Женщины Антониев

В конце жизни Адриан сильно болел. Он вынужден был назначить своего преемника и, усыновив его, объявить людям. В этом деле он оказался совершенно бездарным и одновременно проницательным судьей человеческих характеров. Сначала, в 136 году, он объявил своим наследником Л. Циония Коммода, которого, после усыновления, стали звать Элием Цезарем. Почему Адриан выбрал именно его, никто не понимал ни тогда, ни теперь[20].

Коммод был совершенно пустым и бездарным человеком. К счастью, он умер еще раньше Адриана – в 138 году.

После этого император выбрал другого человека, при котором Рим пережил свой последний золотой век. Адриан усыновил мужчину пятидесяти двух лет, который происходил из семьи выдающихся управленцев, живших в Ниме. Его звали Т. Аврелий Бойони Аррий Антоний; после усыновления он принял имя Т. Элий Адриан Антоний. В том же 138 году Адриан умер, и в Риме снова вспыхнул бунт, как и после смерти Тиберия сто лет назад. Антоний не стал поддерживать бунтовщиков; он действовал очень достойно и настоял, чтобы Адриан был обожествлен. За это он получил прозвище Пий, поэтому его обычно называют Антоний Пий.

Ко времени своего усыновления он обладал преимуществами, которых не имели в свое время ни Траян, ни Адриан. Он был женат, и в его семье росла дочь – очень весомый аргумент в римской общественной жизни. У него была красивая жена, которую звали Анния Галерия Фаустина (это была Фаустина Старшая). Она была на десять или двенадцать лет моложе мужа и происходила из очень уважаемой семьи. Ее предки и по линии отца, и по линии матери славились своими политическими и управленческими талантами. Фаустина родилась в Испании. Антоний женился на ней между 112 и 115 годами.

При усыновлении Антония Адриан выставил два условия: одно разумное, другое – нет. Антоний должен был усыновить своего семнадцатилетнего племянника (сына одного из братьев Фаустины), М. Анния Вера. После этого его стали звать Марком Элием Аврелием Вером – мы знаем его как Марка Аврелия). Но помимо этого, Антоний обязан был признать своим вторым сыном восьмилетнего мальчика Л. Циония Коммода. Это был сын Л. Элия Цезаря, которого Адриан назначил своим наследником изначально. После усыновления мальчик получил имя Л. Элий Аврелий Коммод (нам он известен как Л. Вер).

Но и этого было мало. Адриан хотел связать всех своих наследников более крепкими узами. Л. Вер – в возрасте восьми лет – должен был обручиться с дочерью Антония Пия, младшей Фаустиной (вероятно, она была единственным выжившим ребенком Антония). При этом сестра Л. Вера, Циония Фабия, которой в ту пору было пятнадцать лет, в 135–136 годах обручилась, по приказу Адриана, с Марком Аврелием. Такова была необъяснимая привязанность Адриана к семье Циониев.

Сразу же после смерти императора – вероятно, с его согласия, полученного незадолго до кончины, – Антоний Пий все поменял. Вероятно, потому, что Л. Вер был еще слишком юн, дочь Антония, младшую Фаустину, обручили с Марком Аврелием. Л. Вер вступил в брак только в возрасте тридцати четырех лет, в 164 году. Его женой стала Анния Муцилла, дочь М. Аврелия и Фаустины Младшей.

В общественной жизни Рима, если судить по официальным документам обоих императоров и сената, а также по надписям на надгробных камнях и монетам, старшая и младшая Фаустины, супруги Антония Пия и Марка Аврелия, пользовались огромным уважением и получили все мыслимые почести и награды.

Если Сабине пришлось ждать титула Августы десять лет после воцарения Адриана, то Фаустина Старшая получила его уже при восшествии мужа на престол; за это проголосовал сенат, а император утвердил его решение. Фаустине Августе было разрешено выпустить свою монету. Когда три года спустя (в 140–141 годах) она умерла, ее похоронили в Мавзолее Адриана (замке Святого Ангела). Ее провозгласили «богиней Фаустой Августиной»; в ее честь был возведен храм и назначена жрица ее культа. Этот храм, первоначально посвященный ей, а после смерти Пия – им обоим, простоял несколько веков и в VII или VIII веке был преобразован в церковь Святого Лоренцо в Миранде. Его фасад с колоннами до сих пор красуется на форуме, выходя на Via Sacra (Священную улицу), а на архитраве и фризе можно прочитать посвящения Фаустине и Пию, сохранившиеся до сих пор.

