КОТ В САПОГАХ [28]

КОТ В САПОГАХ[28]

Неизвестно, в какой стране, далеко за синим морем, в приморском богатом городе жил знаменитый воевода. Был он любим и уважаем царем; а богатству его и сметы не было.

Все этого боярина боялись и уважали как любимца царя. На кого, бывало, он нахмурит брови, тот не думает живым уж быть.

Жил он довольно долго холостым, и, наконец, ему наскучила до смерти его одинокая роскошная жизнь. Вот и стал он думать, как избегнуть одиночества, и, наконец, решил обзавестись молодой женой. И, разумеется, богатым — не вино курить, не пиво варить, задумано — сделано; и выбрал он себе жену молодую, красавицу, и начал жить с ней припеваючи, грусть кручину забываючи.

На первый год супружества даровал Господь им сына, красавца неописанного: во лбу у него светит красное солнышко, глаза, словно яркие звездочки, а в затылке блестит золотая луна. Воевода с этой радости принялся давать пиры друзьям с раннего утра и до позднего вечера. В его белокаменных палатах ходили чарочки по столикам, и гремела громко музыка, пелись песни все военные.

Новорожденному всякий желал всяких почестей, долгую жизнь, славу громкую, а кто желал ему счастливое супружество. Наконец последний из гостей встал и, подошедши к столу, взял чару с вином и сказал: «пью во здравие хозяина и за здравие всех честных гостей, а на зубок новорожденному я должен правду сказать: зацветет он, точно маков цвет, заблестит, как солнце красное, будет силен и умен, и достигнет в жизни почестей, каких трудно вымолвить словами».

Этому старику отвесили по поклону все гости; а он, вздохнувши, продолжал: «судьба новорожденного будет завидная, славная! его ждут царские чертоги, золотой венец ему готовится; но до тех пор, пока все это сбудется, он должен будет перенести много горя и несчастия. Не будет жить он в своей родине и помогать отцу в старости; матери родной через него придется много плакать».

Года идут своим порядком, и Иван, боярский сын, стал расти не по дням, а по часам, так что в десять лет от роду он казался двадцатилетним юношею. Лицом он был красавец, словно девушка, а собою прямой богатырь, а звать его стали уже не Ванюшкой, а Иваном Иванычем.

Стал он ходить на царский двор и играть там с другими боярскими детьми; только всем детям его игрушечки казались не по сердцу: кого, бывало, схватит за руку, — у того руки как не было, а кого, бывало, схватит за волосы, у того голова прочь от плеч.

И дошли все эти его шутки и игры до ушей царя. Пришли во дворец к государю все его верные бояре и, упавши в ноги, сказали: ваше царское величество, не велите казнить людей своих, а велите слово молвить: у вас, надежда царь, в государстве есть воевода знатный, сильный и любимец твой; у того же боярина есть сын, красавец неописанный; и повадился этот боярский сын часто жаловать на царский двор, стал заводить там игры детские с нашими детками, которые оказались им не по сердцу: кого ухватит за руку — рука прочь, кого за голову — тоже и голову долой. Просим тебя, великий Государь, повели его совсем выслать из земли своей, а не придется нам самим со своими семействами искать счастия в чужих краях.

Царь, услышав слезные речи своих бояр, рассердился на Иванушку и призывает к себе отца его и дает ему строгое приказание, чтобы он выпроводил своего сына, через три дня, из города; а не то велит казнить его без пощады злою смертию.

Затужил знаменитый боярин и, ударивши челом царю, пошел от него к своей жене и рассказал ей кручину свою, царское приказание насчет единственного детища. Потом они принялись собирать сына своего в дальнюю сторону.

Ваня, видя слезы матери и отца своего, отвечал им с улыбкою: о чем ты, матушка, кручинишься? о чем вы льете слезы горькие? Лучше бросьте свою печаль и тоску и благословите меня в дальний путь, — и ваше родительское благословение меня будет повсюду охранять.

Потом, подошедши к отцу, сказал ему: «родимый батюшка! не горюй, не плачь ты обо мне, а только дай мне коня богатырского, и прощай! я поеду странствовать».

