«Огурчики, помидорчики…» Действительно ли Кирова застрелили по приказу Сталина?

«Огурчики, помидорчики…»

Действительно ли Кирова застрелили по приказу Сталина?

«Огурчики, помидорчики, Сталин Кирова убил в коридорчике». Частушка, за которую в иные годы можно было и жизни лишиться. Однако же ее напевали – и многие в самом деле полагали, что главу Ленинграда убили по приказу Сталина. Как известно, Сергея Мироновича Кирова 1 декабря 1934 года застрелил в Смольном член партии Леонид Васильевич Николаев, и неожиданность произошедшего в сочетании с видимой легкостью преступления породила массу вопросов. Мог ли Николаев сам, без посторонней помощи, лишить жизни первое лицо города?

Эти мысли подкрепляются и историческим контекстом: как известно, Сталин использовал гибель Кирова на все сто, закрутив гайки в стране и присвоив себе единоличную власть в стране. Именно поэтому сторонников тео рии об убийстве Кирова Сталиным особенно много среди либералов, испытывающих к Иосифу Виссарионовичу и его методам правления мягко говоря, острую нелюбовь.

В прессе и сегодня выходят десятки статей, цель которых одна: доказать причастность Сталина к гибели своего соратника по партии. Несогласных с этой версией с легкостью причисляют к сталинистам. Чтобы обосновать теорию убийства, нередко ссылаются на результаты работы комиссии, созданной некогда Никитой Сергеевичем Хрущевым. Ей поручено было расследовать гибель Кирова, и входили в состав комиссии люди весьма серьезные – генеральный прокурор страны, председатель КГБ, представители ЦК партии и Комитета партийного контроля. Один из членов комиссии Ольга Григорьевна Шатуновская выступала потом многие годы как главный борец за правду об убийстве Кирова. Вот фрагмент ее воспоминаний, опубликованный в годы перестройки в популярной тогда «Общей газете»: «Важные данные об убийстве Кирова мы получили от человека по фамилии Гусев. В 34-м году он служил в ГПУ и охранял камеру, в которой Сталин допрашивал Николаева. Во время допросов Николаев кричал: „Меня четыре месяца ломали сотрудники НКВД, доказывали, что надо во имя дела партии убить Кирова. Мне обещали сохранить жизнь, я согласился. Они меня уже дважды арестовывали и оба раза выпускали. А вот теперь, когда я совершил – для пользы партии! – дело, меня бросили за решетку, и я знаю, что меня не пощадят!“

Нам стало известно также то, чего Гусев не мог видеть. На эти крики Николаева через другую дверь в камеру вошли сотрудники ГПУ и встали за креслом Сталина. Николаев показал на них рукой: „Вот они, они же меня уламывали!“ Те подскочили к нему, начали бить наганами по голове. На глазах у Сталина и всех присутствующих Николаева убили.

Два свидетеля этой страшной сцены, которых давно нет в живых, передали ее своим друзьям. Первый – прокурор Ленинградской области Польгаев. Вернувшись после допроса к себе, Польгаев сразу же вызвал своего друга Никиту Опарина – они вместе воевали в гражданскую. Польгаев рассказал ему все, что видел, и добавил, что не сегодня-завтра его схватят и казнят, раз он является свидетелем. В тот же вечер Польгаев застрелился. А с Опариным мы потом работали вместе в Московском комитете, он меня прекрасно знал, и все это написал для комиссии.

Второй – секретарь ленинградского обкома Чудов – тоже был на допросе Николаева. Он успел рассказать своему другу, секретарю партколлегии Дмитриеву. Через несколько дней Чудова и его жену арестовали и казнили. А Дмитриев дожил до XX съезда и дал нам письменные показания, которые во всех деталях совпали с письмом Опарина».

Впечатляющее свидетельство, согласитесь! Ссылки на него можно встретить в прессе и сегодня. Неоднократно пересказывал слова Шатуновской известный писатель и философ Григорий Соломонович Померанц: в 2006 году в журнале «Знамя», в 2009-м в «Новой газете». Делал он это, правда, с некоторыми отступлениями от оригинала. Например, так: «Николаев, упав на колени, кричал: это они, они меня четыре месяца уламывали, чтобы я это сделал. Они возвращали мне оружие… Сталин ударил его ногой в лицо, и все принялись бить Николаева, пока тот не потерял дар речи».

Тут уже, как видим, и сам Иосиф Виссарионович принимает участие в экзекуции.

Григорий Соломонович, надо сказать, пошел по проторенной дорожке. В рассказе Ольги Григорьевны Шатуновской, если изучить его повнимательней, тоже можно обнаружить явные признаки недостоверности. Известно, например, что прокурор Ленинградской области Павел Петрович Пальгов (а не Польгаев) хоть и покончил с собой, но сделал это в 1936 году. Примерно то же с Михаилом Семеновичем Чудовым: он оставался вторым секретарем Ленинградского обкома партии до 1936 года, а расстрелян был осенью 1937-го. Кроме того, в архиве ФСБ сохранились спецсообщения о процессе по делу Николаева, направленные заместителем главы НКВД Яковом Сауловичем Аграновым в Москву, наркому Генриху Григорьевичу Ягоде. Из них известны даже детали происходившего: «Почти все обвиняемые выслушали приговор подавленно, но спокойно. Николаев воскликнул: „Жестоко!“ – и слегка стукнулся о барьер скамьи подсудимых».

