Борис Жутовский Под рюмку чая
Борис Жутовский
Под рюмку чая
В Большую квартиру в Лаврушинском, напротив Третьяковки, гости съезжаются к 11 ночи на Пасху. И идут к Храму — рядом с домом. Кто хочет. Это не религиозные рдения. Это традиция.
Лидия Борисовна, в девичестве Толстая, внучатая племянница Льва Николаевича, внучка его брата. И дворянские традиции — это ее традиции. Так было в ее жизни всегда.
Сначала все отогреваются в гостиной, где книги до потолка, фотографии, картины, картинки, подарки, игрушки, насиженная мебель, налюбленные уголки, абажурчики и свечки, канделябры и пепельницы, горки камней, скатерки, тряпочки — все память. Есть скатерть автографов — они писали, а она вышивала.
А потом тихо, мимо завешенных прелестями стен коридора — к столу. Впрочем, можно и на кухню завернуть, пропустить рюмочку. Кухня — мини-музей. Там собраны дощечки со всего мира. Это место для любимых в будни. И самовар, и водка, и холодильник — хоть когда.
Даниил Данин и Борис Жутовский
Ну, и выходим к столу. Кувертов на тридцать, до отказу, только бы впихнуть стульчик. Стол голубого-синего стекла. Много лет собираемый.
Граненые графины с водками. Бутылок — ни-ни. Заморские виски — уж так и быть. И вино — ладно. А водка только в графинах.
И начинается — а грибочки, вот эти, белые, соленые. А эту рыбку утром Лола принесла, а паштет! Ну, почему никто не ест язык. Саша, хрен рядышком.
Стол — русский: если взял тарелку или блюдо — назад не поставишь — уже занято. Салаты сочатся гранатовым соком, а слезы с балыка и сыров катятся капелью. Что-нибудь непременно из Израиля — от детей — травы, хумус и еще невесть какая вкусность.
За столом — только любимые на все времена, и большинство на одних и тех же местах — традиция. Пара школьных подруг-поэтесс, Юлик Ким, Саша Городницкий, раньше всегда, теперь иногда — Игорь Губерман, зять с дочкой Татой из Иерусалима, московская дочка Лола с Саней-мужем, внуки, правнуки, друзья. Лидия Борисовна во главе стола все переживает, что мало едят, все пропадет, опять пришли неголодные. Стасик Рассадин красиво рассказывает про любовь к хозяйке, а зять Саня орет «ура» каждому тосту и чтобы непременно все вместе.
Свечи в тяжелых серебряных канделябрах оплывают на гроздья винограда и персики, дожидающиеся десерта под утро, хрустящие салфетки сползают с колен, а ледяная водка переливается синими брызгами в граненых рюмках.
Господи, а сколько доброго, нежного, умного достается в тостах каждому из гостей!! А среди ночи подтягиваются новые любимые, отбывшие начало в нужностях и прискакивающие сюда, сюда — к Лидии Борисовне!
И в койку — улыбаться от счастья.
* * *
Ее не обошло время со всеми гадостями, но что-то — НАД — всегда видится и слышится. Ей есть с чем сравнивать. Судьба так сложилась — в сердце и любви Лидии Борисовны живут А. И. Герцен с А. С. Пушкиным, и А. Фадеев с А. Межировым, и М. Светлов с Г. Гориным, и М. И. Цветаева, и А. Е. Крученых. Для нее нет печатей принадлежности — есть место в сердце и истории. В сердце — главное.
Перечислять имена и фамилии — нет надобности. Правильнее так и сказать — Лидия Борисовна Либединская. И извольте шапки долой и на колено, джентльмены.
Борис Жутовский
Спокойное достоинство через годы разностей — не предмет зависти даже белой, — восхищение и возможность, заглянув в себя, распрямить спину и посмотреть вокруг совсем другими глазами.
«Пока мы ее (жизнь) ругаем, она проходит», — это Лидия Борисовна за рюмкой чая, среди дня в разговоре.
Пять детей, четырнадцать внуков, тринадцать правнуков. Половина в Израиле, половина здесь, в Москве. Ну, еще кто-то мотается по миру — свобода ведь на нас свалилась — вот и шастаем.
«Главная заслуга перемен теперешних — это пакетики пластиковые не надо из-за границы возить!» — это опять Лидия Борисовна на той же кухне. Под рюмку чая.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.