И пошел он на конюшню выбирать себе коня. Ходил он целых два часа по всем конюшням, но не мог нигде добыть коня себе, ни один не годился для него: хоть другой и на вид добрый конь, а погладит его Ваня рукою — конь на колени опускается. Потеряв всякую надежду найти себе по сердцу коня, он пошел в самую последнюю конюшню. Входит тихо, пригорюнившись, и что же видит? — стоит вороной конь на трех цепях прикованный, смирно стоит, и не ест белоярую пшеницу, и не пьет медового пойла. А копыта у коня подбиты крупным жемчугом. Глаза яркие, как звезды, грудь широкая, грива золотистая. Увидавши его, Ванюша закричал могучим голосом: ох ты, мой добрый конь! знать, недаром я столько времени искал тебя! а теперь уж не расстануся!

Конь, услышав голос витязя, ударил копытом о сырую землю и весело потряс гривою, что наконец-то нашел себе достойного хозяина.

Когда оседлали этого вороного коня, подвели к дубовому крыльцу, тогда вышли на крыльцо сам боярин с боярыней, а за ними шел боярский сын, Иван Иванович.

Поклонившись низко отцу с матерью, Иван стал садиться на коня. Боярин с боярыней и все слуги слезно плакали.

— Ты прости, наш ненаглядный сын, когда будешь в далекой стороне, то не забудь отца с матерью и присылай к нам известия о себе. Ну, а теперь с Богом, поезжай. — Тут мать его залилась горькими слезами и, прижав к груди сына своего, тихо промолвила:

— Прощай, сын мой! Прощай, солнце мое красное! может быть, тебя мне не видать больше, — так прими же от меня подарочек и с ним наставление.

Тут она сняла с руки перстень с бриллиантовым камнем и, надевши Ване на руку, сказала:

— Это предиковинный перстень талисман. Он остался мне по случаю и имеет чудную силу: если будет нужда в золоте, то нужно переменить его с руки на руку, и богатство польется рекой; а если встретишься со злым врагом, то, снявши с пальца, перекинь его с руки на руку, и появится огромное войско; а если ты захочешь почестей, то потри им рука об руку, и твое желание исполнится. Только опасайся одного, сын мой, чтобы перстня твоего не увидели очи красной девицы. Береги его, как глаз во лбу, от волшебных глаз красавицы; а не то лишишься перстня ты, а с ним вместе потеряешь и свое счастие, и погибнешь, как цветок зимой.

Получив этот перстень, Ваня надел его на руку, вскочил на коня, свистнул громким посвистом, и поехал с широкого двора.

Сказка льется, как река течет, время мчится быстро, да не как река; едет Ваня день, едет два; едет месяц и более. Проехал он полгода, и все держит путь-дорожку в одну сторону. Но едет он по такой дороге, где не пролетала птица быстрая, зверь хищный не прорыскивал.

В один день, когда уже красное солнышко закатилось за дремучий лес, Иван подъехал к темному лесу, за которым виднелась гладкая дорога, разделяющаяся на три стороны; посреди стоял высокий столб, на котором было написано: «кто поедет в правую сторону, тот погибнет злою смертию, а кто поедет налево, жив останется, а конь падет под седоком, кто же прямо поедет — тот и с конем своим пропадет на веки вечные».

Прочитавши эту надпись, витязь повесил свою буйную головушку.

Подумав немного, он сказал сам себе:

— Дай, пущу я ворона коня в чисто поле травки пощипать, а сам пойду пешком по прямой дороге, видно чему быть, того не миновать.

Расседлал он вороного коня и пустил его по лугу; потом вырезал себе дубиночки и идет лесом, подпирается; между тем солнце закатилось совсем, наступила темная ночь, месяц покрыт был тучею.

Идет витязь все дальше и дальше, никуда не сворачивая, — видит, темный лес редеть начал; наконец он совершенно вышел из этого леса и очутился на широкой поляне, по которой текла быстрая река, и по реке несется лодочка без весел и без паруса, словно кормчим управляется.

Ваня лодочкой этой стоит да любуется. Вдруг эта лодочка сама подплыла к берегу и остановилась. Немного подумав, Ваня, боярский сын, одним прыжком очутился в этой лодочке.

Вот и на небе стало светлее; месяц смотрит из-за облаков и красуется в волнах реки.

