, Ж. П. Готье, Д. Гальяно, Д. Симачева, Х. Мороу, модного дома Princes amp; Frogs). Надписи на футболках сегодня являются одной из форм самовыражения – любой человек может заказать себе футболку с изображением или надписью, близкой лично ему, выражающей его отношение к миру. Создателям коллекции было важно передать свое восхищение русской литературой, в то же время не сделать коллекцию слишком дидактичной, сухой или, наоборот, глянцевой. Прецедентов переноса писем и фрагментов литературных произведений на любовные сюжеты в таком ключе и в сотрудничестве с учеными-литературоведами в современной моде не было. Для коллекции были исследованы и оцифрованы фрагменты «Евгения Онегина» А. С. Пушкина, письма великого русского поэта к А. Керн и Н. Гончаровой. Особую ценность представляет то, что кроме авторского рукописного текста чернового и окончательного вариантов использовались и рисунки Пушкина, которые он делал на полях рукописей произведений, подлинные конверты от личных писем. Подлинники произведений М. Ю. Лермонтова «Посвящение (Демон)», «К Л. (Лопухиной)», «Подражание Байрону» интересны тем, что это стихотворения, имеющие отношение к личным чувствам и переживаниям поэта. Если для пушкинской темы была выбрана пастельная, акварельная гамма (серо-зеленые, бежево-розовые, розово-лиловые оттенки), а в графическом решении главным стало сочетание рисунков поэта с текстами, игра с оттенками, то в лермонтовской теме акцент сделан на цветовом контрасте (тяжелого сине-серого с легким голубым, нежного бежевого с коричнево-бордовым).

Кроме работы с подлинниками рукописей поэтов девятнадцатого века, в коллекции представлена тема, связанная с поэзией серебряного века русской культуры. Прозрачность, обреченность творчества А.Блока обусловила цветовое решение – серо-сиреневые, серо-синие, лиловые оттенки (актуальные для данного художественного направления). В коллекции представлен мотив, основанный на письме А. Блока к Л. Д. Менделеевой, кроме самого текста письма использован и конверт с личной печатью поэта. Личная переписка Д. Мережковского, в частности, его письма разных лет к Л. Вилькиной, представляет его как светского героя, человека, блестяще владеющего эпистолярным жанром, мастера игры в чувства, намеки, полунамеки. На самом деле не так уж важно, сколько длился роман в реальности, главное – легкое, кокетливое чувство влюбленности. Мифологизация действительности для Мережковского – воздух, необходимый для жизни и творчества. Цветовое и композиционное решение для «Стихотворения» М. Цветаевой было продиктовано форматом и цветом чернил подлинника – самодельной открытки, написанной алыми чернилами на бежево-серой бумаге, с личной печатью поэтессы. Графичный, острый почерк О. Мандельштама продиктовал композиционное решение и лаконичность цветовой гаммы мотива в целом (посвящение О. Арбениной). Благодаря помощи сотрудников Института Литературы (Пушкинского дома), впервые широкой публике представлены фрагменты писем М. Волошина к Сабашниковой. Волошин был прекрасным графиком и акварелистом, что повлияло и на решение мотива.

Доступность, вплавленность моды в повседневность предоставляет удивительную возможность репрезентировать в мировом культурном пространстве российское культурное наследие, воспитывать у нашей молодежи чувство причастности к петербургской культуре. Данный проект можно рассматривать и как пример удачного сотрудничества различных культурных институтов Санкт-Петербурга. Без содействия таких организаций как Комитет по государственному контролю, использованию и охране памятников истории и культуры Правительства Петербурга, институт Литературы (РАН), сотрудников петербургских музеев подобный проект не мог состояться в принципе. Ведь мода и зародилась, и развивалась как явление социальное. Естественно, проект «Реставрацiя» – это небольшой шажок в данном направлении, но может быть, такими небольшими проектами мы быстрее добьемся результатов, чем глобальными революционными идеями.

Поликультурность, многослойность, диалогичность Санкт-Петербургской культуры предоставляет автору неисчерпаемое поле для вдохновения, но работа с культурными историческими памятниками требует особенно трепетного и ответственного отношения. Название проекта «Реставрацiя» может быть прочитано в контексте восстановления культурных связей между историей и современностью, как ощущение глобального процесса поисков целостности культурной жизни нашего города, проявляющейся, в том числе, и в формировании особого стиля петербургской моды [56] , сочетающего эксперимент с культурной идентичностью, профессионализм со свободой обращения с материалом и формой, петербургские традиции с мировым культурным опытом.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.