Дантес
Дантес
Когда Михаил Булгаков работал над своей пьесой о Пушкине, он писал своему соавтору Вересаеву: «…Вся беда в том, что пушкинисты (и это я берусь доказать) никакого образа Дантеса в своем распоряжении не имеют и ничего о нем не знают. О нем нет данных ни у кого». Последние слова звучат парадоксально. Как это — нет данных ни у кого из пушкинистов? А книга П. Е. Щеголева «Дуэль и смерть А. С. Пушкина»? А двухтомное исследование того же Вересаева «Спутники Пушкина»?
Но Булгаков был прав, почти все, что касается Дантеса, упирается в биографию, написанную Луи Метманом, сыном дочери Дантеса, да в «Сборник биографии кавалергардов» (1825–1899 гг.), составленный С. А. Панчулидзевым. Разумеется, внук если и знал истину, то не собирался выносить ее в свет, а «Сборник» лишь набор воспоминаний.
Но возьмём все данные (официальные документы, воспоминания, слухи и т. д.). Отец Дантеса, Жозеф-Конрад был ярым сторонником законной власти Бурбонов, причем никогда не отступался от принципов (и в 20-е годы XIX в. при консервативном правлении Карла X, будучи членом палаты депутатов, принадлежал к правым). Но вот баронский титул он получил «почему-то» при Наполеоне. Мать Дантеса, графиня Гацфельдт состояла в родстве с Карлом Нессельроде, министром иностранных дел при Александре I и Николае I. То есть Дантес в той или иной степени был в поле зрении очень важного действующего лица событий с раннего детства.
Луи Метман кратко пишет о встречи Дантеса с Геккереном: «Дантес имел счастливый случай встретить барона Геккерена. Последний, привлеченный находчивостью и прекрасной внешностью Жоржа Дантеса, заинтересовался им и вошёл в постоянную переписку с его отцом, который высказывал живейшую признательность за покровительство».
А. П. Арапова, дочь Гончаровой от 2-го брака описывает эту историю так: «Проезжая по Германии, он простудился. Недуг быстро развился, и острое воспаление приковало его к постели в каком-то захолустном городе. Вдруг в скромную гостиницу прибывает барон Геккерен, едущий на свой пост при русском дворе. Во время ужина, стараясь как-нибудь развлечь своего угрюмого, недовольного постояльца сопоставлением несчастий, хозяин стал ему описывать тяжелую болезнь молодого одинокого француза, уже давно застрявшего под его кровом. Скуки ради барон полюбопытствовал взглянуть на него и тут у постели больного произошла их первая встреча».
Щеголев в своей книге «Дуэль и смерть Пушкина», приводя эти наивные рассказы и опровергая, как он сам пишет, «не редко встречающиеся в русской литературе утверждения о родстве Дантеса с бароном» в этой же главе говорит, что та удивительная карьера при русском дворе человека без военного образования состоялась благодаря рекомендательному письму принца Прусского Вильгельма. Вот что мы читаем у Щеголева: «Прусский принц дал Дантесу добрый совет здесь искать своего счастья. Принц оказал активную поддержку молодому Дантесу и дал ему рекомендательное письмо в Россию».
Письмо было адресовано всего лишь генерал-майору В. Ф. Адлербергу, директору Канцелярии военного министерства. А ведь принц был женат на родной племяннице царя. Но дело в другом: письмо датировано 6 октября 1833 г. в Берлине. Сразу возникает ряд вопросов.
Во-первых, лично получить письмо в Берлине 6 октября, а 8 октября (пароход был в пути 78 часов) прибыть в Кронштадт Дантес просто не мог. А если предположить чудо, то где же он успел познакомиться с Геккереном? Причем это письмо появилось в обороте пушкинистов поздно: Данзас рассказывал миф, продолжение романтической истории о гостинице, о том, как царь и Дантес случайно (снова) встретились у одного художника. Но если эта сцена очевидно комедийна, то письмо существует.
Однако есть и сведения из осведомленного источника, от Р. Е. Гринвальда (командира Кавалергардского полка) о том, что Дантес был рекомендован самим Карлом X, и уже императору. Что соединяет эти сообщения? Только то, что «мосты» для прибытия Дантеса были проложены в разных местах. С большей степени вероятности можно предположить, что по линии принца действовал Нессельроде, обеспечивая видимую непричастность к появлению Дантеса в Петербурге русского двора.
В 1833 г. Геккерен, отъезжая в «продолжительную отпуск», удостоился награды: государь пожаловал ему орден Св. Анны 1-й степени, как свидетельство своего высокого благоволения и знак удовольствия по поводу отличного исполнения им обязанности посланника. Известно, что его патроном в столице был тот же Нессельроде: Геккерен просто «по совету» отправился за Дантесом в Европу.