А река течет и зыблется, и сверкает на лунном блеске золотистыми струйками. По зыбким волнам реки быстро несется лодочка, а на ее дне уже спит крепко Иванушка, и сладко так во сне он улыбается. Шепчет он какие-то невнятные слова, должно полагать, какие-нибудь чудные видения беззаботного убаюкивают.

А кругом лодочки играют и плескаются в волнах реки красны девицы, красавицы собой: волоса у них зеленые. И поют эти девицы песни, и так проворно ныряют, словно рыбочки, а под их унылую песенку плывет лодочка еще поспешнее. Проснулся наконец Иван, и робко начал озираться вокруг. Ему послышался из ближайшей рощи громкий рокот соловья, песнь глубокая и веселая, только на душе у молодца мрачно, словно ноченька туманная.

Отчего же так грустен витязь наш? или витязю сон привиделся зловещий и диковинный? Нет, не сон страшит его, а тоска, кручина лютая гложет сердце богатырское: перстень его, драгоценный подарок матери, неизвестно куда исчез из руки. Вот о чем сидит да думает наш молодец, он вспомнил завет матери, чтобы беречь перстень, как глаз во лбу. Долго думал добрый молодец, да знать, думой не помочь беде.

Он отер слезу горячую и думать стал уже не о перстне своем, а о том, куда приклонить свою буйную головушку. Вот вышел он из лодки вон и побрел берегом быстрой реки… Вот идет он версту, другую, и третью, все одной и той же дорожкою. И вдруг видит: перед ним широкая равнина, по этой равнине течет быстрая река и на бережку стоит избушечка на куриных ножках; к ней-то витязь и направил путь.

Подошел к этой избушке молодец, крикнул громким голосом: повернись, изба, к реке задом, ко мне передом!

И избушка повернулась к Ване передом; а Иван, схватившись за скобу, отворяет дверь тесовую.

Вот и входит он в избушку, смотрит — хижина немудрая, под окном стоит скамейка дубовая, с нею рядом стоит бранный стол. Баба-Яга стоит посреди избы и варит над жаровнею какое-то заморское зелье. У Бабы-Яги глаза горят, как раскаленные угли. Нос у Бабы-Яги, словно у ястреба, голова, словно пивной котел, а из-под черного кокошника торчат клочьями седые волосы, а летам этой колдуньи и счету нет. Она шепчет какие-то чудные заморские слова над зельем, и сильно клокочет это снадобье; а на шестке сидит сибирский кот и любуется хозяйкою. Этот кот был диковинный, совершенно не похожий на обычных котов.

Как только вошел молодец, Яга-Баба оглянулась и, топнув ногою об пол, закричала громким голосом: «я живу здесь два века с половиною, и не видела здесь ни единой живой души, ни один человек сюда следа не прокладывал, ни одна птица не пролетывала, и зверь хищный не прорыскивал. Не слыхать, зачем ты сюда, добрый молодец, пожаловал! или жизнь тебе наскучила?

Иван, услыхав такие грозные речи, подбоченился и бесстрашно ответил ей: «не сердись, хрычовка старая! не тебе хитрить над молодцем! лучше скажи мне в привет слово ласковое, да пониже гостю кланяйся, да за стол сперва посади меня! накорми, напой меня, а потом уже спать укладывай; когда высплюсь, тогда спрашивай: зачем молодец пожаловал?» Яга-Баба видит, что этот молодец не трусливого десятка, живо посадила его за дубовый стол и принесла всяких заморских кушаньев, всяких вин и крепкого меду, на закуску ж дорогих сластей.

Сел Иван за дубовый стол, стал закусывать и кушанья запивать винцом. Баба-Яга за столом стоит и все потчует незваного дорогого гостя. Потом, когда он наелся, она постелила ему пуховую постель и уложила спать.

Едва он успел уснуть, как начал в просонках бредить и несвязно говорить о злой красавице, которая живет в хрустальном тереме под водой, на самом дне реки; как она ласкала его, как просила перстень, и как, наконец, подарил его ей.

Все рассказал нескромный молодец. А сам еще не просыпается.

Спит он целые сутки, спит другие, и наконец третьи и более. А Баба-Яга все сидит, да ждет, вот проснется добрый молодец, а он себе и не думает; наконец, она начала будить его, и когда разбудила, то сказала: «Ах ты, боярский сын Иванушка! спишь ты крепко, богатырским сном, и забыл свою кручину, позабыл наказ родной матери — беречь перстень, словно глаз во лбу, от волшебных глаз красавицы; ты за блеск ее ясных глаз отдал перстень, променял благословение!»

