Глава IV

Глава IV

Быть богом: образ жизни

Земля устала. Тяжко ей от несметных человеческих полчищ. Она просит у великого Зевса средство, которое облегчило бы ее страдания. Взволнованный повелитель Олимпа подумывает о радикальном средстве: он клянется уничтожить все человечество, попирающее грудь Земли-кормилицы. Это должно свершиться постепенно, шаг за шагом. Зевс разрабатывает долговременную стратегию. Он устроит свадьбу смертного героя и бессмертной богини — Пелея и Фетиды. У них родится сын Ахиллес, герой, наделенный исключительной силой. Зевс, в свою очередь, соблазнит юную принцессу Леду. Так на свет появится Елена, прекраснейшая из женщин, пробуждающая сексуальное влечение. Эти два персонажа — Ахиллес и Елена — будут влиять на судьбу человечества в ходе Троянской войны, настоящего геноцида, развязанного богом. Вот как философ Прокл вкратце изложил факты: «Зевс обсуждает с Фемидой способ ведения Троянской войны. В самый разгар свадьбы Пелея появляется Эрида. Ей удается добиться, чтобы Афина, Гера и Афродита вступили в спор, желая выяснить, кто из них самая красивая. Зевс приказывает Гермесу отвести богинь к живущему на Иде Парису-Александру, чтобы тот разрешил их спор. Увлеченный перспективой женитьбы на Елене, Александр отдает предпочтение Афродите. Затем по совету Афродиты он строит корабли. (...) Александр отправляется в Лакедемон, где его принимают сыновья Тиндара, а затем в Спарту — в гости к Менелаю. Во время пира Елена благосклонно принимает подарки Александра. Затем Менелай уезжает на Крит, поручив Елене заботиться о гостях до их отъезда. И вот тогда Афродита бросает Елену в объятия Александра». А ничего не подозревающее человечество попадает в переплет.

«Илиада» даже не упоминает о событиях, рассказанных в эпической поэме «Киприи», дошедшей до нас лишь частично, в разрозненных фрагментах[2]. В V веке до н. э. Еврипид переписал историю Елены и полностью оправдал красавицу: он отождествил ее с «судьбой». Елена Еврипида предстает перед нами не как легкомысленная и сознательно неверная супруга, а как «слишком красивая вещь» (kallisteuma), которой воспользовались боги, чтобы столкнуть друг с другом греков и фригийцев и спровоцировать смертоубийство, желая освободить Землю, обремененную бесчисленными смертными. Однако даже в самой Илиаде это прекрасное тело, призванное стать бичом человечества и влекомое Афродитой к гостю, не оказывает ни малейшего сопротивления внезапно вспыхнувшему желанию. Никто не в состоянии превозмочь себя. Роковая (в прямом смысле слова), принуждающая, неотразимая красота: желание вспыхивает как незамедлительное, автоматическое и неотвратимое следствие присутствия Елены. У человека, поддавшегося искушению и охваченного ananke, эротической необходимостью, нет выбора. Троянские старцы из «Илиады» начинают осознавать это, увидев, как Елена поднимается на крепостные стены. «Нет, возмущаться нельзя, что троянцы и дети ахейцев из-за подобной жены бесконечные бедствия терпят. Вправду похожа она на бессмертных богинь своим видом» (Илиада, III, 156—158). Божественная красота Елены — материализованная божественная судьба. Приам ей говорит: «Ты предо мною ни в чем не повинна — виновны лишь боги, против меня возбудив плачевную распрю ахейцев» (Илиада, III, 164—166).

Чем становится в подобных обстоятельствах решение (krisis) молодого человека? Желание, продиктовавшее его Парису, является лишь сообщником намерений Зевса. Бог знает, насколько для юноши дар Афродиты ценнее славы полководца и верховной власти. Пусть Елену отдадут смертному и его планы сбудутся. Таким образом, стратегия богов порой зиждется на человеческих страстях. В данном конкретном случае на кон поставлена судьба всего человечества. Потребителям хлеба, ставшим назойливым бременем, от которого необходимо избавить населяемое ими пространство, остается только осознавать свою бренность и говорить себе, что они так же эфемерны, как опавшие листья, и лишь чуть более чувствительны к порывам души.