В дополнение к храму, в ее честь была выпущена большая монета с надписью «AETERNITAS» (Вечная), поскольку к обожествлению этой императрицы римляне отнеслись очень серьезно. Хорошие императоры и хорошие императрицы считались частью Вечного Рима (в то время римляне как раз готовились отметить девятисотый юбилей своего города). Ее память увековечили созданием фонда, из которого выдавались пособия бедным девушкам; за это их прозвали «дочерьми Фаустины». Это была одна из тех традиций, основы которых заложил еще Траян.

Свадьбу Марка Аврелия с кузиной, младшей Фаустиной, отпраздновали с большой пышностью в 145 году, а когда, год спустя, у них родился первый ребенок, они оба удостоились выдающихся публичных почестей. Марк Аврелий стал помощником Антония Пия в деле управления государством, а Фаустина в 146 или 147 году получила титул Августа и право чеканить монету.

И это после рождения одного-единственного ребенка! Однако вскоре стало ясно, что это был сказочный брак, единственный за всю историю императорского Рима. Марк Аврелий и Фаустина побили даже рекорд Агриппины Старшей. Дети рождались ежегодно – если не считать промежутка в 4 года – с 152 по 156 год. В честь Фаустины были выпущены монеты с надписью «FECVNDITAS AUGVSTAE» («Плодовитая Августа»), на одной из которых была изображена Фаустина с четырьмя детьми. Она родила двенадцать детей, а может, и больше. Многие из них умерли в младенчестве, но некоторые выжили, не всегда, правда, на благо Рима, в особенности будущий император Коммод (Л. Элий Аврелий Коммод), родившийся в 161 году, и его старшая сестра Анния Луцилла, вышедшая замуж за Л. Вера.

Антоний Пий предпочел бы, наверное, жить на своей вилле в Лориуме, к северу от Рима по Аврельской дороге. Тот «Версаль», который выстроил ниже Тиволи Адриан, был ему не по нутру. И возможно, потому, что ему не очень нравилось управлять страной, он и стал таким хорошим правителем. Да и судьба была к нему благосклонна – на границах империи было довольно спокойно.

В 161 году он умер, и на престол взошел М. Аврелий, философ по натуре и правитель поневоле. Он во всем стремился подражать Антонию, которому воздал достойную хвалу в своих «Размышлениях». Он правил до своей смерти в 180 году. Своим соправителем он назначил Л. Вера, который помогал ему до 169 года. В этом году Вер умер от удара в возрасте тридцати девяти лет. В 177 году – ибо ум философа не подвластен отцовской любви – М. Аврелий ввел своего сына Коммода в состав правительства.

Спокойствие на границах во времена правления Антония Пия оказалось обманчивым – это было затишье перед бурей. В самом начале правления Марка Аврелия с Востока на империю напали парфяне; а в 166 году германцы, жившие к северу от Дуная, захватили Дунайские провинции и даже проникли в Северо-Восточную Италию до самой Аквилеи. Л. Вера отправили на Восток, и, благодаря талантливым офицерам, в особенности главнокомандующему Ц. Авидию Кассию, сирийцу по национальности, который только что сменился с поста консула, римлянам удалось завершить кампанию победой. Марк Аврелий и Л. Вер вместе отправились на войну с германцами – им удалось заключить соглашение (первое в римской истории, потом их будет еще много), и враги отступили. После смерти Вера Марку с 170 по 174 год пришлось воевать на Дунае; в 175 году он получил пугающие известия о том, что Авидий Кассий, оставленный Вером управлять Сирией и назначенный главнокомандующим римскими войсками на Востоке, устроил мятеж и объявил себя императором. Марку Аврелию не оставалось ничего иного, как отправиться на Восток самому; но еще до его приезда Авидий Кассий был убит своими солдатами.