— Не садится бы тебе, молодцу, в заколдованную лодочку, а коль сел, то не ложиться б в ней и не спать бы, как дома в своем тереме!»

Услыша это, боярский сын залился горькими слезами и не взвидел света Божьего. Баба-Яга, видя его горькую печаль, сжалилась над ним и сказала:

— Брось кручину, — не пригоже доброму молодцу, словно девушке, плакать! Беда велика — не спорю я, да в кручине все-таки помогу тебе!

Ты воротишь чудный перстень свой и этим перстнем спасешь красавицу, свою будущую жену, которая спала в хрустальном тереме; та девица дочь царя, унесена злым волшебником, и она теперь очарована, десять лет спит непробудным сном. Тот же злой волшебник и перстень твой украл с руки в то время, когда ты в утлой лодочке спал крепким сном. Знаю я того волшебника, мы живем с ним по соседству — я в избушке, а он на дне реки, и от всех своих приятелей он зовется сердитым водяным дедушкой.

Ты теперь, Иванушка, не теряй попусту время, — время дорого. Ступай, родной, выручать кольцо заветное, а с кольцом и красавицу. Дам я тебе в провожатые сибирского кота, он покажет тебе к нему дорогу и сослужит верную службу, коли будешь его слушаться.

Окончивши речь, Баба-Яга дала знать коту сибирскому, — тот и вскочил, как встрепанный, и нырнул под печку, достал оттуда сапоги, да престрашенные, должно быть, на заказ были сделаны. Кот обулся в них очень скоро, и стал щеголем диковинным.

Потом он взял дубинку, положил ее на плечо и встал у двери, как слуга, дожидаясь Ивана.

Витязь встал и в путь сряжается, сказав спасибо Бабе-Яге за угощение, отправляется с своим неизменным верным спутником, серым котом. Баба-Яга провожает ласковыми словами:

— Прощай, молодец! Когда кончишь дело счастливо — не забудь и моей убогой хижины, заезжай ко мне с красавицей, выпить чарку водочки, закусить заморских кушаний.

Идут путники удалые, кот сибирский, да Иван, боярский сын; прошли версту, другую, на поляне очутились, по этой поляне река течет, по волнам несется лодочка, и без весел, и без паруса, словно кормчим управляется.

Сели наши путники у берега этой реки и отдыхают. День уже клонился у вечеру. И серый кот начал говорить Ивану человеческим голосом: «слушай, боярский сын, с тобой я послан для услуги тебе, и я буду тебе служить верой и правдой, только ты меня во всем слушайся: не садись ты в эту лодочку, а не то заснешь на веки вечные, а давай-ка мы затянем песенку, и за дело смело примемся, — из песку давай веревки вить. Об работе нашей сведает сам нечистый, старый дедушка, и вышлет к нам чертенка, спросить: «что, ребята, строите?» — ты скажи ему тогда в ответ: «из песку, дескать, веревки вьем». Он опять задаст вопрос: «на что вам их?» Ты ему опять скажи: «веревками этими мы сведем берег с берегом, всю до капли реку высушим и чертей с дедушкой всех со дна выживем».

Как сказал кот, так и поступили: уселись, запели песенку и начали веревку вить.

Едва они успели хорошенько приняться за дело, глядь — выходит из реки диковинный зверек. Ростом маленький, горбатенький, с предлинным хвостом и с рожками. Подошел он к витязю, глядит и удивляется на работу небывалую. Помолчав немного, он спросил: «что вы, ребята, строите? Меня из воды послал дедушка спросить вас об этом». Иван отвечал ему: из песка веревки вьем, а когда навьем, то притащим берег к берегу, а реку высушим до капли всю, и всех бесов со старым дедушкой вон отсюда выживем».

Услыхавши это, бесенок испугался не на шутку и, поклонившись низко Ивану, покорно отвечал ему:

— Погодите, не губите нас, почтенные! дайте сбегать мне к дедушке и рассказать ему о вашем намерении; и коли хочет он цел быть, то чтобы давал богатый выкуп: золота, серебра и жемчугу.

