5. Одетые, чтобы возбуждать

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

5. Одетые, чтобы возбуждать

Красота выше чувства долга.

Эпитафия на могиле Трансформера

Истинно модные стоят выше моды.

Сесил Битон

Одежда играет важную роль во всех областях клаббинга. Для многих клабберов ношение эффектных вещей является одним из способов отграничить клубы от повседневного мира. В клубной среде люди наряжаются по-разному: одним достаточно нового платья или рубашки, в то время как другие хотят выглядеть шикарно и готовы ради одной ночи полностью сменить свой имидж. Можно говорить о частичном совпадении отношения к одежде в фетиш-клубах и наиболее экстремальных дресс-клубах 1: там и там подчеркивается важность выразительности и воображения, действует дресс-код, а сами подобные заведения строятся на идее терпимости и без-опасности самовыражения, позволяющей тусовщикам свободно экспериментировать.

Клубное отношение к нарядам порождает интересный парадокс: посетители клубов, в которых не применяется отсев по внешнему виду, одеваются примерно одинаково, тогда как в клубах с дресс-кодом толпа часто оказывается очень пестрой. В условиях полной свободы выбора люди придерживаются традиций, а требование участвовать в создании зрелища порождает различия. Рассматриваемые в настоящей главе дресс-клубы не превращаются в показы мод, ведь их исключительность не навязана экономической конкуренцией дизайнерских брэндов (в подобных дресс-клубах, если они существуют, мне не доводилось бывать). Те дресс-клубы, что я посещал, являли собою места, требовавшие от гостей тратить не столько деньги, сколько усилия. В них импровизация и выразительность предпочтительнее бездумному поклонению идолам-лейблам.

Чистка перышек

Всякий раз, отправляясь развлекаться, я надеваю что-нибудь обтягивающее, безумно танцую и от этого начинаю лучше себя чувствовать. Сбрасывая скучную рабочую одежду, понимаешь, что этот вечер особенный. Приготовление — это целый ритуал: нужно прийти в хорошее настроение, одеться, накраситься, навести блеск, если хотите. У меня есть специальный гардероб для вечеринок, и для меня это важно, хотя не все вещицы из него можно носить с комфортом. Мне не нравится являться в клуб сразу после работы и в той же одежде, потому что веселье получается уже не то. Раньше я надевала под деловой костюм маленький топик и благодаря этому могла трансформироваться. Кроме того, если идешь в клуб, хорошо иметь вещи, святящиеся в ультрафиолете. Мне это нравится: перестаешь воспринимать себя серой

(женщина, 32 года, девять лет опыта)

Приведенная цитата интересна по ряду причин. Во-первых, она проливает свет на процесс личной трансформации, играющей важную роль в выделении клубной ночи как особого события. Во-вторых, она показывает, что такая трансформация уводит эту женщину от «серого» повседневного к «блестящему» праздничному эго и так позволяет ей почувствовать себя иной. В-третьих, мы видим, что появление в обтягивающей одежде на вечеринках является для нее приятным и ценным опытом, позволяющим получать большее удовольствие от клаббинга. В-четвертых, информант упоминает об одежде для клаббинга, которая не всегда удобна, но зато эстетически привлекательна. Все это свидетельствует о том, что клубное эго моего информанта строится с опорой на процесс чувственной объективизации. Она создает особый образ, противопоставляя его своему «серому», «удобному» деловому эго.

Э. Гофман пишет о влиянии мира нашей работы на то, как мы себя подаем:

Во-первых, действия людей зачастую призваны выразить параметры выполняемой задачи, а не личностные качества ее исполнителя. Так, в манере поведения всякого рода работников, будь то служащие, чиновники, бизнесмены или ремесленники, можно заметить характерные движения, удостоверяющие их опытность и честность. Что бы такая манера поведения ни говорила о них самих, ее главной целью часто является создание благоприятной репутации их продукта или оказываемых услуг

[Goffman E. 1990].