Фаустина во всех отношениях была идеальной женой для императора. Подарив ему множество детей, она не забывала и о своих обязанностях за границей. С 170 по 174 год, во время войн с германцами, она с одной из своих дочерей находилась в Сирмиуме на реке Сава, а после победы Марка при Квади ее наградили титулом Матери армии (Mater Castrorum). Когда восстал Авидий Кассий, она сопровождала мужа на Восток, но в 176 году неожиданно скончалась в Халале, городе в Каппадокии, у подножия Тавра.

После смерти ей воздали такие же почести, как и ее матери. По просьбе Марка Аврелия сенат причислил ее к лику богов. В Риме и Халале, где она умерла, в ее честь возвели храмы. Халала была объявлена римской колонией и стала называться Фаустинополисом. Бедные девушки получили новые пожертвования.

Но достаточно об общественной деятельности Антония и Марка и их жен. Их личная жизнь известна нам по сохранившимся письмам М. Корнелия Фронто, который был первым учителем риторики у Марка Аврелия. Закончив преподавание, он остался близким другом философа, хотя тот увлекся стоицизмом. Фронто переписывался не только с Марком Аврелием, но и с Вером и Антонием Пием, хотя Марк был его основным корреспондентом. Антоний Пий однажды написал Фронто: «Та часть твоей речи, в которой ты отдал должное моей Фаустине, доставила мне огромное удовольствие. Это была выдающаяся речь, и, более того, совершено справедливая. Я скорее согласился бы отправиться вместе с женой в изгнание на Гиарос, чем жить без нее во дворце». Впрочем, эти строки могли быть написаны после того, как Фаустина умерла, и Антоний имел в виду свою дочь, а не жену. Существует замечательный рассказ об Антонии и его жене, который делает ему честь и не бросает тени на Фаустину. После того как в 138 году Адриан усыновил его, Фаустина стала упрекать его в неблагодарности, на что он ответил: «Глупая, до этого у нас были хоть кое-какие деньги, а теперь, когда мы вошли с тобой в царскую семью, у нас даже этого не стало».

В своих «Размышлениях» Марк Аврелий приводит некоторые подробности своей семейной жизни; он отдает должное своей жене, которая была «послушной, любящей и лишенной какой-либо аффектации». Замечания Фронто по поводу младшей Фаустины и ее детей в письме к Марку – столь же частые, как и его жалобы на болезни, – свидетельствуют о том, что его друг наслаждался спокойной и мирной семейной жизнью. А сама Фаустина велела выбить на камне очаровательную запись, свидетельствующую о том, как счастлива она была, когда Гален сумел, наконец, вылечить Коммода: «Коммод снова здоров, и Фаустина счастлива».

В заслугу женам Антония и Марка можно поставить тот факт, что ни тот ни другой не захотел жениться вторично. Марк Аврелий открыто благодарил свою жену за то, что она избавила его от детей мачехи, которая стала бы над ним издеваться. Ходили слухи, что Циония Фабия, которая много лет назад была помолвлена с Марком, после того как он овдовел, очень хотела выйти за него замуж. После смерти своих жен Антоний и Марк завели себе наложниц, как это делал Веспасиан. Наложницей Антония стала Лисистрата, отпущенница его жены, а Марк взял себе дочь прокуратора.

Как же увязать эти возвышенные образы старшей Фаустины и ее дочери с гнусными измышлениями древних биографов, которые жили более века спустя описываемых событий? Про старшую Фаустину один из таких биографов написал всего одну фразу: «Ее сильно критиковали за то, что она жила слишком свободно и распущенно; это вызывало у мужа сильное недовольство, но он держал его при себе». Но ведь это же равносильно признанию того, что у автора нет никаких доказательств! Антоний сразу же продемонстрировал всему Риму, что его любовь и уважение к жене превыше всех злобных сплетен, которые порочат ее доброе имя. Я бы посоветовал историкам последовать его примеру!