Услыхавши это, сибирский кот сказал ему: «не нужно нам твоего богатого выкупа, а поди, скажи дедушке, коли он хочет невредимым быть, то пусть отдаст перстень витязю, который он обманом снял с руки злыми девками русалками.

Выслушав это, посланный бесенок нырнул в реку, и след простыл. А кот начал говорить Ивану, боярскому сыну: дело начали мы хорошо, надо теперь кончить поумней: как только бесенок скажет деду, какой мы выкуп с него требуем, то дедушка порядком испугается, но все-таки не согласится он выдать перстень твой, а пришлет другого внучка к нам, только поудалее этого: и он начнет требовать, чтобы ты бежал с ним взапуски; если ты его перегонишь, тогда перстень выдадут, а если нет, то будет нам худо. А ты вот что, добрый молодец, не берись бежать с ним взапуски, а скажи только ему с улыбкою: «где тебе гоняться за мной! у меня есть меньшой братишка; и посмотреть-то на него, так срам людской, а и тот перегонит тебя, как пить дать».

— Ну, ладно, — молвил Иван, — а где же нам взять меньшого братишку?

— Это уж не твое дело, я все улажу.

Как сказал кот, так и случилось.

Вынырнул из синих волн бесенок, на вид уродливее первого, и, ударивши челом о землю, начал говорить: «Водяной сердитый дедушка выслал меня спросить: если желаешь получить кольцо, то давай сначала бегать взапуски; если ты меня перегонишь — перстень выдадим; если нет — то не прогневайся, будешь век ловить ершей на обед да на ужин дедушке».

Выслушав эти речи, Иван отвечал ему: ах ты, плохой бегун! где тебе тягаться со мной! У меня меньшой братишка есть, так и тот обгонит десять раз тебя!

— Ну ладно, давай посмотрим его удаль! — сказал бес, а Ивану то и на руку. Он мигнул коту сибирскому и сказал: поди-ка, сведи его к моему меньшему брату.

Тот махнул лапкой беменку, сам направился к лесу, где лежал под кустом заяц; подошедши к нему поближе, кот велел бегуну готовиться, а сам, припавши к земле, что есть мочи прыгнул к кусту и ударил зайца по уху лапкой. Тот вскочил, как встрепанный, оглянулся кругом и, увидя кота с бесенком, пустился со всех ног бежать, кК стрела из лука, что ни прыжок, то целых пять аршин; ни кусты, ни кочки, ни пригорки — все нипочем ему. Дедов посланный за ним бежит из всей мочи, задыхается, и кричит ему: постой, сосед! давай поравняемся, — ты бежишь не по правилу! Зайцу нет дела до правила и равняться ему некогда, знай летит, как калена стрела, а через полчаса совершенно след простыл.

Потерявши из виду зайца, бесенок остановился, и едва дыша от усталости, поплелся назад, как несолоно хлебал; потом сказал коту сибирскому: я до сей поры слыл первым бегуном в свете, но теперь ваш мальчишка осрамил меня, и не знаю я, как теперь глаза показать дедушке. Видно, делать нечего — пойду просить его, чтобы он сдержал обещание и отдал бы кольцо ваше.

С этими словами бес нырнул в воду.

— Дело идет хорошо, — сказал кот, надо кончить поразумнее. Слушай теперь: как бесенок скажет дедушке, что мальчишка его обогнал, то не на шутку дед рассердится, но не тотчас согласится отдать кольцо, а пришлет нам другого внучка, похитрее первых. И начнет этот внучек требовать, чтобы ты поборолся с ним. Но ты не берись бороться с ним, а скажи ему с усмешкою: не тебе, дескать, плохой силач, со мной силу свою пробовать; а у меня есть старый дед, что летам его счету нет, так и тот тебя отпотчует так, что кости затрещат.

Иван, выслушав это, спросил: а где же нам взять старого дедушку?

— Это не твоя беда — я все мастерски улажу.

Через четверть часа вынырнул из воды бес, ростом сажень целая, в плечах два аршина, хвост длинный, с колокольчиком, а рога, словно у буйвола.

Вот подходит он к Ивану и, ударивши челом, человечьим молвил голосом: если хочешь получить кольцо, то прими мое условие: давай с тобой поборемся: коль поборешь, то и перстень отдам, если же нет — будешь лапти плесть на всех чертей, да сапожки шить на дедушку.

