Безумие

Безумие

Начинается наш второй акт спектакля с появления Гертруды и Вольтиманда, сообщающего королеве о помешательстве Офелии. Почему – Вольтиманд, ведь в экземпляре – Горацио?!

Однако есть и другой вариант: «Входят королева, Горацио и придворный». М.М. Морозов комментирует: «Даем этот разговор по тексту кварто. В тексте фолио придворный отсутствует и его реплики произносит Горацио. «Такое разночтение уже само по себе свидетельствует о плохой сохранности текста. А раз так, то почему бы не счесть справедливым обратное сокращение персонажей: реплики, якобы принадлежащие Горацио, передать придворному (как, собственно, и есть по тексту кварто, где у Горацио нет ни слова), а самого Горацио из этой сцены удалить. Но самое главное в другом: по какому праву вообще может появиться здесь Горацио, до сих пор никак не проявлявший себя в качестве придворного, не знающий по сути при дворе никого (немного позже мы увидим, что ему незнаком даже Озрик, фигура весьма заметная), и сам никому, кроме Гамлета, неведомый в Эльсиноре. Если же он и был замечен при дворе, то в качестве лица, чья репутация запятнана близкими отношениями с опальным принцем, а значит Горацио должен быть для Эльсинора весьма подозрительной фигурой. Так каким же образом он не только разгуливает на свободе, но еще и получает от короля с королевой ответственное государственное поручение – слежку за Офелией? – По-моему, все это нелепость, Горацио не место в этой сцене.

Теперь о придворном. Дальше в тексте появляются 1-ый дворянин, 2-ой дворянин, 1-ый лорд. Кто они такие? И куда исчезли так блестяще начавшие службу при Клавдии Вольтиманд и Корнелий? – Все эти вопросы дали нам основание развить роль Вольтиманда. Мы решили, что после гибели Полония, его место занял именно Вольтиманд, и он-то теперь и есть 1-ый дворянин, ближайший к королю советник, который принимает самое действенное участие во всех острых моментах политической борьбы.

Вот и сейчас он убеждает Гертруду встретиться с Офелией. Королева не расположена почему-то дать аудиенцию, чуть дальше мы поймем, что она по своему моральному состоянию просто не способна в настоящий момент принимать какие-либо решения. А Вольтиманд настаивает на своем, и среди необходимых слов о жалости к несчастной приводит главный, сугубо политический, аргумент (кстати, совершенно невозможный в устах Горацио):

– В ее речах сумбур,

Но кто услышит, для того находка.

Из этих фраз, ужимок и кивков

Выуживает каждый, что захочет,

И думает: нет дыма без огня –

И здесь следы какой-то страшной тайны.

Этот довод королева хорошо поняла:

– Я лучше свижусь с ней. В умах врагов

 Легко родить ей будет подозренье.

– Значит, плохи дела у царственной четы, если бред больной девушки может представлять реальную угрозу и послужить причиной политического скандала…

Вольтиманд уходит за Офелией, и королева на минуту остается совсем одна. Это очень важный момент: единственный во всей трагедии монолог Гертруды. Всего-то:

– Больной душе и совести усталой

Во всем беды мерещится начало.

Так именно утайками вина

Разоблачить себя осуждена.

– Как много в этом монологе, как близок он покаянному монологу Клавдия. Как здесь Гертруда не похожа на ту леди, которая уверенно и резко запрещала Гамлету поездку в Виттенберг. Совесть, болит совесть у королевы. От себя не уйдешь, и как ни хочется спрятать голову от правды, а принять Офелию придется. Но главное даже не в Офелии, а в том, что необходимо поддерживать видимость отношений с убийцей мужа, необходимо молча переживать совершенное по отношению к сыну предательство. И все во имя чего? – Во имя призрака, и называется этот призрак – власть. «Честолюбец живет несуществующим…», «Он тень своих снов, отражение своих выдумок...» Честолюбие – «тень тени».

А монархи, которых мы сейчас видим, действительно, – «тени нищих». Перед нами двое несчастных, только по видимости правящих страной, а на самом деле полностью утративших над ней какой-либо контроль.

Входит Офелия. Милая, добрая девочка, что с тобой сделали! Не выдержала бедная головка обрушившегося на нее знания...

Мы отказались от какого-либо внешнего изображения безумия. Нам не интересна была «нимфа» с распущенными волосами и блуждающим, эротически-зазывным взглядом, какой обычно представляют эту несчастную, единственную живую душу во всем Эльсиноре. Мы искали в ее поведении только логику. И оказалось, что логика эта вполне определенна. Нужно только понять, что Офелия не поет песенки, а мучительно пытается пробиться к сознанию королевы, жаждет быть услышанной и понятой, но Гертруда не может уразуметь смысла слов Офелии и это повергает бедняжку не только в отчаяние, но и вызывает ее болезненное, нетерпеливое раздражение: «Да ну вас!».