С.М. Киров

У сторонников сталинской версии убийства Кирова есть, конечно, свой ответ и на эти документы. Они уверяют, будто вместо убитого Николаева в процессе участвовало подставное лицо. Но зачем было так усложнять собственную жизнь, если процесс носил закрытый характер? И тем более зачем Якову Сауловичу вводить в заблуждение своего шефа по НКВД? Опасные игры.

В общем, факты очевидны: на месте Леонида Николаева не убивали, а приговорили к расстрелу решением суда, вместе с другими обвиняемыми. Каким бы неправедным этот суд ни был.

Отметим теперь важное: все свидетельства о зловещей роли Сталина в смерти Кирова дошли до нас через вторые, а то и третьи руки. Никаких реальных документов в пользу этой версии нет. Вот и плодятся теории. Историк Яков Рокитянский, например, считает, что Леонида Николаева вовсе выбрали на роль козла отпущения, тогда как Кирова застрелил один из охранников. Доказательства? Оказывается, внучатая племянница академика Рязанова в начале 1990-х годов рассказывала ему со слов своего отца, видного ленинградского функционера: «Когда он услышал выстрелы, он бросил трубку и выскочил в коридор. И там он увидел лежащего на полу Николаева, который в истерике кричал, что он никого не убивал, лежал там Киров убитый уже, и самое главное, что он увидел, как по коридору идет человек, засовывающий пистолет в карман. Он узнал этого человека – это был один из охранников Кирова». И вывод кандидата исторических наук Рокитянского: «На основе этого воспоминания я пришел к выводу, что убийство Кирова было по заказу Сталина осуществлено сотрудником НКВД, который его, Кирова охранял».

Обоснованный вывод, что и говорить!

Документы, однако, свидетельствуют о другом: Кирова убил Леонид Николаев, и убил по своей собственной инициативе. Можно не доверять результатам сталинских расследований, но уже в демократическом 1990 году прокурорско-следственная бригада самого высокого уровня проверила все имеющиеся документы и материалы о событиях 1 декабря 1934 года.

Особое внимание было уделено тогда личности убийцы, и выяснилось, что Леонид Васильевич Николаев за 15 лет сменил 13 мест работы, а весной 1934 года был исключен из ВКП(б) за отказ подчиниться партийной дисциплине. Потом исключение заменили строгим выговором, но и такое решение Николаеву оказалось не по нраву, он принялся писать жалобы во всевозможные инстанции. Сослуживцы характеризовали Леонида Васильевича как болезненного и неуравновешенного человека, а двоюродная его сестра сообщила, что вечер накануне убийства Николаев провел у нее дома, бегая по квартире с револьвером в руках.

В изъятых у Николаева бумагах обнаружились такие записи: «Я редко когда ошибался», «Как солдату революции, мне никакая смерть не страшна». В октябре 1934 года будущий убийца Кирова составил даже «политическое завещание», где сообщил: «Переживания, потрясения мои зашли слишком глубоко. Теперь пошел 3-й месяц, как я чувствую, что заживо погребен, я морально убит, вокруг меня создали неразрывную цепь клеветы, через которую я подняться, не минуя одного (смерти), снова не смогу…» А уже в ходе следствия Николаев говорил своим сокамерникам, что войдет в историю и «ему будут ставить памятники».

Это все – из материалов прокурорско-следственной бригады 1990 года, которая сделала однозначный вывод: Николаев совершил свое преступление в одиночку, по собственной инициативе. Есть еще и результаты исследований директора петербургского музея-квартиры С.М. Кирова Татьяны Анатольевны Сухарниковой, обнародованные в 2009 году, к 75-летию преступления. Изучив дневник Леонида Николаева, историк пришла к выводу: он действовал в одиночку. В интервью газете «Санкт-Петербургские ведомости» Татьяна Анатольевна рассказывала: «Поражает его личность – типичный маргинал, который рвался к руководящей партийной работе. А его уволили из института истории партии за отказ подчиниться партийной дисциплине. Но на завод идти он не хотел. Он уже ходил с портфелем! Тогда Николаев стал писать письма во все партийные инстанции, обличать своих врагов, даже Сталину написал. Но руководящей работы не получил. И так зациклился на этом, что решил мстить».

В общем, как ни крути, версия об убийстве Кирова Сталиным не выдерживает критики. Зато использовал это событие Иосиф Виссарионович и вправду эффективно. Вначале вместе с Николаевым были казнены еще тринадцать человек – за то, что якобы помогали ему в контрреволюционной деятельности. А потом начались «кировские потоки», когда тысячи людей были выселены из Ленинграда. И стал раскручиваться маховик страшных массовых репрессий, позволивший вождю вычистить партийные ряды и небывалым образом укрепить свою личную власть.

Вот в чем Сталин повинен вне всякого сомнения.

А огурчики с помидорчиками оставим для частушек.