Глава XVIII Кабаки в Слободской Украине

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава XVIII

Кабаки в Слободской Украине

Убегая от ляхов, жители западной Украины покидали свою «батькивщину» и переселялись на левый берег Днепра, в незанятые никем земли нынешних губерний Харьковской, Воронежской и Курской. Величко, проходя с казаками от Корсуня и Белой Церкви на Волынь, плакал над безлюдьем западной Украины: «Поглянувши паки, видех пространные тогобочние украино-малороссийские поля и розлеглые долины, лесы и обширные садове, и красные дубравы, реки, ставы, озера запустелые, мхом, тростием и непотребною лядиною зарослые, — видех же к тому на разных там местцах много костей человеческих, сухих и нагих, тильки небо покров себе имущих, и рекох в уме: Кто суть сия?» На новые жилища или, как говорили тогда, на слободу (на свободу), шли они со своими думами, со своими обычаями, шли небольшими партиями или многочисленными громадами, и на новых землях, под покровительством московского царя, мало-помалу возникала Слободская Украина, составлялась новая Гетманщина. Рядом с ней лежала другая Украина, московская, в которую входили города: Воронеж, Белгород и другие, давно уже знакомые с кабаками.

Воронеж, или Воронож, один из городов Рязанской области известен был ещё в конце XII века, и, должно думать, жил до начала XVII века не зная ничего московского: ни губных старост, ни пятой деньги, ни тамги с кабаком. По грамоте Михаила Фёдоровича 1624 года «на Воронеже кабак и тамга в откупу боярина князя Ивана Борисовича Черкасского за крестьянином Ивашкой Офремовым». В 1625 году велено брать с питей, приготовляемых для себя, с чети пива алтын, а в 1642 году четыре деньги; с чети пьяной браги в 1642 году брали две деньги, с пуда мёду — алтын; в 1625 году крестьянам позволялось ещё курить вино для платежа оброка помещикам в размере до четырёх четвертей в год без явки. Корчемники подвергались взысканию и битью кнутом. В 1639 году кабак вместе с тамгою отдан был на веру, и верным головою избран Покидка Полозов, у которого в этом году доходу с тамги и кабака было 2135 рублей и 8 пудов воску. Из целовальников при Полозове упоминаются Толмачёв и Колесников. В 1641 году на воронежскую украину пришли казаки из Малороссии, им отвели хорошие места, а воеводам приказали обращаться с ними «с береженьем и ласкою, чтоб от жесточи не пришли в сумненье». В 1642 году на Воронеже кабацкий и таможенный доход сбирают на веру голова — воронежец сын боярский Иван Шишкин, да с ним десять человек целовальников, а оклад того дохода против откупа 1641 года 2221 рубль 32 алтына с деньгою. В 1645 году велено было послать из Воронежа голову в Елец для кабацкого и других сборов, и «чего недоберут они, то доправить на воронежцах, а голов для Воронежа велено было выбирать в Ельце». В 1651 году головой на Воронеже опять воронежец Толмачёв, который вместо положенного окладу 1765 рублей полчетверти деньги успел собрать только 1397 рублей 2 алтына полпяты деньги и, несмотря на оправдания его об оскудении земли, всё-таки был присуждён к уплате 183 рублей 32 алтына, то есть половины недобора. Оправдание его состояло в том, что по осени 1651 года на Дон, «в бударах, для промыслов и с запасы, ходили небольшие люди, а по зимнему пути из городов с солью, и с хлебом, и со всякими товары на Воронеж приезду не было, потому что всяких чинов промышленные люди из городов с солью, хлебом и со всякими товары ездили в новые города — в Сокольской, на Усмань, на Урыв, на Коротояк, на Олшанск, а город Воронеж пред прежними леты всем оскудал, и люди обнищали и стало безлюдно, и на кабаках питухов стало мало, не против прежнего». В 1652 году было объявлено, чтоб кабаков и винокуренных поварен, «оприч тех поварен, на которых сидят подрядное вино на московский отдаточный двор и в города на кружечные дворы, не было, а быть в Воронеже одному кружечному двору с продажным вином, а оприч кружечного двора в Воронеже, в уезде, в поместьях и вотчинах бояр, и окольничих, и стольников, и прочих кабакам и винокурням