Выслушав это, Иван, боярский сын, отвечал ему с улыбкою: «где тебе, плохой силач, со мной силой своей мериться! У меня есть старый дед, уж летам его счету нет, а и тот тебя отпотчует так, что кости затрещат»…

— Ладно, ладно, — отвечал бес, — мы посмотрим его удали, подавай его сюда. — А Ивану то и на руку; он мигнул коту сибирскому: покажи-ка ему дедушку! Кот привстал, и подал бесу знак лапкою, чтобы тот следовал за ним, а сам пошел к лесу.

Пришли они в самую чащу леса, где стоял огромный столетний дуб, а под этим дубом была медвежья берлога. медведь издали еще заметил приближающихся путников и привстал на задние лапы. Кот велел силачу готовиться, а сам прыгнул на зеленый дуб. Медведь медленно подошел к бесу и, обняв его по-своему, стал повертывать во все стороны; и напрасно бес кричал, ругал его, что он дерется не как боец, и чтобы дал ему поправиться; но медведю дела нет до правила, знай ломает беса сильного. Наконец уж бесу невтерпеж стало бороться, и кричать уж перестал он совсем! а через полчаса чуть живой он под кустом лежал.

Кот спрыгнул с дуба и, подошедши к нему, поднял его с земли и повел его к реке. А он и говорит ему со слезами: я до сих пор славился силачом; но сегодня ваш старый дедушка изломал меня совсем; я теперь не знаю, как и глаза показать своему деду. Буду просить его, чтобы отдал он кольцо заветное.

И с этими словами бес нырнул на дно реки. Кот же, возвратившись к витязю, сказал ему: дело наше идет к концу, надо кончить поразумнее. Ну, да это теперь не твоя беда! Водяной дедушка теперь выйдет сам и твой перстень сюда внесет; отдаст тебе его, и начнет просить, чтобы ты не гнал его со дня реки, и не требовал красавицы! но ты молчи, а я сам буду отвечать ему.

Едва успел кот сказать это, как река заволновалась, и из середины бурунных волн показалось чудовище: борода седая до пояса, голова, словно пивной котел, а глаза горят, как уголья.

Вышедши на берег, он отдал Ване талисман и начал говорить ему с почтением: «честь и слава тебе, молодец! твою волю мы исполнили, не грубили твоей милости, так и ты нас оставь в покое; поезжай в свое отечество, там отец и мать слезы горькие льют по тебе; а отец дозволения опять у царя выпросил, чтобы жить тебе вместе с ним. Когда возвратишься к отцу своему, то выберешь там себе красавицу из тысячи и заживешь ты словно сыр в масле. Позабудешь ты тогда свое горюшко, только теперь ты не трогай меня и не спрашивай красной девицы, которая спала в хрустальном тереме!»

Услыхавши эти слова, серый кот прервал его, говоря: «мой боярин приказал тебе такой ответ держать: если хочешь жить на дне реки, так отдай нам красну девицу, а не то мы не перестанем веревки вить, и тогда вам всем живым не быть».

Водяной дедушка рассердился не на шутку, и, ударившись о сырую землю, превратился в лютого тигра, и подбежал он к Ивану; а тот побледнел весь, словно лист дрожит, да серый кот-то не промах был, он тоже ударился о сырую землю и, сделавшись львом, бросился на тигра лютого. Тигр на льва стремглав бросается, расправляет когти острые; а лев трясет сердито гривою и впивается в противника. Заструилась кровь из ран их, затрещали кости крепкие, а окрестности огласились страшным и жалостным ревом. Долго бой этот продолжался с равной силой. Наконец, тигр не вытерпел и стал просить пощады, но лев, не внимая ничему, знай крушит его без устали. Тут тигр поднялся на хитрости, и ударившись опять о землю лбом, сделался маленькой мышкою и бросился со всех ног к реке. Но не плох был и косматый лев, не пожалел он и лба широкого, и, ударившись о землю лбом, стал по-прежнему котом, и одним прыжком настиг мышонка бедного, ухватил его за шиворот и давай душить…

Долго он душил его, так, что наконец он перестал пищать совсем, и начал молить кота человечьим голосом: «отпусти меня, сибирский кот! так и быть, приму условие, отпущу вам красную девицу».