Клаббинг предлагает упомянутому выше информанту возможность иначе подать себя на людях, и телесное самовыражение женщины тесно связано с той одеждой, которую она надевает. Освободившись от предъявляемых работой требований к внешнему виду, она может подчеркивать различные стороны своей личности, всякий раз демонстрируя себя в качестве нового социального объекта. Данный процесс имеет скорее чувственную, нежели символическую природу. Женщина ощущает трансформацию, спровоцированную выбором одежды, которая, в свою очередь, воздействует на ее отношения с другими посетителями клубов. Она упоминает «ритуал» «наведения блеска», процесс повышения собственной привлекательности, соблазнительности и заметно-сти, надевает обтягивающую откровенную одежду, становится более роскошной, даже дикой, словом, готовится к вечеринке.

Однако это нельзя назвать актом символического противостояния ее деловому эго. Такое понимание является слишком упрощенным. Скорее здесь можно гово- рить о процессе чувственного расширения, позволяющего ей пребывать в альтернативном чувственно-социальном ландшафте клаббинга. Такие зримые эго создаются посредством изменения особенностей восприятия и выражения людьми собственных тел. В частности, это касается того, как они формируют свое тело в качестве объекта, модифицируя его взаимодействие со взглядами окружающих. На работе, дома, на улице или в клубе люди объективируют себя по-разному. Они усиливают или ослабляют свое физическое присутствие, чередуя анонимность с публичной демонстрацией в зависимости от текущей социальной ситуации.

В фетиш-клубах часто имеются раздевалки для посетителей, чтобы те могли сохранить относительную анонимность до прибытия на место, а затем трансформироваться в свои клубные образы. Многие тусовщики считают, что показывать себя во всей красе на улице слишком опасно. Защищенность клубной сцены позволяет им рисковать и творчески играть с различными выразительными средствами. Одежда посетителей является частью эстетики заведения, отделяет его от повседневного мира. В этом отношении, как отмечает информант, в клубных пространствах возможны существенные различия:

На некоторых тусовках люди выглядят так, будто собрались за покупками или что-то вроде этого, а на других все скорее похожи на инопланетян. Второй вариант мне больше по душе. По-моему, это имеет смысл, поскольку клубы — те немногие места, где можно без стыда и страха разодеться и покрасоваться. Тут клубы предлагают ценную свободу действий, хотя в некоторых заведениях она может быть ограничена, и, как мне кажется, напрасно, ведь наряжаться так весело, это добавляет вечеринкам прелести

(мужчина, 33 года, семнадцать лет опыта).

Данное утверждение проливает свет на еще один важный аспект клубной одежды, свидетельствуя о том, что это само по себе весело и люди могут наслаждаться игрой со своим внешним видом. Вот что говорит об этом очередной информант:

Для меня важно переодевание, смена образа. Я не всегда иду в клуб в обычном обличии, мне нравится временами превращаться в другую. Был такой период, когда я наряжалась балериной, причем не забывая никаких деталей. Слава Богу, это продолжалось не слишком долго. Тот образ мне не особенно нравился, но некоторое время я наслаждалась его причудливостью. Нельзя сказать, что я всегда стараюсь выглядеть как можно лучше. Иногда я даже поступаю наоборот

(женщина, 30 лет, десять лет опыта).

Итак, выглядеть «хорошо» — это не самоцель. Люди экспериментируют с разными нарядами, образами, внешними эго. Одни могут в традиционном понимании вы-глядеть отлично, а иные — решительно странно. Трансформер — устроитель одной клубной вечеринки под названием The Bedsit — смонтировал кабинку, где гости могли переодеваться. Он был королем переодевания, никто в Лондоне (а возможно, и на всей планете) не мог с ним сравниться. Все его костюмы были сшиты вручную и являлись красочными произведениями искусства, однако каждому была присуща индивидуальность; они жили и дышали, развлекали, обманывали и, казалось, высвобождали в окружающих творческий потенциал. Поскольку никто не мог затмить Трансформера, никто и не боялся зайти слишком далеко. Тусовщики стремились меняться, экспериментировать с внешностью и стилями, перешагивая через собственные ограничения и комплексы. Кабинка для переодевания была всегда до отказа забита посетителями, которые примеряли невообразимые в иной обстановке вещи, а затем щеголяли в них всю ночь. В клубе царила атмосфера сумасшедшего веселья, подкрепленного полной свободой в выборе наряда и соответствующего образа.