быть не велено». В 1665 году решили воронежский кабак и таможню отдать на откуп, а не возьмут, — отдать выборным на вере; и они отданы были голове Михнёву, но на следующий год нашёлся откупщик кадашовец Лазарь Елизарьев. Елизарьев сначала платил доходы исправно, но потом стал платить худо, притеснял народ, и казна вынуждена была возвратиться к верным головам, обложив их окладом в 1900 рублей полшесты деньги. Воронежские люди сами били челом на откупщика и просили отдати им, воронежцам, «всяких чинов людям на веру, ибо они от откупа терпят всякое насильство и убытки напрасные». Выбрали двух голов, Сеньку Петрова и Струкова, но что они могли сделать с откупщиком, которого поддерживали и воевода, и московские подьячие? Елизарьев не только успел скрыть указ о сдаче кабака головам, но ещё предъявил подложный указ белогородского воеводы Ромодановского о взыскании с воронежских людей, в том числе и с выбранных голов, разных явочных денег и мыта, и этим удержал у себя откуп на всю зиму 1688 года; потом сдал кабак головам, но без винокуренных заводов, кабачной посуды, так что у Петрова и Струкова явился недобор. Верный голова 1669 года Никита Полозов донёс об этом в Москву, откупщика Елизарьева вызвали туда, а вместе с ним вызвали и Сеньку Петрова со Струковым, и возникло целое дело, запутанное московскими подьячими. Поэтому в Воронеж были посланы с Лазарем Елизарьевым Разрядного приказа подьячий Емельянов да сын боярский Поддубской для правежу таможенных и кабацких денег, и те деньги велено доправить приказному человеку Василью Уварову, а напойных денег велено Лазарю на воронежцах искать судом. Но градские люди с ним, Лазаркой, в суд не шли, «чинились сильны», и приносили многие челобитные и сказки заручные, где писали, что Лазарь их «клеплет». Василию Уварову велено было непременно доправить те деньги, а за медленность взять пени двести рублей. Прошёл срок службы верного головы Полозова, и на Воронеже снова явился откупщик Дмитриев. С 1693 года тамга и кабак находятся у назначенного от казны таможенного головы с товарищами и пищиком, и вводится нечто вроде казённого управления. В 1782 году Екатерина предписывала начальнику Воронежской губернии поспешить вызовом сидельцев в казённые питейные дома на основании указов Сената и спросить у них, не согласятся ли они на точных правилах, в указе изображённых, принять на откуп с 1783 года те казённые питейные дома, коим в сидельцы определиться желают. Сидельцам назначали 5 % прибыли с каждого ведра за вычетом из продажной цены, во что вино в казну обошлось, или 4 % со всей суммы, вырученной через продажу.

В 1646 году в Воронежском уезде в Усманьском стану поставлен был Орлов городок, и в 1652 году в нём уже заведён был кабак. Боярские дети, поступавшие в драгуны, обязаны были в этом году «корчмы и б<лядей> не держать и на кабаке не пить». С 1668 года на кабаке откупщиком посадский человек Ивашка Семенищев; в 1671 году с него велено взять откупных и пошлинных денег за три года по 47 рублей 31 алтын по 5 денег на год. В 1674 году на кабаке сидит уже целовальник, и в следующем году велят произвести новые выборы. В 1678 году велят на следующий год в Орлове в таможню и на кабак голову и целовальников орловцев. В этом году мы находим московские кабаки по всем городам и местечкам, окружающим Воронеж. Пишут грамоту в Козлов, в Доброе, в Сокольский, в Бел-Колодез, на Усмань, в Костенки, на Урыв, на Воронеж, в Коротояк, в Острогожский, в Ольшанский, на Усерд, в Верхососенский, в Новый Оскол, в Яблонов, в Нежегонский, на Волуйку, в Чугуев, Царёв-Борисов, на Мояк о высылке с тех городов таможенных и кружечных сборов и об уведомлении, сколько будет собрано с каждого города. Городовым делом заведывали драгуны. Велено беречь накрепко, чтоб у драгунов «корчмы, и б<лядей>, и продажного вина, и табаку не было, а питье драгунам держать браги да квас бесхмельной, а пиво им варить по невелику, по полуосмине, и по осмине, и по четверти, смотря по человеку, а то пиво пить в урочные дни, а оставшееся питье записывать».