Обвинения, выдвинутые против Фаустины Младшей, на первый взгляд, более основательны. До нас дошла странная история о том, что в 174 году, встревоженная состоянием здоровья своего мужа – а он и вправду, судя по их переписке, был таким же болезненным, как и Фронто, – она написала Авидию Кассию, прося его, в случае смерти Марка, возглавить империю (лишив власти, соответственно, своего собственного сына Коммода), пообещав стать его женой. В дополнение к этой истории было высказано предположение, что после провала мятежа Авидия Кассия она покончила жизнь самоубийством, а не умерла своей смертью, поскольку боялась того, что может случиться, если Марк Аврелий узнает о ее письме предателю. Однако если она и вправду переписывалась с Авидием, то Марк мог бы узнать об этом гораздо раньше. Даже историки, которые склонны были верить в эту чепуху, вынуждены были признать, что предполагаемая переписка Фаустины и Кассия, представленная биографом, вполне очевидная подделка.

Что касается других историков, то в «Записках по истории Августов» в разделе «Жизнеописания» приводятся многочисленные сплетни о ее беспорядочной жизни. Даже Мессалина позавидовала бы такому списку любовников, который приписывали Фаустине Младшей. В него входили гладиаторы и актеры пантомимы, а также люди с положением в обществе, отношения с которыми, как говорят, были предметом бесконечных шуток во время театральных представлений; и, наконец, ее собственный зять Л. Вер, от которого она якобы избавилась, накормив отравленными устрицами, поскольку этот дурак рассказал об этих отношениях ее дочери, своей жене! (Записки по истории Августов. Жизнь Адриана, Антония Пия, Марка Аврелия и других.)

История рождения Коммода, описанная в «Жизни Марка», достойна того, что привести ее здесь.

«Существует мнение, вполне правдоподобное, будто бы отцом Коммода, который наследовал Марку, был вовсе не Марк Аврелий, а один из любовников его жены. Согласно одному рассказу, наблюдая однажды за процессией гладиаторов, Фаустина безумно влюбилась в одного из них и во время долгой болезни призналась в этом своему мужу. Он обратился к халдейским мудрецам, которые посоветовали ему казнить этого гладиатора, после чего Фаустина должна была искупаться в ванне, наполненной его кровью, и лечь в постель с мужем. Это, несомненно, помогло бы ей забыть его. После этого у нее родился сын – Коммод, который был больше похож на гладиатора, чем на принца… Одновременно есть много доказательств, что не Марк Аврелий был его отцом, а кто-то другой, ибо всем известно, что в Гайете Фаустина выбирала какого-нибудь моряка или гладиатора и заставляла их заниматься с ней любовью».

Истории о распутстве Фаустины не подтверждаются фактами. Все знали, как сильно Марк любил своих детей и никогда не думал, что они родились не от него (и Фронто тоже так не думал). Так что все эти истории были придуманы для того, чтобы опорочить его образцовую и плодовитую жену. А чем можно объяснить, что Марк горячо любил свою жену и осыпал ее почестями после смерти? Горе-историки объясняли это тем, что его ум был занят философскими вопросами и он не замечал того, что происходит вокруг, а может, просто делал вид, что не замечает. Но этот аргумент совершенно неубедителен. А может, когда ему сообщили, что Фаустина путается с гладиаторами и матросами, он лишь саркастически улыбнулся? «Империя, которую я получил, женившись на ней, была в определенном смысле ее приданым, и я не могу развестись с ней, не вернув этого приданого!»

Что же касается фантастической истории о происхождении Коммода, изложенной в «Истории Августов», то мы не можем сказать, выдумал ли ее от начала до конца автор этой своеобразной книги (написанной либо во времена Диоклетиана и Константина, как он сам заявляет, либо во времена Юлиана, а может, и в какое-то другое десятилетие IV века) или нашел подтверждение этому в более ранних источниках. Во всяком случае, эта история была приведена с определенной целью – добиться того, чтобы репутация Марка Аврелия, который для автора «Жизни императоров» был героем нескольких книг, не пострадала оттого, что у него родился такой сын, как Коммод. Поэтому от этой выдумки можно отказаться; это не историческое, а художественное произведение.

