Выводы

Выводы

1. В отличие от советского публицистического стиля, эмигрантская пресса характеризуется несравненно более высокой степенью традиционности на лексическом и стилистическом ярусах. Лексический состав, использовавшийся в дореволюционной прессе, во многом сохранился в эмигрантской публицистике; широко использовалась традиционная монархическая религиозно-православная, военная, национально-этническая, экономическая, терминология, меньше – территориально-управленческая и производственно-техническая.

2. Живыми лексико-семантическими процессами в эмигрантской публицистике являлись: заимствование новых понятий (политика, экономика, общественная жизнь, культура, повседневные понятия, хобби) из иностранных языков; заимствование наиболее важных или характеризующих лексических советизмов; формирование лексических рядов, связанных с явлениями эмигрантской жизни (воспитание молодежи, военно-террористическая деятельность некоторых эмигрантских групп, политическое «разноцветье» эмигрантских партий и движений, обостренные поиски «русскости», ощущение бездомности и др.).

3. Языковая игра – один из непременных механизмов языка публицистики, участвующих в реализации функции воздействия на читателя. В эмигрантской прессе оценочность и возникающее на этой основе игровое отношение к понятию (слову) касается в первую очередь советских обозначений, попадавших на страницы газет либо из советской публицистики, либо из эпистолярного источника (постепенно истощавшегося ввиду ограничения свободы и доступности переписки с адресатами в СССР), либо от беженцев, которым удалось ускользнуть из СССР. Именно шутливо-ироничная интерпретация советских денотатов составляет нерв, центр языковой игры в эмигрантской прессе. Понятия, обозначающие реалии жизни зарубежных стран или эмигрантского быта, редко становились объектом языковой игры. Такая диспропорция в определенном смысле выявляет центр жизненного интереса подавляющей части эмигрантских читателей: все советское, так как оно обладает более мощным прагматическим потенциалом ввиду чрезвычайно сильной привязанности эмигрантов к происходящим на родине событиям. Публикация частушек в народно-патриотических изданиях, ориентированных на крестьянско-солдатскую аудиторию, продолжала традиции городского, крестьянского фольклора, осмеивая какие-либо денотаты чуждого идеологического (советского) поля. В других типах изданий (анархические, монархические, демократические) частушки встречаются крайне редко, так как не были свойственны перечисленным социолектам до революции.

4. Квазисинонимические ряды свойственны языку практически любого печатного массового органа, поскольку они позволяют данному изданию вырабатывать ценностно-моральную шкалу симпатий и эмпатий, формировать и направлять читательскую аудиторию. Понятно, что в разных по политической позиции газетах квазисинонимические ряды будут состоять из несовпадающих компонентов. Механизмы формирования таких квазисинонимических рядов мы рассмотрели на примере лексем, располагающихся на двух лексико-семантических полюсах («союзников» и «оппонентов»), на примере анархических газет. Наполнение квазисинонимических рядов в эмигрантской прессе, разумеется, существенно отличалось от рядов, существующих в советской публицистике.

5. Замена близких по графике и значению слов (паронимов) в эмигрантском варианте русского языка – это одно из «слабых» звеньев лексической системы, поскольку потребность их разграничения заметно снижается в эмигрантском узусе. Это вызвано или влиянием иностранных языков, или гораздо более длительным периодом сохранения паронимии, в отличие от русского языка метрополии, быстрее «преодолевающего» паронимию путем различной сочетаемости и семантической специализации лексем.