Присутствие богов

Присутствие богов

Некоторые данные о ритуале как бы указывают на то, что боги принимают участие в церемонии, что они присутствуют на ритуале умерщвления жертв, что они некоторым образом участвуют в празднестве и пире людей в городе. Сначала происходит процедура вызова, обращения с мольбой, адресованная божеству алтаря, богу святилища, божественной силе, обитающей в храме. Бога просят прийти, приблизиться, показаться, появиться в храме, у алтаря, на месте жертвоприношения. Некоторые гимны Каллимаха сложены наподобие песен «пришествия», прославляющих прибытие бога, его эпидемии, то есть его появление на месте, или богоявления по случаю его праздника или жертвоприношения в его честь. В Кирене лавр Аполлона начинает трепетать, весь храм содрогается, ключи от святилища сами собой поворачиваются в замках, и вот Феб ногой отворяет двери, «Аполлон показывается, он является в самом лучшем своем обличье, и тот, кто его видел, становится выше». В Олимпии, в городе элейцев, жреческая Коллегия Шестнадцати Жриц вызывала Диониса в день праздника, носящего название Выбрасывание струй, когда непостижимым образом вино в котлах за закрытыми дверями божьего храма начинало кипеть. Жрицы приглашали Диониса войти в чистый храм элейцев, «подпрыгивая на бычьих копытах», и каждый год они пели одни и те же песни, записанные каким-то обрядоверцем и сохраненные Плутархом. Дионис, подобно Аполлону, также присутствовал в своем храме в Кирене. Элейцы меж собой говорили, что он объявлялся на праздниках Выбрасывания струй и Подпрыгивания и открывал их со своими преданными жителями Элей. Пришествие и общение.

Второй признак, сформулированный греческими теоретиками празднеств, в частности Платоном, автором «Законов», заключен в следующих словах: «Однажды боги пожалели человеческую расу, обреченную всю жизнь работать, и создали для нее в качестве божьего перемирия отдых от трудов и обмен с богами праздниками, и послали к ним наперсницами увеселений Муз, Аполлона Мусагета и Диониса с тем, чтобы эти божества поддерживали как соблюдение правил, так и подобающее поведение во время празднеств, проводимых вместе с богами». Плутарх вновь высказал твердую уверенность всех в том, что боги присутствуют на праздниках и пирах, что люди вступают в контакт с ними, благодаря подношениям, молитвам и всему обряду жертвоприношений. Именно во время жертвоприношения люди поддерживают с богами «взаимное общение» разделенных радостей и удовольствий. Боги присутствуют на пирах празднеств, которые греки называют «талии», по имени Талии, одного из времен года и одной из граций, называемых харитами. Это-то и были «пиршества для богов» и «пиршества богов». Так Софокл свой «Праздничный пир» посвятил «самому древнему божеству».

Законы обряда жертвоприношения, уставы святилищ подтверждали присутствие богов вокруг благоуханных алтарей. И весьма конкретно: столы, поставленные перед огнем, который пожирал долю, предназначавшуюся богам. Другие части возлагались на стол, именно те, которые в записях назывались «священными порциями», «частью, причитающейся богу», или просто «долями стола». Чаще всего для богов «ставят стол», «украшают стол», «прислуживают за столом» жрецы или служители храма. Часть, причитающаяся богу, соседствует с долей жреца, также получающего отборные куски, к которым иногда присоединяется и «доля бога», переходящая с одного стола на другой, если это вообще не был один и тот же стол. На этих праздниках боги пользовались гостеприимством и были приняты в городах, где считалось, что они присутствовали лично, или когда они сами оказывали гостеприимство, подобно Аполлону Дельфийскому. Стол был открытым одновременно для олимпийских богов, для героев и для всех граждан, приглашенных на пир.

Необыкновенные, но показательные для совместного присутствия людей и богов вокруг алтарей жертвоприношения. Они казались вполне естественными и для феакийцев, настолько привыкших к богам, что, если случайно один из них, бредущий по дороге, встречал бессмертного бога, тот и не думал исчезать, напротив, любезно приветствовал путника. «Ибо всегда нам открыто являются боги, когда мы, их призывая, богатые им гекатомбы приносим; с нами они без чинов за трапезу садятся. Даже когда кто из них и один на пути с феакийским странником встретится — он не скрывается» (Одиссея, VII, 201—205). И стол, и сиденья — общие, предназначенные для всех. Если король феакийцев, отмечая этот факт, похоже, настаивает на сосуществовании людской породы и расы богов, он не воскрешает в памяти ни золотой век, ни прошлые времена. На великолепных гекатомбах и жертвоприношениях бог, которому они посвящены, по эпической традиции, просто присутствует: он отвечает на призыв молебнов и дыма, поднимающегося к алтарю, он «является перед» жертвенными животными, будь то Афина перед дворцом Нестора на заклании годовалой телки, рога которой покрывают золотом прежде, чем умертвить ее топором или ножом в честь дочери Зевса. Будь то Аполлон, которого все ожидают в начале Илиады, чтобы он, как всегда, присутствовал на жертвоприношении ягнят и коз, дым от которых приносит ему такое удовольствие. Бог является лицом к лицу с ожидающими, как точно изображено на амфорах, где показано движение к алтарю жертвенной процессии, туда, где ждет ее божество, повернутое лицом к приносящим жертву. Или как Посейдон на пиру у далеких эфиопов: «стоящий перед» быками и ягнятами, приготовленными для гекатомбы, бог на пиру, вкушающий радость безукоризненного жертвоприношения. И, по меньшей мере, до III века н. э. города Греции и Малой Азии будут приветствовать появления богов, их блистательные «явления» к столу, к алтарю и к праздничным литургиям, на все эти зрелища, которые вышеуказанные города будут продолжать устраивать для себя, для своих богов и для всех тех, кто ведет жизнь гражданина.