У Кассия Диона, современника Марка Аврелия, находили лишь одну фразу: «К ошибкам других людей, особенно своей жены, он относился терпимо, не поднимал никакого шума и никого не наказывал».

Отсюда можно сделать вывод, что многое из того, что делала Фаустина Младшая, достойно критики. А о какой женщине – или о каком мужчине – нельзя этого сказать?

Марку Аврелию, мечтавшему об уединенной жизни философа, наследовал сын Коммод, который – и весь мир тоже – стал бы гораздо счастливее, если бы судьба даровала ему роль жестокого и грубого гладиатора, а не императора. Но необъяснимым образом даже в самых лучших семьях иногда рождаются неудачные сыновья, так что римские сплетни о том, что отцом Коммода был не Марк, а простой гладиатор, вполне объяснимы.

Несчастья Коммода усиливались еще и тем, что он впервые ощутил вкус власти в самом нежном возрасте. Коммод родился в 161 году; его сестра-двойняшка умерла, а он выжил. В пять лет он получил имя Цезарь; в шестнадцать стал консулом и помощником отца в управлении государством. Он правил как император с 180 года (ему исполнилось тогда всего девятнадцать лет); в 192 году, когда его убили, ему было всего тридцать один год. Вместе с Гаем Калигулой и Нероном он входит в тройку юных императоров, которые были совершенно безответственными людьми и никак не подходили для этой роли. Первый был игрушечным аристократом, второй – эстетом, а третий – гладиатором.

В жизни Коммода важную роль сыграли три женщины: его сестра Анния Луцилла, жена Бруттия Кристина, а после ее смерти наложница Марция – «во всех отношениях, кроме формальных, его жена», которая составила заговор с целью его убийства.

Анния Луцилла в 164 году, при весьма романтических обстоятельствах, вышла замуж за Л. Вера. Он взял отпуск на Восточном фронте, чтобы они смогли встретиться в Эфесе и пожениться. Она ехала из Рима в Бриндизи в сопровождении отца, а потом – родственницы (вероятно, Ционии Фабии). Отец приказал, чтобы ей нигде не оказывали официальных приемов. Ее брак с Вером продолжался пять лет, то есть до самой его смерти. После этого Луцилла (которая всегда была на ножах со своей свояченицей Ционией Фабией, мстившей ей за то, что она обманом предотвратила брак Ционии с отцом Луциллы) осталась одна с малолетней дочерью и, против своей воли и воли ее матери, была вынуждена, с неприличной поспешностью, выйти замуж во второй раз. Она стала женой престарелого высокочтимого Т. Клавдия Помпеяна, которого она презирала, но родила от него сына.

И она, и Бруттия Кристина ненадолго пережили ужасное правление Коммода, но в их смерти не было элемента оскорбленной невинности. Луцилла, «характер которой был не лучше, чем у ее брата», и старый, лишенный амбиций муж, который, почти совсем ослепший, жил тихой сельской жизнью, не могли забыть, что, будучи женой Л. Вера, она разделяла со своей матерью положение первой дамы императорского двора. И хотя Коммод относился к ней с большой любезностью, она презирала его жену императрицу не менее сильно, чем своего второго мужа. Очевидно, у нее было много общего с Агриппиной Старшей. Не в силах терпеть верховенство другой женщины, она втянула Уммидия Квадрата, своего двоюродного или троюродного брата, в заговор против брата Коммода. Это произошло в 182 году. Убийство было поручено Клавдию Помпеяну, родственнику (вероятно, племяннику) ее второго мужа. Однако он не справился с этим заданием – придя к Коммоду с ножом в руке, он воскликнул: «Это – подарок тебе от сената!», но не успел вонзить нож в императора, как был арестован. Луциллу сослали на Капри и через некоторое время убили. Его свояченица прожила на несколько лет дольше Луциллы, но после 187 года ее признали виновной в супружеской измене и сослали – тоже на Капри, а потом и казнили.

