*

*

На рассвете со стен крепости раздались три пушечных выстрела. Местным жителям сигнал этот был хорошо известен. Он означал, что с брестской каторги бежал преступник, и напоминал о том вознаграждении, которое ожидает всякого, кто поймает беглеца. В этот раз им был двадцатитрехлетний Франсуа Эжен Видок, известный, несмотря на молодость, как «король побегов». Излюбленным его способом был побег с переодеванием. Однажды он вышел из тюрьмы под видом муниципального служащего, сделав из трехцветной ленты пояс и кокарду. Нехитрый маскарад вполне удался — часовой вытянулся перед ним, отдавая честь. В другой раз совершил побег в мундире офицера. Стражник почтительно приветствовал мнимое начальство и сам распахнул перед ним двери. Приходилось совершать побеги и с помощью подкопов, веревочных лестниц, подкупа…

Репутацию «короля побегов» Видок поспешил оправдать и на брестской каторге. Переодевшись в платье монахини, которая за ним ухаживала в тюремном лазарете, он на восьмой день после прибытия в крепость бежал. В конце концов сумел сменить арестантский наряд на форму матроса и добрался до родного Арраса, где он родился в 1775 году в семье булочника.

Здесь мальчишкой он разносил хлеб по домам и был самым сильным и самым красивым парнем на улице Венецианского зеркала. Отец хотел сделать из него булочника, сын же крепко запомнил слова гадалки, предсказавшей ему бурную судьбу.

В один прекрасный день, прихватив из кассы отца тысячу франков, он отправился в Остенде, надеясь там сесть на корабль и уплыть в Америку. Однако уехать не удалось — на пристани его дочиста обокрали, и ему пришлось поступить в бродячую труппу. С этого момента начались похождения Видока, вполне оправдавшие слова гадалки. В балагане впервые проявился его талант подражателя, не раз выручавший его впоследствии. Видок поистине владел даром Протея, перевоплощался буквально на глазах, легко изменял возраст, облик лица, манеры, голос.

Шел 1791 год. Молодая Французская республика переживала тяжелые дни. До аррасцев доносятся из Парижа призывы отстоять отечество. Среди выступлений патриотов они узнают голос и их земляка адвоката Максимилиана Робеспьера, родившегося в соседнем с Видоками доме и отправившегося отсюда однажды вечером на дилижансе в столицу как избранник города в Генеральные штаты.

Франсуа Видок, к тому времени вернувшийся и прощенный отцом, вступает добровольцем в армию. В день битвы с австрийцами при Вальми — первого крупного успеха республиканских войск, его производят в капралы. Для шестнадцатилетнего юнца это было неплохое начало. Подвел его необузданный нрав. После дуэли с унтер–офицером и ареста ему ничего не оставалось как скрыться. На его счастье подоспела амнистия, после чего он спокойно объявился в Аррасе. В городе в тот момент расправлялись с аристократами. На площади перед ратушей мрачно возвышалось изобретенное годом раньше Гильотеном «во имя любви к человечеству» быстро действующее приспособление, метко окрещенное в народе «национальной бритвой». Не обходилось и без трагических курьезов. Одного беднягу чуть было не казнили лишь за то, что кому?то крики его попугая показались похожими на восклицание «Да здравствует король!».

Вступившись за невиновного, Видок вынужден покинуть Аррас. Затем он снова в армии и снова дезертирует. Кочует с цыганами, становится морским артиллеристом, потом корсаром, погонщиком скота, торговцем, актером, контрабандистом. Всюду выступает под разными именами.

Вскоре ему опять не повезло. Из?за ссоры и поединка он оказывается на три месяца заключенным в тюрьму, не подозревая, что отсюда отправится прямо на галеры.

В тюрьме Видок познакомился в Севастьяном Буателем. Вся вина этого крестьянина состояла в краже хлеба. Шесть лет каторги — таково было наказание, которое ожидало несчастного. Двое заключенных взялись ему помочь. Написав от его имени прошение, они заодно ловко сфабриковали и поддельный документ об освобождении Буателя, причем вовлекли в это дело и Видока. Крестьянина выпустили. Когда же подлог раскрылся, его авторы свалили всю вину на Видока — для него это означало несколько лет каторжных работ. Тогда?то он и решил бежать. Был пойман, бежал снова. Так повторялось неоднократно, пока наконец его не приговорили уже как «закоренелого» преступника к восьми годам.