В приходной книге 1679 году записано: «В Орлове таможне и кружечному двору оклад против откупу 1668 года 47 рублей 31 алтын 5 денег». Кабак предписывалось отдать на откуп, а «буде откупщиков не найдется, выбрать голову и целовальников». В 1687 году велят в Орлове городке выбрать голову и целовальников «изо всяких чинов людей, кто похочет, а в которых городах на кружечные дворы ставить вино никто не похочет, то выборным подряжать уговорщиков на вино в иных городах». И так как сделалось известно, что лучшие люди обходят выборы, и те головы, в которых городах «нелутчие люди выбраны, для своих корыстей подряжают, на те кружечные дворы подрядчиков на вино дорогою ценою против цен московского подряду, что ставят уговорщики на московской отдаточный двор, а на отдаточном двору уговаривались ставить недорогою ценою, а в городы на Каширу и на Орел уговорились поставить по шти алтын и по семи алтын ведро». В 1671 году таможенные пошлины и питейную прибыль сбирали орловцы Якушко Варварин со товарищами и перед прошлым годом недобрали 8 рублей 20 алтын. И Якушко в Приказе большой казны сказал, что тот недобор случился от того, что «де у них в Орлове городке хлеб не родился третей год, и скотина де у них вся померла, и татары приходили, и от татар и от частых караулов люди оскудели, и на кружечном дворе питухов перед прошлыми годами гораздо было мало». Велено было сыскать про то, «допрашивая всяких чинов людей порознь, а голову на это время выслать, куда пригоже». Но воевода розыска не производил. В 1684 году снова подтверждали ему о розыске, угрожая «доправить с него недоборные деньги», но деньги эти не были доправлены и в 1691 году. К началу XVIII века накопилась на Орлове городке на таможенных и на кабацких головах прошлых лет многое число недоборных и иных доимочных денег. В 1682–94 годах в Орлове городке считалось в сборе таможенной и питейной прибыли по 28 рублей по 7 алтын на год. В 1695 году питейный голова не приезжал в Москву с отчётом, и велено было надсматривать над ним голове гостиной сотни Борису Полозину. То же подтверждалось другой грамотой, посланной в августе этого года.

В числе слободских городов, поступивших в ведомство Московского разряда, была Короча на верховьях Донца, куда к концу XVI века подвинулась граница Москвы. С 1643 года на Короче облагаются денежным оброком лавки, полки, бани и мельницы и всякие другие промыслы, заведённые корочанскими людьми. С 1646 года является налог на соль, но о кабаке ещё не слышно. В 1663 году, как видно из отписки Шереметева, там был уже кабак, и выбран был в кабацкие (и таможенные) головы Терентий Плещеев; но его велено было отправить в Яблонов для письма государевых полковых дел, а вместо него выбрать другого голову. В 1668 году на Короче кабацким откупщиком Давыдка Лубенцов. В августе этого года его велено было выслать в Москву, и в ноябре следующего года ещё раз напоминали об этом воеводе. В 1675 году опять писали воеводе о высылке в Москву корочанских таможенного и кружечного двора голову и целовальников и дьячка со сборными книгами, но воевода их не высылал по декабрь. И в следующем году снова писали ему о высылке головы к первому ноября к отчёту, но воевода по- прежнему его не высылал.

