Китайская грамота Сидел ли осколок в голове Шостаковича?

Китайская грамота

Сидел ли осколок в голове Шостаковича?

Без Дмитрия Дмитриевича Шостаковича и его музыки не может обойтись ни один обстоятельный рассказ о блокаде. Ленинградская симфония вошла в сокровищницу мировой музыки, а фотография композитора в пожарной форме и каске, дежурящего на крыше Консерватории, облетела весь мир. Ее даже использовали в обложке одного из июльских номеров популярнейшего американского журнала Time за 1942 год.

Может быть, именно широкая известность этого снимка и дала почву для одной из всемирно знаменитых ленинградских легенд. Причем родилась она не в нашем городе и даже не в США – на просторах Китайской Народной Республики. Летом 1983 года китайский невропатолог по имени Дейжу Вонг (Dajue Wang) опубликовал в солидном британском журнале Musical Times статью, ставшую сенсацией. Самолично господин Вонг открытия никакого не сделал, но зато поделился воспоминаниями: оказывается, некогда ему довелось поработать вместе с известным советским хирургом, лечившим после Второй мировой войны композитора Шостаковича. И вот что поведал этот хирург: во время блокады Дмитрий Дмитриевич был ранен в голову (рядом с ним на улице разорвался снаряд) и маленький металлический осколок засел в мозгу композитора, в височном роге левого бокового желудочка. Уже после войны Шостакович явился на прием к хирургу и попросил обследовать старое ранение. Были сделаны рентгеновские снимки, в ходе которых выяснилось: при наклоне головы осколок слегка смещается.

Шостаковичу тут же предложили удалить осколок, но композитор отказался. И не потому, что боялся лечь на операционный стол. Дмитрий Дмитриевич признался откровенно: каждый раз, когда он наклоняет голову в одну определенную сторону, звучит поток мелодий, которые он затем использует в своих произведениях. Лишаться такого ценного подспорья в работе композитор не желал. Хирург принужден был согласиться со знаменитым пациентом, но на всякий случай доложил о произошедшем своему начальнику – главе военно-медицинского управления армии. Тот исследовал снимки и посоветовал оставить все, как есть. В конце концов, сказал начальник с улыбкой, «немецкий снаряд принесет нам пользу, если поможет создать побольше музыки».

Захватывающая история. И даже шутка под конец припасена – по всем законам развлекательного жанра.

Странно, конечно, что в журнале Musical Times решились напечатать такую статью. Издание это ведет свою историю с 1844 года и выпускается доныне; зачем же редакторы его решились поставить под удар годами наработанную репутацию? Ведь любому, кто мало-мальски знаком с биографией и творчеством Дмитрия Шостаковича, известно: вершин в музыке он достиг еще до войны. В 1930-е годы им были созданы Четвертая и Пятая симфонии, и они вне всякого сомнения относятся к числу главнейших музыкальных шедевров XX столетия. При чем тут осколки?

Д.Д. Шостакович на крыше Консерватории

Однако дело уже было сделано, а через месяц после британской публикации о секрете Шостаковича сообщила своим читателям крупнейшая американская газета New York Times. После этого чудесное откровение китайского врача стало достоянием широкой публики. Многие специалисты, правда, с ходу оценили степень его достоверности, но нашлись и такие, кто принял слова доктора Вонга на веру. Тем более, что соблазн был велик: никто не знает, как рождается гениальная музыка, а тут готовое объяснение, причем совершенно конкретное, а заодно путь к рождению новых гениев: имплантируй им в мозг небольшие осколки, да только успевай записывать. В книге всемирно известного психиатра и популяризатора науки Оливера Сакса «Человек, который принял жену за шляпу» повествуется, в частности, о пациентке с музыкальными галлюцинациями: «Прочитав статью доктора Вонга, я показал ее миссис О’М.

– Я не Шостакович, – отрезала она в ответ, – и не могу пустить в дело мои песни. Да и вообще, я от них устала – всегда одно и то же. Для Шостаковича музыкальные галлюцинации, может, и были полезны, но меня они угнетают. Он не хотел лечиться, а я готова на все.

Я прописал миссис О’М. антиконвульсивные средства, и ее музыкальные судороги немедленно прекратились».

Что ж тут спорить: пожилая миссис была явно не Шостакович.

Но и Шостакович в смысле музыкальных галлюцинаций был вовсе не тот Шостакович, который привиделся китайскому доктору.

Непонятно даже, откуда возникла у Дейжу Вонга сама мысль об осколке в голове Шостаковича. То ли китаец откровенно сочинил сюжет ради саморекламы, либо пал жертвой приблизительного перевода. Он ведь явно не на родном языке общался с советским хирургом, а в работе переводчика возможны варианты. Во всяком случае, если даже у композитора и случались в блокаду ранения, то они явно не повлияли на его музыкальное дарование. Вообще же байка о ранении не подтверждается никакими серьезными источниками.

И все же история пошла гулять по свету. Она настолько прижилась в иных умах, что даже сын композитора дирижер Максим Дмитриевич Шостакович не скрывал эмоций, рассказывая петербургской газете «Смена»:

«В одной американской газете какой-то человек заявил, что Шостаковичу во время войны маленький осколок попал в голову. И когда этот осколок поворачивался, мой отец сочинял очередную симфонию. Вы можете представить, какой бред! Никакого осколка, конечно, не было.»

Разумеется, не было.