Надо сразу отметить, что до дуэли большого секрета из их родства не делалось. А вот после (ведь официально упоминания о дуэли были запрещены) эта тема «как-то» все более переходила стараниями пушкинистов (и в очень большой степени Щеголева) в область «недостоверных и не серьезных слухов». В таких интимных документах, как дневник В. А. Муханова и записная книжка (!) шталмейстера П. Д. Дурново (зятя человека сверхинформированного — министра двора князя П. М. Волконского), говорится о Дантесе как побочном сыне голландского короля.
Эмма Герштейн обнаружила гораздо более близкие отношения Дантеса с двором. Императрица только его называла по имени. Он вопреки существовавшему порядку зачисляется прямо офицером в кавалергардский полк, шефом которого была сама императрица. Сам Геккерен, из древнейшей голландской фамилии, не скрывал, что это его сын. Опять противоречие.
Очень знающие люди отмечали его связь с голландской королевской кровью. Но с чей именно? Дальнейшая судьба Дантеса странным образом переплетается с судьбой императора Наполеона III. Дантес не только становится сенатором с 60 000 франков в год и получает французское гражданство. Но именно ему Наполеон III поручает интимнейшее дело. И кому!!!
В 1852 г. еще президент — Луи Бонапарт отправляет Дантеса к Николаю I с секретнейшим поручением прозондировать мнение царя о будущем государственном перевороте во Франции и установлении империи (ответ царя положительный) и просить для Наполеона руки русской великой княжны (более чем резкий отказ). Кому Наполеон мог поручить такие дела?
Остается просто сопоставить данную информацию. Наполеон III (Луи Бонапарт) был сыном голландской королевы Гортензии (Богарне) и брата Наполеона Бонапарта Луи (герцог де Мори, побочный сын Гортензии от графа Фараго — был французским послом в Петербурге в 1856—57 гг.)[16].
В 1810 г. Бонапарт просто упразднил голландское королевство, и фактически расставшаяся с мужем Гортензия жила с 1810 г. в Париже. Геккерен до 1815 г. служил во французском флоте. Общеизвестна связь Гортензии с адмиралом Веруэлем.
Остается добавить лишь «слух света» — имя «Дантес» было именем кормилицы ребенка каталонки по происхождению.
Действительной же матерью считали голландскую королеву Гортензию, а отцом — Геккерена. Бонапарт хорошо относился к своей падчерице и до своего падения помогал ей. Не отсюда ли баронский титул у легитимиста Жозефа-Конрада Дантеса? Не зря Ахматова называла Дантеса «котильонным принцем». Не удивительно и то, что «родной отец» без вопросов согласился на усыновление Дантеса Геккереном.
Характерная записка, полученная Дантесом 5 января 1834 г. от Адлерберга, который курировал по должности поступление его в офицеры: «Генерал Сухозанет сказал мне сегодня, дорогой барон…, что он надеется обделать все в одно утро, если только всем профессорам можно будет быть одновременно свободными». Дантесу было назначено негласное пособие, положение его укреплялось, хотя служакою он был неважным. Русский язык Дантес фактически так и не выучил, хотя для перехода из запасной части в полк это требовалось по закону.
Как уже говорилось, Эмма Герштейн установила более тесную связь, чем предполагалось, Дантеса с ближайшим окружением императрицы. Безусловно, не случайно сын королевы был пристроен в Петербурге по «женской» линии — в кавалергарды, где шефом считалась царица. Дантес пользовался благоволением и великого князя Михаила Павловича.
Надо сразу сказать, что идущая от Щеголева схема «муж, жена и кавалергард» взята не без умысла. В 1946—48 гг. в Париже вышла книга Анри Труайя, где впервые приводятся два письма Дантеса от зимы 1836 г. Геккерну, находящемуся за границей. В них Дантес признается в страстной любви к женщине, отвечающей ему взаимностью. Фамилия кодируется, но ныне исследователи сходятся в том, что это Мусина-Пушкина, красавица, равная Гончаровой. (Той зимой Гончарова была беременна четвертым ребенком).
И вся его «любовная история» с Натали имеет совсем другой смысл. Дантес не знал, что не только не случайно очутился в Петербурге, но и в своей личной жизни беспрерывно ведом. Его «вели» на разных уровнях разные люди — Нессельдоре, получавший информацию под видом «благодетеля» от Геккерена, тоже в Большом Деле не участвовавшего (как и Дантес). На служебном — ротмистр Оловянников. Он был переведен в Кавалергардский полк лично царем летом 1835 г. В описании секретных дел штаба Отдельного гвардейского корпуса имеется дело «о высочайшем назначении Оловянникову негласного пособия 1 200 рублей сверх жалования». В преддуэльные осенние дни октября 1836 г. на дежурство с Дантесом назначалось одно и тоже лицо — ротмистр Оловянников. 7 декабря 1836 г. он получает награду — орден Анны III степени (а после высылки Дантеса его переводят в Гусарский полк).
«Наблюдал» и эскадронный командир штаб-ротмистр Апрелев. Но было еще доверенное лицо — один из ближайших друзей Дантеса — князь А. В. Трубецкой (с ним принц жил вдвоем в избе в Новой деревне). Только недавно стало известно, что таинственный «Бархат» в дневниках императрицы и есть князь Трубецкой. Известная фамилия, владелец трех домов в Петербурге, штаб-ротмистр, что его заставило «делиться впечатлениями о совместной жизни с Дантесом», и, видимо, прямо с царем?