Коммод не стал вступать в новый брак, а взял себе наложницу. Он выбрал Марцию, бывшую наложницу Квадрата, который участвовал в заговоре против него и был убит в 182 году. Это была женщина, которая заботилась о нем, и, должно быть, сумела бы сделать из него настоящего императора, если бы ей представилась такая возможность. Но для того чтобы спасти свою жизнь, она вынуждена была взять жизнь Коммода. Если верить рассказу Иродиана, Марция с самого начала и до самого конца вела себя очень умно и храбро. Она стала первой выдающейся наложницей в Римской истории.

Коммод вел себя эксцентрично. Он решил, что 1 января 193 года не будет праздновать наступление Нового года так, как это делалось всегда, и появится перед народом не в пурпурной тоге императора, а в доспехах гладиатора, и вый дет не из дворца, а в сопровождении профессиональных гладиаторов из дверей казармы.

В последний день старого, 192 года Марция, беспокоившаяся, как нас уверяют, не столько о престиже государства, сколько о том, что император попал в дурную компанию, попыталась убедить его не делать этого, но безуспешно. Он вызвал префекта гвардии, Кв. Эмилия Летуса (человека сильного характера, который однажды устроил гладиаторский бой с Коммодом, а в другой раз, если верить слухам, помешал ему, по примеру Нерона, поджечь Рим), и своего постельничего, египтянина Эклекта, и приказал им подготовить казармы к тому, чтобы он провел в них ночь. Они, вслед за Марцией, пытались отговорить его, но им это не удалось.

Коммод отправился отдыхать после обеда, но перед этим записал в своем блокноте имена людей, которых он этой ночью собирался казнить. Положив его на диван и думая, что, пока его не будет, в эту комнату никто не войдет, император отправился в баню. Через некоторое время в комнату вошел его любимый мальчик-раб. Он взял блокнот и, играя им, вышел из дворца, где встретил Марцию. Она забрала у него блокнот и, увидев запись, сделанную рукой императора, решила прочитать, понимая, что это нечто очень важное.

К своему ужасу, она увидела список людей, которых должны были казнить этой ночью. Первым стояло ее имя, а дальше шли имена Лаэта и Эклекта, а также выдающихся сенаторов, которые дружили с отцом Коммода и которые, по его мнению, являлись для него живым укором в недостойном поведении. Ниже были записаны имена богатых сенаторов, состояние которых Коммод собирался распределить между своими солдатами и гладиаторами.

Прочитав весь список, она воскликнула: «Отлично задумано, Коммод! Так-то ты решил отблагодарить меня за любовь и заботу о тебе и за все оскорбления, которые я вынуждена была все эти годы терпеть, когда ты напивался!»

Она показал этот список Эклекту и Лаэту, и они решили, что, ради спасения своей шкуры, должны этой ночью убрать императора. Марция решительно взяла дело в свои руки и, как только Коммод вышел из бани, протянула ему чашу ароматного вина, в которую бросила яд. С жадностью выпив вино, он тут же уснул. Впрочем, он быстро проснулся и пожаловался, что отвратительно себя чувствует. Опасаясь, что яд не причинил ему вреда, эта троица позвала силача по имени Нарцисс, который, прельстившись обещанным ему богатым вознаграждением, схватил императора за горло и задушил.

Но Коммод не был последним представителем семьи Марка Аврелия. У него были три сестры: Фадилла, Корнифиция и Вибия Аурелия Сабина.

В отличие от других заговорщиков Марция и оба помощника после убийства Коммода остались в живых. Они явились в дом замечательного человека Публия Гельвия Пертинака, шестидесятилетнего ветерана, и предложили ему стать главой государства. Его принял сенат и армия, но после трех месяцев беспорочного правления он был убит солдатами, которым Дидий Юлиан пообещал увеличить оплату. Вся троица, устранившая Коммода, разделила судьбу своего кандидата: Марция, Эклект и Лаэт были убиты.

В обществе существовала одна группа людей, которая еще долго с благодарностью вспоминала Марцию. Она была другом христиан и, будучи наложницей императора, помогала им, чем могла.