«Знатно, — писали ему из Москвы, — ты в высылке им наровил для своих прихотей». 25 ноября снова напоминали об этом воеводе. Воевода не высылал их, и 8 декабря ещё раз напоминали ему. В Приказе большой казны в доимочной книге вели счёт деньгам, которые обязаны были внести кабацкие головы, и в 1685 году оказалось, что на голове корочанского кружечного двора, на Наумке Гомове, со товарищами считается недоборных денег 16 рублей 2 алтын 2 деньги, которые и велено было воеводе доправить. В 1667 году опять насчитывали недоимку с таможни и с кабака на короченце Пушкаре 166 рублей 13 алтын полпяты деньги. В 1683 году на кружечном дворе велено было питейную прибыль сбирать серебряными мелкими деньгами и польскими деньгами чехами; а «буде которые люди учнут чехи менять на серебрянные деньги из прибыли, тех людей имая, приводить в приказную избу и розыскивать накрепко». В 1683 году на кружечном дворе у питья прибыльные деньги сбирали на вере корочанские жители Пронка Глазунов со товарищами. Нужно им было собрать против предыдущего года 273 рубля 3 алтына 2 деньги, но они недобрали 36 рублей 25 алтын 2 денег, и сказали «тот де недобор учинился у них для того, что зима была студеная, и торговых людей с товарами из иных городов приезду не было и пошлин имать было не с чего». Велено было произвести об этом следствие, но воевода молчал, хотя и напоминали ему отписками в 1686 году. В это время узнали в Москве, что на Корочу приезжают из малороссийских городов черкасы и иные иноземцы с вином и табаком, да во многих городах и уездах посадские и крестьяне варят браги и квасы пьяные и продают, и от того на кружечном дворе чинятся недоборы. И потому велено было привозимое вино отбирать на кружечный двор, а за корчемство брагою и квасом брать пени по царским указам. Население города было вполне украинское, и таким оно оставалось ещё в XVIII веке. Как в остальной Малороссии, так и здесь украинские и польские паны становились откупщиками. Служилый сотник корочанской сотни Ефим Лазаревич со товарищами в 1783 году держал на откупу Корочу со всем уездом и платил за это семь тысяч рублей ассигнациями. Теперешний откуп, замечает при этом Кохановская,[173] держит ту же самую Корочу за сто пять тысяч рублей серебром.

Слободские полки сначала пользовались полной свободой винокурения, и хотя по белогородскому окладу 1665 года на жителей была положена подать с винного котла по рублю, с пивного по четыре, но в 1670 году Алексей Михайлович дал грамоту полкам Сумскому, Харьковскому и Ахтырскому: «За осадное сиденье велеть им, вместо своего государева годового жалованья отдати оброки, которые на них довелось взять с промыслов и с шинков по белогородскому окладу, и впредь такими промыслами промышлять безоброчно и беспошлинно». В 1669 году городам Острогожского полка за оказанную верность во время черкаских смут дано право безоброчного и безъявочного шинкованья вином, пивом и мёдом, и, несмотря на то, что на следующий год острогожцы, вместе со своим полковником, изменили, данное им право всё-таки подтверждалось жалованными грамотами 1672, 1678, 1700 и 1716 годов. Но кабак уж был заведён по всем слободским полкам. В 1683 году в полках Северском и Белогородском торгуют на кабаке московские головы, которым в этом году предписывают сбирать прибыль мелкими серебряными деньгами.