Однако не всем клубам удаются подобные эксперименты, о чем свидетельствует запись в моем дневнике.

Субботняя ночь в Club V, который гордится отсутствием дресс-кода и считается «подлинно» клубным заведением. Вошла женщина с безупречно осветленными волосами, в шикарном ярко-красном облегающем платье и красных же туфлях на высоких каблуках. Выглядит она великолепно. У нее день рождения, она только что сделала прическу и несет с собой подарки. Вся ее компания настроена славно повеселиться. Через пару часов, задолго до окончания вечеринки, я увидел, что женщина вместе с друзьями собирается уходить. Я спросил, почему они уходят так рано. Она ответила: «Неуютно: на меня все глазеют. Чувствую себя не в своей тарелке. Какое-то надоедливое внимание со всех сторон». Я вернулся в главный зал клуба и огляделся по сторонам. В эту субботнюю ночь в центре самого пестрого мегаполиса страны, в клубе, где якобы можно носить любую одежду, все выглядели одинаково.

Эта женщина почувствовала себя неуютно, поскольку не соответствовала тому представлению о клаббинге, на котором основывался данный клуб. Посреди однородной толпы она казалась слишком шикарной. Уже сама ее заметность стала проблемой: она привлекала взгляды окружающих, и они не были ни дружелюбными, ни одобрительными. Заметность бросает вызов сплоченности толпы, ведь толпа является таковой лишь в том случае, если в ней никто не выделяется. В противном случае в игру вступает взгляд, направленный в перспективу, фокусирующийся на отличиях, и его пристальный характер намеренно или ненамеренно заставляет человека ощутить чувственное бремя заметности и обособленности и тем самым уничтожает эти отличия. Данный инцидент следует рассматривать в широком контексте, ведь окружавшая толпа не была недружелюбной и нельзя сказать, что она намеренно изгнала женщину. Просто люди никак не могли прекратить смотреть на нее, а это было ей неприятно. Тем не менее, благодаря широкому спектру клубов люди, как правило, могут найти такое место, где их манера самовыражения окажется не только допустима, но даже желанна.

«Супертрансы» и резиновые медсестры

Посещенные мною дресс-клубы приветствуют одежду, стимулирующую веселье и самовыражение, как важную составляющую процесса создания тусовки. Любой может смоделировать характер и alter ego, представив их в клубе, на одну ночь становящемся для него театральной сценой. Трансвеститы — один из примеров этого феномена. Они играют постоянно, придумывая себе имена и образы, и придают вечеринке оттенок спектакля, что опять-таки отграничивает клубное пространство от повседневного мира.

Когда переодевание оказывается важной составляющей индивидуального характера клуба, оно выходит за пределы простого «наведения блеска». Все то, что мы говорили о нарядах в предыдущем параграфе, усиливается. Дресс-клубам присуща атмосфера бала-маскарада, одежда в них выполняет функцию карнавальных костюмов и в таком качестве является неотъемлемой частью эстетики клаббинга. Здесь люди меняют свой привычный образ в гораздо большей мере, чем в других клубах. Яркие наряды требуют большого пространства, где они могут восприниматься в контексте, ведь иначе остальные люди в толпе станут уделять им чрезмерное внимание. Как бы то ни было, действующий в подобных местах дресс-код гарантирует соучастие, поскольку всем посетителям необходимо постараться и обзавестись нарядом. Объясняет охранник подобного клуба:

Некоторые приезжают в джинсах и футболке, а потом узнают, что у нас дресс-код, и начинают качать права. Пытаешься объяснить им, что вечеринка как раз и устроена ради того, чтобы нарядиться, повеселиться, устроить праздник. Есть масса клубов без дресс-кода, так нет же, им хочется оттянуться именно у нас, поскольку они слышали, что здесь намечается клевая ночь. Но ведь она будет клевой лишь тогда, когда люди сами постараются, а некоторые никак не могут взять это в толк. Они хотят быть причастны к событию, но ничего не желают ради него делать.

Клуб создает некий контекст, одновременно социальный и эстетический. Требование соучастия призвано снизить возможное чувство дискомфорта у посетителей и ослабить внимание толпы к ним. Если же такое внимание им, напротив, лестно, то придется нарядиться еще ярче. Дресс-клубы расширили рамки того, что люди осмеливаются носить.