А смысл того, чего добивается Офелия, предельно конкретен, если только допустить, что потеряв рассудок, она обрела... пророческий дар.

– А по чем я отличу

Вашего дружка?

Плащ поломника на нем,

Странника клюка.

– Можно сколько угодно говорить о том, что «паломник – образ возлюбленного», и это верно, как верно и то, что этот текст относится к Гамлету. Но есть и еще одна деталь: «....узнайте, что я голым высажен на берег вашего королевства», как будет сказано в письме Гамлета, которое вот-вот прибудет в Эльсинор. Это «голым», подчеркнутое еще раз Клавдием при прочтении гамлетова письма, дает нам представление о том, что Гамлет сейчас действительно выглядит именно так, как описывает его Офелия.

– Помер, леди, помер он,

Помер, только слег.

В головах зеленый дрок,

Камушек у ног.

– Это, да, конечно, об отце. Но еще, может быть, и о принце, которого ждет на родине неминуемая гибель.

Таким образом, Офелия (а она не может не помнить, что Гертруда в свое время, как ей тогда показалось, проявила благосклонность к ее любви) пытается сейчас предупредить Гертруду о возвращении Гамлета, пытается спасти возлюбленного. Разумеется, мне можно возразить, что эта мотивировка поведения Офелии придумана. Но, увы! – любая мотивировка будет здесь лишь гипотезой. Моей же актрисе такая задача – спасти любимого, чье прибытие в Данию она интуитивно почувствовала – дала силы. Ей стало все понятно, сцена сразу же «пошла». Стадо понятно, почему именно сейчас Офелии так настоятельно понадобилась встреча с королевой.

Тут входит Клавдий. По-моему, он сильно пьян.

Разговор с Офелией у него не получился: она отмахнулась от короля и постаралась отвести в сторону Гертруду, чтобы посекретничать с ней по-женски про Валентинов день и про все, что с этим днем связано. Король пытается встрять, из-за чего поведение девушки резко меняется. Есть что-то угрожающее в этом «Надо известить брата…», что-то зловещее в – «Поворачивай, моя карета!» И прощается она с королем почти по-гамлетовски: «Покойной ночи, леди. Покойной ночи, дорогие леди» («Прощайте, дорогая матушка»). Опять Клавдия отождествляют с Гертрудой. И, может быть, именно это невольное напоминание о Гамлете заставляет короля встрепенуться и дать распоряжение Вольтиманду:

– Скорее вслед! Смотреть за нею в оба!

Впервые за всю пьесу король и королева остались на сцене без свидетелей. Клавдий начинает разговор, казалось бы, совершенно бессмысленный, ибо он перечисляет факты, прекрасно известные Гертруде. Конечно, мне легко было бы объяснить это тем, что пьяный человек может болтать, как угодно. Но пьян ли он, или трезв – действие-то у него какое-то есть. И, более того, может быть именно сейчас тайные желания и помыслы короля прорвутся наружу? – А ведь так оно и есть: речь идет о поисках виновного! Кто виноват в безумии Офелии? Кто убил Полония? Из-за чего ворчит народ? – Все это дела рук Гамлета. А почему тайно похоронили Полония? (Этого Клавдий себе простить не может). Но сейчас он в этом обвиняет Гертруду: ведь сокрытие тайны смерти Полония вызвано, якобы, стремлением выгородить принца.

А тут еще слух о возвращении Лаэрта. – Что можно ответить на его вполне законные претензии? – И долго еще мог бы перечислять Клавдий все свои беды, в которых виновны Гамлет и Гертруда. А это значит: тайный мотив его – заглушить, опять заглушить собственную совесть…

Замечательно, что Гертруда выслушивает все тирады Клавдия, храня ледяное молчание. Она, только что терзавшаяся сама, смотрит на короля с презрением и даже злорадством, наслаждаясь муками своего «мужа». Ей настолько не до его переживаний, что она первая слышит шум, раздавшийся за сценой.

Влетает дворянин – у нас все тот же Вольтиманд – с сообщением о победном бунте Лаэрта. И тут… Ах, какой же умница Шекспир!

– Перед лицом угрозы правящая чета преображается неузнаваемо. Забыты все конфликты, муки и взаимные претензии. Королева взвилась:

– Обрадовались, перепутав след!

 Назад! Ошиблись, датские собаки!

