3. Герой как воин
Место рождения героя или та далекая страна изгнания, из которой он возвращается зрелым человеком, чтобы свершить среди людей свои деяния, является центральной точкой или средоточием мироздания. Как волны расходятся от бьющего под водой ключа, так и формы вселенной кругами расходятся от этого источника.
«Над необъятными и неподвижными глубинами, под девятью сферами и семью ярусами небес, в центральной точке, где находится Центр Мира, в умиротвореннейшем месте на земле, где не убывает луна и не заходит солнце, где царит вечное лето и кукушка кукует, не прерываясь, там пробудился Белый Юноша». Так начинается миф о герое сибирских якутов. Затем Белый Юноша отправляется в путь, чтобы узнать, где он находится и как выглядит место, где он обитает. На восток от него простиралось широкое нетронутое поле, в центре которого возвышался огромный холм, а на его вершине росло гигантское дерево. Смола этого дерева была прозрачна и сладко пахла, кора никогда не высыхала и не трескалась, сок искрился серебром, роскошные листья никогда не увядали, а свисающие гроздьями цветы напоминали перевернутые чаши. Вершина дерева поднималась над семью ярусами небес и служила в качестве привязного столба для упряжки Верховного Бога, Yryn-ai-tojon; в то время как корни проникали в подземные пучины, где служили опорами жилищ тех фантастических существ, которым надлежало жить в этом месте. Своими листьями дерево разговаривало с небесными существами.
Когда Белый Юноша повернулся к югу, то увидел посреди зеленой, поросшей травой равнины тихое Молочное Озеро, которое никогда не волнует ни одно дуновенье ветерка; а вокруг озера были творожные болота. К северу от юноши стоял хмурый лес с деревьями, что шелестели, не смолкая ни днем ни ночью; а в нем — всевозможные животные. За ним поднимались высокие горы, как будто бы одетые в шапки из белого кроличьего меха, они упирались в небо и защищали это место от северного ветра. К западу простирался густой кустарник, а за ним стоял лес высоких сосен; за лесом виднелись несколько тупоконечных одиноких вершин.
Таким был мир, в котором Белый Юноша увидел свет дня. Однако очень скоро ему стало скучно в одиночестве, и он подошел к гигантскому дереву жизни. «Почтенная Высокая Госпожа, Мать моего Дерева и моего Места Обитания, — взмолился он, — все живое существует парами и производит потомство, только я — один. Я хочу отправиться в путь и поискать себе жену такого же рода, как и я; я хочу помериться силой с другими такого же рода, как я; я хочу познакомиться с людьми — жить так, как живут люди. Не откажи мне в благословении; смиренно молю тебя. Я склоняю свою голову и коленопреклоненный стою пред тобой».
«Дерево зашелестело своими листьями, и с них свежий, мелкий молочный дождик оросил Юрунг-Уолана. Подул теплый ветерок, и дерево заскрипело. Поскрипело-поскрипело дерево — и у корня его, из-под земли, вышла до пояса хозяйка — дух дерева и места, женщина средних лет, с серьезными глазами, распущенными волосами и обнаженными грудями. Она дала Юрунг-Уолану пососать правую грудь; он за один дух вытянул столько молока, что у нее побледнели щеки. Дала она левую грудь — и у нее стали синеть губы; она оттолкнула Юрунг-Уолана рукой в лоб, сказав: «Ой, мальчик, остановись, довольно!» Юрунг-Уолан почувствовал, что силы его увеличились во сто раз. Затем хозяйка — дух земли и дерева благословила Юрунг-Уолана», чтобы ни вода, ни огонь, ни железо, ни что-либо еще не могли причинить ему никакого вреда[444].
От пуповинной точки герой отправляется осуществлять свою судьбу. Его зрелые свершения вливают созидательную силу в мир.
Начал мудрый Вяйнямёйнен.
Всколыхнулися озера,
Горы медные дрожали,
Камни твердые трещали,
Со скалы скала свалилась[445].
Эта строфа героя-барда прославляет магию слова, исходящего от великой силы; подобным образом и лезвие меча героя-воина сверкает энергией созидательного Источника: перед ней рушатся остовы изжившего себя.