Но в Харькове в 1684 году головами и целовальниками были русские люди, то есть малороссы, и казацкая старшина жалуется, что по указу царя вместо царского жалования пожалован им сбор различных пошлин и, между прочим, с котлов винных, и пивных, и с шинков, а теперь черкасы у них головы и целовальники, и кроме того торгуют приезжие из Малороссии из Сумского и Ахтырского полков. Просьба казаков была услышана, и в Харькове велено торговать казакам беспошлинно, и из других полков вина к ним не ввозить. В 1685 году острогожским черкасам позволяют шинковать и питья продавать в домах своих, а к кружечному новому двору питей не подвозить, и у того двора и на торгу питьями не торговать. Пётр в 1700 году даёт харьковцам грамоту «шинки держать безоброчно, вино курить беспошлинно по их черкасскому обыкновению». Генерал-аншеф Апраксин, возвращаясь в 1712 году из-под Азова, проезжал через Воронежскую губернию. Апраксин по должности считался генерал-адмиралом, но в то же время почему-то занимался и кабаками. Остановился он в Острогожске, где население по преимуществу было украинское,[174] и узнал, что народ мало пьёт водки, потому что у украинцев все шинки, а у русских кабаков нет, и вот чтоб получить возможность завести там кабаки, он приказывает ландрихтеру Клокачёву черкасов с Коротоякской слободы переселить на Урал, а русских, которые живут на Урале, переселить на Коротояк, для того, чтоб «питейная продажа без черкаских шинков лучше полнилась». Хотя переселение это и не совершилось, но приказание ввести кабаки было отдано, и черкасы вместе с русскими разбежались в разные стороны, жалуясь на кабацких бурмистров, что они, запрещая им держать шинки, чинят забойство и разорение. Дело о переселении шло до 1724 года, когда по докладу генерал-фискала Мякинина все казаки-черкасы переселены были с Коротояка в Острогожск, а посадские русские люди из Острогожска на Коротояк, и кабацкий сбор в Острогожске велено отдать с торгу на откуп, кто больше даст.

Елизавета в 1743 году в грамотах всем полкам подтвердила «шинки держать, вино курить и шинковать беспошлинно». В 1764 году учреждена Слободско-украинская губерния, главный город — Харьков, и введён был подушный оклад с казённых войсковых обитателей: с тех, которые пользовались правом свободного винокурения, 95 копеек, а где курение вина было запрещено, по 85 копеек, с подданных же владельческих черкас по 60 копеек с души. Но ещё до этого народ жаловался на невиданные стеснения. В Белогородском уезде один сельский священник говорил другому: «Бог знает, что у нас в царстве стало. Украина наша пропала вся от податей, такие подати стали уму непостижимы, а теперь и до нашей братьи священников дошло, начали брать у нас с бань, с пчел, с изб деньги, этого наши прадеды и отцы не знали и не слыхали; никак в нашем царстве государя нет». Появилось корчемство и, распространяясь из слободских губерний, подрывало откупа белогородский и воронежский.

Ещё в 1648 году хотмыжский воевода Сенко Болховской прислал в Москву с хотмыжским казаком Стёпкою Мишуровым челобитную, в которой писал, что «польские и литовские люди с вином и табаком в хотмыжский гостиный двор не ставятся, а ставятся, не доезжая города версты за три, и за пять, и вёрст за десять, в лесах, в крепких местах и за лесами, и вина и табаку те литовские купцы у себя не сказывают, а сказывают те литовские купцы про вино хотмыжским людям тайно, и те служилые люди вино покупают тайными обычаи, и проживаютца. Да в нынешнем году, декабря 27, проехали с московской стороны дорогою к хотмыжским посадам, и с дороги переехали воровским тайным обычаем через заповедные места и через реку Ворскол по льду на шести телегах неведомо какие люди, и поехали к муравской сакме,[175] и те литовские люди (когда были пойманы), сказали, что они — города Гадеча торговые люди: Яцко Лучченко, да Яцко Булыга, да Степанка Матюшенка, да с ними челядников три человека; и у тех литовских людей на шти телегах восемь бочек вина да три пуда табаку». Задержав их, Болховской писал в Гадеч полковнику Станиславу Броневскому, и по требованию последнего люди эти были отпущены. Броневский поэтому отвечал Болховскому. «Пишу, — говорил он, — к твоей милости, княже Семионе Болховской, что твоя милость даешь мне знати о людях, которые будто не прямою дорогою ехали, и ваши ратные люди их поймали. А что ты пишешь, чтоб я заказал торговым людям непрямою дорогою не ездить, и я о том твоей милости объявляю, что не только заказать, чтоб непрямою дорогою не ездили, но закажу под смертною казнию всем тем торговым людям, которые есть в местностях моего милостивого пана (Конецпольского), чтоб в его царское величество не ездили ни с каким товаром. А ныне прошу, княже Семионе Волховской, отдай мою горелку, а имянно две тысячи».