– Проснулась прежняя Гертруда. В этой ситуаций в ней безотказно сработал профессиональный политик. Сейчас, когда Лаэрт исступленно кричит, срывая голос и требуя правды, – она стремится всячески отвести удар от короля. Она так рвется доказать невиновность Клавдия перед Лаэртом, что король постоянно вынужден ее останавливать: «Молчи, Гертруда…» «Пусть спрашивает вволю.»

И сам Клавдий сейчас совсем не похож на того несчастного, который минуту назад скулил о своих бедах. Хмель и хандра слетели с него. Он блистательно смел и хладнокровен. Чего стоит один этот удар:

– Где мой отец?

– В гробу.

– Демонстрация абсолютной уверенности в себе, демонстрация полного единства и уверенности в правлении страной.

И Лаэрт, которому совершенно не нужны ни власть, ни политические победы, которого интересует только установление справедливости, очень быстро сдается. Его напор иссяк, как только король пообещал назвать врагов. Но судьба постоянно мешает Клавдию договориться с Лаэртом: только все пошло на лад – в зале появляется Офелия. Ее выход заслуживает нескольких особых слов.

 Датчане (за сценой)

Дорогу ей!

 Лаэрт

 Что там за суматоха?

– Какую же суматоху могла произвести бедная обезумевшая девочка? И что это за песенка:

Без крышки гроб его несли,

Скок-скок со всех ног,

Ручьями слезы в гроб текли,

Прощай, мой голубок!

– Да ведь это демонстрация! Офелия действительно добивается мщения. Она ходит по всему Эльсинору, и, как лозунги, как песни протеста, выкрикивает не совсем связные, но вполне понятные слова, разоблачая тех, кто тайно, «со всех ног», или бесстыдно (по Лозинскому: «веселей, веселее!», а в подлиннике, как у Морозова: «Хэй, нон нонни...») похоронил ее отца. Она, конечно, уже знает, что брат победно ворвался в замок, она спешит с его помощью добиться того, что не в ее собственных слабеньких силенках. Она полна мести, и глаза ее горят зло и яростно. Безумие ее в том, (как мы его поняли), что она стала как все здесь. Она тоже стала политиком, лидером, за которым уже толпой идут датчане, жаждущие смуты, политического скандала. Поэтому мы позволили себе в этом явлении одеть Офелию в воинский колет и дали ей в руки меч. Сейчас она ждет помощи от брата, и, увидев его, услышав от него, что он тоже жаждет мщения, направляется к Клавдию:

– А вы подхватывайте: «Скок в яму, скок со дна, не сломай веретена. Крутись, крутись прялица, пока не развалится».

– И уже впрямую, указывая брату мечом на короля: «Это вор-ключник, увезший хозяйскую дочь».

Отдавая брату меч, она скажет: «Вот розмарин – это для памятливости: возьмите, дружок, и помните». Дальше – Гертруде про анютины глазки, «чтобы думать». А потом целый набор трав, означающих лесть, измену, раскаяние – все это на Клавдия.

И вдруг она очнулась, вспомнив про Богородицыну траву, сама ужаснулась собственному озлоблению и, как бы прося за это прощения, пытается оправдаться: «Я было хотела дать вам фиалок, но все они завяли, когда умер мой отец.» (Напомним, что фиалка – символ верной любви).

С этого момента в поведении Офелии происходит резкий перелом. Она как бы проснулась и хочет понять, что же с ней случилось. Вроде бы бессвязно, но очень точно всплывают в ее сознании факты.

– Вот Гамлет – «Но Робин родной мой – вся радость моя».

Отец – «Нет, помер он и погребен...»

Пророчество о брате – «И за тобой черед».

Что же делать в этом ужасном мире живой душе? Выход один – молиться! И в предчувствии страшной катастрофы, которая должна скоро разразиться, Офелия обращается прямо к Богу: «И за все души христианские, Господи, помилуй!» Больше ей нечего делать на этом свете. Она почти выполнила завет Гамлета – уйти в монастырь. Теперь она вся - покаяние и очищение. «Ну, храни вас Бог». – С этими словами прощания и прощения уходит она со сцены и из жизни. Прощай, милая, прекрасная. Ты единственная нашла свою Истину, ты единственная остановилась в безумии и попробовала противопоставить Добро вселенскому озверению. Прощай…

Происшедшее так потрясло Лаэрта, что Клавдий, как мальчика, уговаривает его отказаться от борьбы, намекая на готовящееся возмездие еще не названному виновнику всех бед. Но это уже подробности не для Гертруды, и потому король уводит Лаэрта с собой, чтобы с глазу на глаз выложить ему свою версию происшедших событий.