Как только толпа набралась смелости и стала наряжаться, она быстро превратилась в неотъемлемую часть опыта клаббинга. Мне попадались резиновые медсестры, кожаные епископы, танцовщицы, ковбои, щеголеватые разбойники, роковые женщины, рыбы-молоты (в сопровождении Ферби 1), карнавальные королевы, придурковатые клоуны, инспекторы манежа, учителя-викторианцы, шаманы, черти, зайчики, трансвеститы всех размеров и мастей, большие младенцы, ангелы, парочки в костюме лошади и кинозвезды сороковых. Я перечислил лишь те образы, которые мне удалось хоть как-то классифицировать. Очень мне нравился прикид парня, который прикреплял к волосам разноцветные чистящие металлические губки и носил черный костюм. Всякий раз, когда на него падал свет, подушечки сверкали, словно драгоценности: дешево и сердито.

Эта клубная среда была в высшей степени творческой. Многие наряды были самостоятельно изготовлены людьми, которые не пожалели ради этого ни времени, ни сил. Их эффектные затейливые костюмы бросали вызов конформизму мира моды. В таком месте обладательница короткого черного платья от Gucci вряд ли почувствовала бы себя шикарно одетой, ведь по сравнению с остальной толпой, отказавшейся от модных брендов в пользу самовыражения, она выглядела бы попросту скучно. Вот что говорит на эту тему мой информант:

У меня есть костюм капитана болельщиков из поливинилхлорида, который я сшил несколько лет назад. Он начал разваливаться, так что теперь я ношу его переделанным до неузнаваемости. Один рукав разошелся, потому что за последнее время я растолстел, и мне пришлось решать: носить это чудо или выбросить. Я добавил к костюму ремень, идущий через плечо, пришил к штанинам кобуры с игрушечными пистолетами, а на плечи присобачил пару светящихся авторучек. Я назвал этот образ «верховный капитан Коломбин». Клубы предлагают широкий простор для творчества, и лично я считаю это более ценным видом творчества, чем то, что мне довелось увидеть в «Тейт Модерн», потому что здесь люди не выпендриваются, а ведут себя искренне, ведь единственный источник фантазии — это они сами. Они делают это для себя и для общего веселья. Можете считать меня циником, но, сдается мне, современное искусство погрязло в бабках и дерьме, а здесь люди делают вещи просто ради удовольствия

(мужчина, 26 лет, восемь лет опыта).

Данное высказывание еще раз подчеркивает важность креативных аспектов вечеринок, которые становятся местами выражения творческого потенциала, существующего не только среди деятелей искусства. Эти вечеринки свидетельствуют о большом значении творчества в жизни любого человека. Клаббинг предстает областью созидания, а не одного только потребления, ибо, в конечном счете, лишь толпа может сделать ночь незабываемой.

Трансформационные оболочки

Одежда меняет ощущения тела. Идет ли речь о комфорте уютных повседневных вещей или о фетишистском притяжении кожи, латекса и меха, одежда воздействует на тело, по-новому очерчивая его контуры в мире. Проведенный Хебдигe [Hebdige D. 1979] анализ панк-стиля в одежде и его особое внимание к символике затмевают то, что для меня было важнейшим аспектом образа панка. Когда я лет двадцать тому назад переживал панковский период, мои ирокез, кофта-сетка, ботинки Doctor Martens модифицировали мое тело, превращая его в тело панка. Они служили мне доспехами, одновременно притягивали взгляды и защищали от них, даря уверенность в себе. Это была всеобъемлющая и глубоко чувственная эстетика, а не просто набор поддающихся расшифровке символов. Необычный внешний вид смущает людей, потому что они не могут решить, как к тебе относиться. Одежда стимулировала меня иначе вести себя на людях; я чувствовал себя более весомым в мире. Сейчас я ношу совершенно другую одежду, но она оказывает на меня тот же эффект. Наряжаясь для выхода в свет, люди совершают акт телес-ной трансформации, благодаря которому могут шутливо демонстрировать свой публичный образ и окружающий его символический каркас. Я не считаю, что мои эксперименты с панковской внешностью имели хоть какое-то отношение к протесту. Во всяком случае, сам я этого не ощущал. Скорее, эти эксперименты были связаны для меня со стремлением расширить границы. Я представал перед миром в разных обличиях: то трансвестита-гея, то крутого сукиного сына, хотя на самом деле не был ни тем, ни другим. Однако благодаря практике переодевания я научился по-разному воспринимать взгляды окружающих, и это сказалось на формировании моего чувственного ландшафта, отложилось в телесной памяти, благодаря чему я перестал бояться выделиться из толпы. С возрастом юношеская потребность быть замеченным пошла на убыль, но переодевания по-прежнему доставляли мне удовольствие, только теперь я наряжался больше для себя, с целью оказать воздействие не столько на окружающих, сколько на самого себя, изменяя посредством одежды восприятие собственного тела.