Ибо мифологический герой не защищает сущее, а борется за грядущее; дракон, который должен быть убит им, это именно чудовище, выступающее за статус-кво, — Хват, хранитель прошлого. Герой появляется из безвестности, но враг велик и блистателен на троне власти; это враг, дракон, тиран, потому что использует в своих целях преимущества своего положения. И он не потому Хват, что удерживает прошлое, а потому что удерживает.
Тиран исполнен гордыни, и в этом его погибель. Он горд, потому что думает о своей силе как о своей собственности; таким образом, он оказывается в роли шута, ошибочно принимающего тень за сущность; быть одураченным — его рок. Мифологический герой, возвращающийся из тьмы, что является источником образов дня, приносит с собой знание тайны гибели тирана. Жестом, простым, как нажатие кнопки, он разрушает заворожившие всех формы. Свершение героя — это всегда сокрушение кристаллической структуры момента. Цикл следует дальше: мифология фокусируется в точке роста. Отличительной чертой живого Бога являются его метаморфозы, его изменчивость, а не упрямая неподатливость. Важная роль момента существует только для того, чтобы быть разбитой, разрубленной на куски, которые уже не собрать. Короче говоря, страшный тиран является защитником чудовищного факта, а герой отстаивает созидательную жизнь.
Мировая эра вочеловеченного героя началась, когда люди заселили всю землю. Чудища, оставшиеся от первобытных времен, и сегодня скрываются в удаленных районах, и то ли по злобе своей, то ли от отчаяния выступают против человеческого общества. Их необходимо устранить. Кроме того, поднимаются, причиняя множество страданий, тираны человеческого рода, посягающие на благо своих соседей. Их необходимо подавить. Первые свершения героя — это его действия по расчистке поля[446].
Кут-о-йис, или «Мальчик-Кровяной Сгусток», вытащенный из кипящего котла и возмужавший за один день, убил кровожадного зятя своих приемных родителей, а затем начал бороться со всеми чудовищами округи. Он уничтожил племя жестоких медведей, за исключением одной самки, которая вот-вот должна была стать матерью. «Она так жалостливо просила сохранить ей жизнь, что он пожалел ее. Если бы он этого не сделал, то в мире не было бы медведей». Затем он истребил племя змей, но опять же за исключением одной, «которая вот-вот должна была стать матерью». Далее он намеренно пошел по дороге, о которой говорилось, что она опасна.
«В пути его настиг сильный ураган, который унес его в пасть огромной рыбы. Это была рыба-прилипала, а ураганный ветер был вызван тем, что она всасывала в себя воздух. Попав в чрево рыбы, герой увидел там огромное множество людей. Многие из них были мертвы, но некоторые еще оставались живы. Он сказал им: «Где-то здесь должно быть сердце. Давайте же танцевать». И он покрасил свое лицо белой краской, глаза и рот обвел черными кругами, а к голове привязал кремнёвый нож, так что его острие торчало вверх, и вытащил также несколько трещоток, сделанных из копыт. Затем люди начали танцевать. Некоторое время Кровяной Сгусток сидел, размахивая руками, как крыльями, и распевая песни. Затем он встал и начал танцевать, подпрыгивая до тех пор, пока нож на его голове не ударил в сердце. После чего он вырезал сердце, прорезал дыру между ребер рыбы и выпустил людей наружу.
И снова Кровяной Сгусток сказал, что должен отправляться в свои странствия. Перед отправлением люди предупредили его о том, что скоро ему встретится женщина, которая всегда предлагает помериться с ней силами и что он не должен разговаривать с ней. Он, казалось, не обратил на сказанное внимания и, пройдя немного по дороге, увидел женщину, которая подзывала его к себе. «Нет, — сказал Кровяной Сгусток, — я спешу». Однако, когда женщина позвала его к себе в четвертый раз, он ответил: «Хорошо, но ты должна немного подождать, ибо я устал. Я хочу отдохнуть. Когда я отдохну, то подойду к тебе и померяюсь с тобой силами». Пока он отдыхал, он заметил множество больших ножей, торчащих из земли острием вверх и почти скрытых соломой. И тогда он понял, что женщина убивала людей, с которыми боролась, бросая их на эти ножи. Отдохнув, он подошел к ней. Женщина попросила его стать в том месте, где он заметил ножи; но он сказал: «Нет, я еще не совсем готов. Давай немного поиграем, прежде чем начнем». И он начал играть с женщиной, но очень скоро схватил ее, бросил на ножи и таким образом разрезал пополам.