Ход был сделан безошибочный. Его 20-летний брат попал вдруг в странную историю. Как и вся молодежь, они в юные годы веселились, как могли: то врывались через окошко в спальню дамы и затем, извиняясь, удалялись. Все сходило, как обычно, но неожиданно дело приобрело совсем странный оборот. Однажды ночью в октябре 1835 г. (Оловянников появился «на месте» летом того же 1835 г.) их всех (младшего Трубецкого, князя Черкасского и Жерве) потребовали в Ордонансгауз и, когда они явились, комендант без объяснений (но по воле императора) посадил их на почтовые тележки вместе с фельдъегерями, и тройки умчали их из Петербурга (Жерве — в Нижегородский драгунский полк на Кавказ, Черкасского — в Глуховский кирасирский полк, а Трубецкого — в Орденский кирасирский).
Жерве после рассказывал, что он не знал, куда его везут, так как фельдъегерь две недели (!) молчал как немой (т. е., запрещено было разговаривать).
Так что именно первым узнал лучший друг Трубецкой? Впервые версию о том, что Екатерина Гончарова забеременела от Дантеса, выдвинул еще в 1929 г. Л. Гроссман. Но еще С. Н. Карамзин сообщал в письме же после смерти Пушкина о Екатерине: «…та, которая так долго играла роль посредницы, стала возлюбленной, а затем супругой».
Например, 20 марта 1837 г. Геккерен пишет высланному 19 марта Дантесу: «Твоей жене сегодня лучше, но доктор не позволяет ей вставать; она должна пролежать еще два дня, чтобы не вызвать выкидыша». Причем у Щеголева даже не совсем точный перевод — bausse-couche, в данном случае — преждевременные роды, то есть говорится о последней стадии беременности.
9 ноября 1836 г., когда назревала первая дуэль Пушкина с Дантесом, Екатерина писала брату Дмитрию: «Счастья для всей моей семьи и смерти для меня, вот что мне нужно». Александра Гончарова в письме от января 1837 г., когда все встало на свои места, недвусмысленно заявила: «Екатерина выиграла в отношении приличия». Жуковский отмечает в заметках: об «откровениях Геккерена», «разоблачениях Александрины», «истории постели». Е. И. Загряжская сообщает Жуковскому, что «все концы в воду».
«Я сделал все, чтобы их спасти», — говорил Дантес А. Н. Карамзину. А когда Е. И. Загряжская собиралась переговорить с Пушкиным о брачных намерениях Дантеса, барон Геккерен накануне разговора писал ей: «Вы знаете, что я не уполномочивал Вас говорить с Пушкиным, что Вы делаете это по своей воле, чтобы спасти своих».
И это была бы банальная история, если бы она не готовилась. Нетрудно предположить, что, часто бывая у Пушкина (Дантес «приударял» за Гончаровой, и не больше), кавалергард сойдется с незамужними сестрами Гончаровыми. Во-первых, с его стороны успех был обеспечен, во-вторых, сестры были далеко не так дурны, как гласят часто приводимые «женские характеристики». И главное, надо было только попасть в легкую историю с постелью, а далее…
Император узнал о беременности Екатерины почти одновременно с Дантесом, безусловно, через Трубецкого. Считается, что еще одну версию женитьбы Дантеса выдвинул М. И. Яшин предположивший, что Дантес женился по приказанию царя. Яшин даже высчитал день, когда было дано указание, а, скорее всего, совет, поступить «как подобает честному человеку», 9 октября 1836 г. Но это — звенья одной цепи. В тот день Дантес был назначен конным ординарцем при особе императора.
И неожиданно простая любовная связь превратилась в капкан. Весь октябрь 1836 г. проходит в метаниях Дантеса и Геккерна. Дантеса непрерывно наказывают, показывая, что «это» надо сделать. В октябре Дантеса перестают приглашать на царские балы. Для Геккерена это была катастрофа, и, когда давление стало все более возрастать (Дантеса назначили уже прямо символически на пять дежурств вне очереди; а о том, что принц был принят в розекрейцеры, хотя сути происходящего не знал, говорит хотя бы дата «правильного» рождения первого ребенка — 19 октября, День рождения Рамзеса), отец пошел на то, что вне сказанного контекста кажется не понятным.
Началось короткое время «сводничества». Психологически здесь был свой резон, хотя и от отчаяния. Геккерен решил «свести» Екатерину с Натали, и заодно с Пушкиным, изображая, что Дантес страстно влюблен в старшую Гончарову. Перессорив всю семью, он добивался, как предполагала еще Ахматова, главного, чего добивается дипломатия — выигрыша времени и, возможно, отъезда Екатерины в деревню, так как через определенное время скрыть беременность будет невозможно.
Но здесь пришло время выступить из тени основным силам.