Итак, вызываемые одеждой ощущения стали более важными: удобство днем, нарушение приличий ночью. Одни материалы сменялись другими: шелк, кожа, резина, поливинилхлорид. Но, должен сказать, я никогда не считал себя актером фетиш-сцены. Я надевал платья, но никогда не выглядел женственно. Я носил вещи ярких кислотных цветов, но не потому, что хотел быть замеченным, а потому, что они мне нравились и меня не пугало внимание окружающих, что и позволяло их надевать. Если я и сопротивлялся чему-то, то лишь мнению о том, будто одежда серьезна и определяет человека, а не просто служит способом повеселиться.

Я упомянул о двух женщинах на вечеринке Arc, разодетых так, что они не могли с удобством ни стоять, ни сидеть. И при том они отлично себя чувствовали в черных резиновых корсетах, туфлях на пятидюймовых каблуках и крохотных мини-юбках. Они не искали партнеров. По правде говоря, у меня сложилось впечатление, что они были любовницами. Они нарядились для себя и друг для друга и, несмотря на дискомфорт, предстали соблазнительными созданиями. Я говорю «создания», потому что понятие объективизации унижает людей. Оно позволяет им быть лишь набором знаков, воспринимаемых окружающими. Я же имею в виду чувственный подъем, сопровождающий превращение в сексуальное создание, сокровенность опыта, а не его внешний символизм. Я мог бы «декодировать» их одежду как символы власти или согласия с предлагаемым масс-медиа образом сексуальной женщины, как субкультурное заявление, но я не стал этого делать, поскольку страсть моя к этим женщинам — не просто носившим наряды, но и наслаждавшимся ими — была искренней. Мне гораздо сильнее хотелось восхищаться, нежели анализировать.

Вывод

Особенности одежды часто интерпретируют как культурные символы, однако в клубах подобные словесные структуры расплываются и нередко замещаются более точной и эмоционально окрашенной лексикой. Одежда может делать людей соблазнительными, открытыми, же-ланными, аппетитными, шикарными, холодными, сексуальными, игривыми, веселыми, изящными, страстными, незаметными, эксцентричными и красивыми. Эти термины отражают непосредственный эмоциональный и чувственный отклик на созданный кем-либо образ. Данный отклик в потоке настоящего устраняет дистанцию наблюдения, наличия которой требует символический анализ. Такая реакция на костюм убедительна в силу своей непосредственности; она проносится сквозь вас, направляет ваш взгляд, пробуждает эмоции притяжения или отталкивания. Я видел, как яркие образы одновременно возбуждали и тревожили людей.

Ношение такой одежды требует некоторой смело- сти, но есть множество клубов, где люди могут набраться уверенности в себе, оставаясь в сравнительно безопасной среде. Важно не только то, какой наряд вы носите, но и то, как вы его носите, поскольку он становится продолжением вашей плоти. Манера держаться должна сочетаться с вашей одеждой. Вы должны чувствовать ее по-настоящему своей, но при этом вещи способны трансформировать вас, подчеркивая различные стороны вашей личности. Предметы одежды могут быть сексуальными, забавными, причудливыми, шикарными, красочными или комфортными, шуточными или серьезными. В любом случае они должны доставлять людям удовольствие, а в клубах еще и разжигать в них желание веселиться, и это ощущение глубоко укореняется в человеческом теле.