Кровяной Сгусток снова продолжил свое путешествие и спустя некоторое время пришел к лагерю, в котором находилось несколько старух. Старые женщины сказали ему, что немного дальше ему повстречается женщина на качелях, но он ни в коем случае не должен соглашаться качаться вместе с ней. Спустя некоторое время он подошел к месту, где увидел качели, стоящие на берегу быстрой реки, на них качалась женщина. Он некоторое время наблюдал за ней и увидел, что она убивала людей, раскачивая их, а затем сбрасывая с качелей вниз, в воду. Выяснив это, он подошел к женщине. «У тебя здесь качели, покажи мне, как ты качаешься», — попросил он. «Нет, — ответила женщина, — я хочу посмотреть, как качаешься ты». — «Хорошо, — сказал Кровяной Сгусток, — но ты должна показать мне, как это делается». — «Ладно, — ответила женщина, — сейчас я буду качаться. Смотри за мной. А потом я посмотрю, как это получится у тебя». И она качнулась над рекой. Пока она делала это, Кровяной Сгусток рассмотрел, как действуют качели, и сказал женщине: «Качнись еще разок, пока я приготовлюсь»; но на этот раз, как только женщина качнулась, он перерезал лиану, и женщина упала в воду. Это случилось на Реке Крутых Берегов»[447].
Мы знакомы с подобными свершениями из детских сказок о Джеке-Покорителе Великанов и из классических сказаний о подвигах таких героев, как Геракл и Тесей. В большом количестве они также встречаются в легендах о христианских святых, как, например, в нижеследующем французском сказании о святой Марте.
«В те времена в лесах по берегам Роны, между Авиньоном и Арлем, обитал дракон, наполовину зверь, наполовину рыба, больше, чем бык, длиннее, чем лошадь, с зубами острыми, как рога, и с большими крыльями по каждую сторону тела; это чудовище убивало всех путников и топило все корабли. Оно попало сюда по морю из Галатии. Его породили Левиафан — чудовище с телом змеи, живущее в море, и Онагр — страшный зверь, который водится в Галатии и сжигает огнем все, к чему прикасается.
И святая Марта по горячей просьбе людей выступила против этого дракона. Она нашла его в лесу пожирающим человека, окропила его святой водой и показала распятие. Чудовище тут же покорилось и, как овечка, подошло к святой, а она надела ему на шею свой пояс и отвела в близлежащую деревню. Там жители расправились с ним камнями и палками.
И так как дракон был известен людям под именем Тараск, то в память об этом событии маленький городок был назван Тарасконом. До этих пор он назывался Нерлюк, что означает Черное Озеро, из-за мрачных лесов, которые в этом месте граничили с рекой»[448].
Цари-воители древности усматривали смысл своих деяний в сокрушении чудовищ. Действительно, эта формула — герой в сиянии доблести, отправляющийся на борьбу с драконом — была прекрасным приемом самооправдания всех крестовых походов. Бесчисленное количество табличек было исписано следующей клинописью, с помпезным самодовольством повествующей о Саргоне, царе Аккада, разрушителе древних городов шумеров, от которых его собственный народ получил свою культуру.
«Саргон, царь Аккада, машким Инанны, царь Киша, гуда-жрец[449] бога Ану, царь Страны, великий энси[450] Энлиля, разорил город Урук, разрушил его стены; бился с мужами Урука, покорил их; бился с Лугальзагеси, царём Урука, взял его в плен и доставил его в шейных колодках к воротам Энлиля. Саргон, царь Аккада, бился с мужами Ура, покорил их, разорил их город и разрушил его стены; разорил Э-Нинмар, разрушил его стены, разорил его территорию от Лагаша до моря, омыл своё оружие в море...»