Подобное же столкновение за вино вышло в 1649 году между вяземским воеводой князем Прозоровым и дорогобужским капитаном Храповицким. Коронные поверенные Хотмыжа, Карпова и Мирополья доносили, что воеводская канцелярия делает послабление корчемству; жители, «невзирая на данныя из канцелярии инструкции, на выемках везде служителей и поверенных бьют, и для обезопасения выемок просили дать Военной коллегии из отставных, с положенным жалованьем и мундиром из их кошту, при одном офицере рядовых двадцать человек». Напротив того слободская канцелярия представляла в 1772 году, что с 1765 года ни один человек в слободские присутственные места приведён не был, а забираются такие люди в великороссийские воеводские канцелярии, где и «следствия происходят, и налагают штрафы на одних воеводских обывателей, а великороссийские, живущие на том же месте, от этого изъемлются; а какие великороссийские люди пойманы будут в корчемстве в том же селении, где жительствуют слободские, то налагается и на слободских равный штраф, а при том и такие примеры оказались, что великороссийские люди одни другому вина подбросят, а штрафы за то равные с слободских войсковых обывателей, живущих с ними в одних селениях, взыскиваются, прописывая за несмотрение, а в самом деле и к смотрению великороссийские к себе слободских жителей не допускают, в содержании заставы никакого вспоможения не чинят, а через учрежденный от слободских обывателей караул пропускают насильствен». На это последовало замечательное решение.

Вообще слободские полки были отягощены незаконными поборами, а потому понятно, что появились люди, которые нарушали покой вредными толками, как, например, житель Ахтырки по имени Яготинец, сосланный в Сибирь. Указом 1783 года велено было винную продажу устроить в пользу городов с тем, чтоб магистраты давали отчёт правительству; в деревнях казённого ведомства велено было стараться об умножении казённых доходов посредством отдачи на откуп и содержания на вере, не делая однако никакого стеснения помещикам и казакам, «кои к сему промыслу право имеют, первые в деревнях и хуторах, а последние в домах своих». С обывателей, имеющих право курить и продавать вино, вместо прежних 95 копеек положено по 1 рублю 20 копеек. Указом 1791 года утверждено право винокурения и продажи за дворянами в их поместьях, и право одной продажи — за казаками в их домах, состоящих в селениях, но не в городах. Мещанам запрещено курить и продавать вино, и все городские винокурни, как «несвойственные городам», велено уничтожить. Эти последние права были отменены в 1817 году, при введении Устава о питейных сборах.

С 1751 года началось переселение в Новороссию австрийских сербов с их вольными корчмами. Новороссия доселе пользовалась свободой винокурения. Новопоселённым сербам указом 1751 года было предоставлено иметь торговые промыслы беспошлинно, а насчёт кабаков глава сербов — полковник Хорват, должен был представить свои соображения. По рассмотрении просьбы Хорвата, Сенат в 1754 году определил: подати с винных промыслов идут на полковые надобности, но в местах пребывания полковника доход с корчем следует на его обиход; винокурение свободно. Началось новое переселение сербов и болгар под предводительством полковника Шевича и, при рассмотрении их просьбы о вольном промысле вином, оказалось, что «в Бахмуте и во всей Бахмутской провинции, где находилась Славяно-Сербия, не было ни казённых кабаков, ни казённой продажи вина; в самом же Бахмуте продажа была вольная, но с платою по гривне с ведра, а в уезде были самые малые откупа». В Славяно-Сербии[176] было оставлено свободное винокурение с платою по гривне с ведра вина. В 1764 году из новосербских поселений учреждена Новороссийская губерния, опять с вольной продажей вина; но к 1775 году пошлина с вина возросла уже до 30 копеек с ведра, а в 1777 году в Новороссии был уже откуп, приносивший казне 20 100 рублей.