Но кот продолжал тормошить его и приговаривать: «нет, не пущу тебя до тех пор, пока не скажешь слугам своим, чтобы вывели красавицу».

Тогда мышонок закричал слугам громким голосом: «что ж стоите, дурачье, скоты! аль не видите беды моей? убирайтесь все на дно реки, выводите красну девицу!»

Бесы, услышав приказание своего повелителя, живо бросились на дно реки. Ваня смотрит: по воде несется хрустальный терем, из него выходит на берег красавица, и бросается в объятья доброго молодца. Ваня берет ее за белоснежные руки и смотрит ей в ясные очи, приговаривая: как тебя ли, красная девица, я пригожее не видывал. Полюби меня, красавица! И поедем на лихом коне в мое славное отечество!

Там, в высоком светлом тереме, льет горькие слезы по мне моя матушка и, рыдаючи, говорит, что не видать мне солнца красного! Но ты, моя сиротка одинокая, там найдешь отца и мать себе! а если девичья жизнь тебе наскучила и твое сердце ищет чувства нового, так я подарю тебе колечко обручальное, а с этим и любовь свою.

Девушка улыбнулась на страстные речи молодца и сказала: «я навек твоя, спаситель мой; за тобою я готова всюду следовать; сиротою я только здесь была, но у меня есть тоже отец и мать, не простого, царского рода я, а зовут меня Несмеяною царевною. Наше царство отсюда далеко и отец мой, славный царь Дадон, правит царством уже 40 лет, и теперь он стар и дряхл. Обещаешься ли ты, когда побываешь на родине, ехать в наше царство? И при этом только условии я готова за тобой следовать хоть на край света и принять от тебя кольцо заветное, а с кольцом вместе и любовь твою».

Выслушавши речи красавицы, Ваня дал ей клятву в верности, чтобы вовеки не разлучаться с ней.

— Полно вам разговаривать, — сказал кот, — пора домой идти! И потом, обратившись к дедушке, сказал ему: «тебе, старый дед, витязь жалует прощение и возвращает опять в быструю реку! Убирайся, пока жив еще!..»

Тут наши путники отправились в путь-дороженьку. Идут, меж собой речь ведут сын боярский с красной девицей, про любовь и про замужество, а серый кот улыбается и отпускает прибауточки.

Подошли они к избушечке. Иван не хотел взойти в нее, а спешил с своей красавицей поскорей к отцу и матери; он просил с собою ехать и кота сибирского, говоря: «ты поедешь, серый добрый кот, к моему отцу и матери; заживешь ты там припеваючи и будешь кататься, словно сыр в масле!»

— Благодарю, добрый молодец, на твоем ласковом слове, но ехать к тебе я не могу. Сослужил я тебе службу верную и к Бабе-Яге ворочусь я, а ты поезжай с своей красавицей — путь счастливый вам, голубчики! Когда же будешь жить счастливо, не забудь и нас со старухою, в нашу хижину убогую просим милости на всякий раз!

Сказавши это, серый кот поклонился витязю, потом пустился вдоль леса по извилистой тропиночке; скоро скрылся за деревьями, только слышен был треск валежника.

Между тем боярский сын на своем вороном коне, вместе с красавицей, поехали к нему на родину. Ехали они месяц и два, наконец, проехали и полгода, когда забелелись стены города. Вот подъехали и к городу, им опустили подъемный мост. У палат на крыльце стоят отец с матерью и встречают доброго молодца с красавицей, и ведут их в каменные хоромы свои. Потом их сажают в брачный стол и начинают играть свадьбу. А на свадьбу ту и сам добрый царь со своею свитою пожаловал.

По прошествии месяца, Иван со своею супругою отправились к ее отцу Дадону. И так как царь Дадон был дряхл и стар, то и захотелось ему заживо успокоить свою старость. И он отдал свое царство витязю, а с царством отдал и золотую корону. И стал наш витязь законным царем, и начал править тем государством разумно: суд, расправу и закон давал всем по правилу. И жил он многие лета счастливо и благополучно.

Прижил он с своею царицею ровно двадцать сыновей себе, а при рождении каждого сына задавал пир на целый мир; а на тех пирах всегда государь бывал, песни певал и вино пивал, по усам его текло — в рот ни капли не попадало никогда.