Ранняя женитьба и внебрачная связь

Ранняя женитьба и внебрачная связь

Стремясь уберечь внука от «дворцового разврата» и оторвать от влияний отца и его гатчинского двора, Екатерина II стала рано подыскивать для него невесту, а одна из придворных дам по просьбе Екатерины преподавала Александру тайные уроки любви.

Свой выбор императрица остановила на дочери маркграфа Баденского Луизе-Марии-Августе. 28 сентября 1793 г. состоялось бракосочетание. Александру было всего 16 лет.

Великая княжна была стройна и грациозна, с тонкой талией, красивой шеей и пепельными волосами. Она была умна, отличалась любознательностью, много читала, изучала иностранные языки. К тому же была скромна.

О высокой нравственности императрицы Елизаветы Алексеевны говорит такой факт. Ей как императрице положено было тратить на себя 600 000 рублей, но в 1812 г. совесть не позволила ей пользоваться такой привилегией, и она сократила свои расходы до 10 000 рублей.

Ранняя женитьба отвлекла будущего императора от занятий, о чем с сожалением писал его воспитатель Протасов: «Александр Павлович отстал нечувствительно от всякого рода упражнений; пребывание его у невесты и забавы отвлекли его высочество от всякого прочного умствования… Причина сему — ранняя женитьба и что уверили его высочество, будто уже можно располагать самому собою…»{257}.

У Александра долго не было детей. 18 мая 1799 г. в Павловске родилась дочь Мария. 29 мая ее крестили, но 27 июня она скончалась и была похоронена в Невском монастыре. Была еще одна дочь, которая скончалась тоже в младенчестве.

Связь Александра с супругой гофмаршала Марией Антоновной Нарышкиной доставляла Елизавете Алексеевне страдание. Но от Нарышкиной Александр имел троих детей. Смерть внебрачной дочери Александра Софьи, которой было всего 16 лет и которая была любимицей императора, неожиданно снова сблизила Александра с женой. В 1825 г. Александр сопровождал жену на лечение в Таганрог. Они поселились в небольшом шестикомнатном домике и ощущали себя вполне счастливо.

Де Сталь, которая была представлена императрице, говорит, что она была тронута, слушая ее: «… меня поразило в ней нечто невыразимое, что отражало не величие ее сана, но гармонию ее души. Давно не приходилось мне встречать более тесное слияние могущества и добродетели»{258}.