Бандерша

Ее зовут маман или мадам. По закону управлять борделем могла только женщина. При подаче заявления полиция проводила проверку сведений о заявительнице и об ее муже, который должен был дать письменное согласие. Официально единственный мужчина, которому разрешалось жить в борделе в провинции, был законный муж бандерши. На самом деле это правило не соблюдалось, и полиция прекрасно это знала. Хозяин дома обычно исполнял обязанности "начальника отдела кадров", он также отвечал за соблюдение в доме порядка, разбирался со вспыльчивыми клиентами и извещал о происшествиях полицию. Его жена-бандерша вела учет работающих у нее проституток, отвечала за то, чтобы у девушек была одежда и чтобы их нормально кормили, и следила за коммерческой успешностью предприятия. В этом смысле описанная пара копировала разделение труда в обычных буржуазных семьях, где муж и жена также вели дела совместно. Торговцы плотью, они не всегда сходились во мнениях относительно товара, но в процессе переговоров, как это показывает нижеследующий документ, мужчина, как правило, не имел решающего голоса: "Г-ну Лоттену, до востребования, Монс, Бельгия. 21 апреля 1881 года. Мой дорогой друг! Мне грустно, но я должна тебе отказать. Ты хорошо по- мнишь, что я говорила. Мне не нужны бельгийки, у меня их никогда не будет. Наш дом на улице Сен-Пьер должен открыться в начале июня. У нас еще есть время. У нас есть женщина из Сен-Гилена и еще женщина из Сары, если у нас не будет к июню других, дом откроют они. Но через две недели после этого нам понадобятся еще две — но только не из Бельгии. Они слишком злобные, они слишком внимательно читают "Фонарь",^[12] они слишком умные.

Прости меня, если я тебя обидела, но я ни за что не уступлю. Никогда нельзя нанимать на такую работу образованных женщин. Те, что из Дьеппа, воротят нос, они слишком красивые. Мы и так сильно поиздержались в связи с переездом. Если у тебя будет что-то хорошее на примете, напиши Реймону и прочим, помоги своим друзьям, но мои стофранковые купюры обходятся мне слишком дорого, я не возьму того, что ты предлагаешь; ты поймешь меня — в денежных вопросах наши мнения совпадают. Я хочу, чтобы у меня было достаточно денег. Мне не нужны проблемы, я слишком люблю покой; сейчас у меня все так хорошо, что я думаю: еще немного, и я смогу бросить это дело. Будем надеяться, так и произойдет".

Существует самое настоящее братство мужей бандерш, в которое входят как французы, так и бельгийцы и швейцарцы. Члены братства всегда знают, где самые лучшие цены на недвижимость, они ее и покупают, иногда сами, иногда через посредников, совершая сделки в обход нотариусов, удостоверяя подписи у известных в этом кругу людей — в Париже таких всего трое-четверо, они специализируются исключительно на делах, связанных с борделями, с арендой помещений под них, с их переходом из рук в руки и с последствиями их деятельности. Быть владельцем борделя — дело непростое. Примерно четверть домов принадлежит арендаторам и арендаторшам, в то время как собственники этих домов ведут на поверхности жизнь исключительно честных и уважаемых людей, являясь на деле самыми последними из рэкетиров, объединенных в кланы, эксплуатирующие проституцию. Это адвокаты, коммерсанты, рантье, менялы, строители, портные, бакалейщики. Они с легким сердцем поднимают арендную плату вдвое, узнав, что сдаваемая ими площадь будет использована под бордель. Они согласны заключить договор на три, шесть или даже девять лет, при этом все расходы по поддержанию арендуемой площади в нужном состоянии несет арендаторша. Когда бордель на шестой год начинает приносить прибыль, бандерша замечает, что ей остались всего три года аренды, и она просит арендодателя продлить договор. Последний хорошо понимает, что у него не будет никаких проблем сдать свой дом другой бандерше, и поэтому требует подарков и заодно поднимает арендную плату. Поэтому бандерше, чтобы успешно продолжать вести свое дело, приходится раскошеливаться, как если бы она была не постоянный клиент, а человек с улицы. В таком случае договор аренды продлевается. Но бордель, вместо того чтобы процветать, разоряется. Арендаторша тонет в долгах, и арендодатель ее выгоняет, заставляя к тому же заплатить за мебель. Бордель временно закрывается, а арендодатель меж тем договаривается с другой бандершей за более высокую цену (еще бы, бордель полностью обставлен и готов принять клиентов в любой момент). Именно потому, что рынок аренды помещений под бордель был устроен так, бандерши изо всех сил стремились стать собственницами домов, где они продавали услуги своих "сотрудниц"; большинству из них в последней трети XIX века это удалось.

Лицензия на открытие борделя — то есть реестр работающих в борделе проституток — может быть в любой момент отобрана. Ситуации, по наступлении которых у бандерши может быть изъят ее реестр, весьма многочисленны; условия работы борделя очень жесткие, они перечислены в административной ноте, выдаваемой хозяйке. Требования, в частности, таковы: регистрировать в течение 24 часов всякую девушку, прибывшую на работу в бордель, в санитарном диспансере; в тот же срок извещать администрацию об убытии/прибытии девушек; предотвращать скандалы, отчитываться о событиях, происходящих в доме; не впускать в дом несовершеннолетних. Также запрещалось одновременное пребывание в борделе матери и дочери или сестер, запрещалось позволять девушкам спать в одной кровати друг с другом, девушкам запрещалось держать при себе своего ребенка по достижении им четырех лет. В Париже дополнительно запрещалось жить в борделе с любовником и даже мужем — впрочем, этот запрет нарушался повсеместно. В провинции требования были менее жесткими, но в любом случае за исполнительной властью всегда оставалось право немедленно закрыть бордель при возникновении каких бы то ни было проблем.

В повседневной жизни борделя все выглядело иначе. Арендатор, муж бандерши, обедал в борделе, даже если, как это часто бывало, он держал недалеко от борделя кафе, а по вечерам "забывал" из борделя уйти. Девушки часто спали по две в одной кровати, а в салонах совершенно спокойно играли дети, которым уже давным-давно исполнилось четыре года, меж тем как дамы не уставали ими восхищаться и ласкать их. "Принц-консорт" также не ограничивается тем, что протирает зеркала и подметает свое кафе. Он — важная фигура, он — главный "самец" борделя, самец с большой буквы; иногда его уважают, иногда им восхищаются, он делает дамам комплименты и успокаивает их. Он всегда готов быть "четвертым" в затеянном дамами преферансе или утешить впавших в меланхолию "сотрудниц". Он жмет руку комиссару полиции, играет в карты с местными буржуа, изображая на лице достоинство уважаемого человека, если не дворянина. "Месье" провинциального борделя, где работала гонкуровская Элиза, носил изящную бородку и одевался, как самый настоящий буржуа. Он проводил вечера, "засунув руки в карманы брюк, оттопырив большие пальцы, одобрительно рассматривая своими большими глазами, оплетенными варикозными венами, книгу с иллюстрациями про убийства, которую читал его сын". А г-н Филибер заботится о делах своего магазинчика, как курица-наседка о цыплятах, и вызывает всеобщее уважение.

"Месье" и "мадам" — обычно крепкая семья. Хозяйки великих парижских домов терпимости частенько отправлялись со своими мужьями на воды, оставляя власть в руках младшей бандерши. Часто сама "мадам" — бывшая младшая бандерша, которая сумела пробиться в хозяйки, или бывшая проститутка, каким-то немыслимым образом скопившая состояние. На поверхности бандерша — сама нежность, но свое дело она ведет железной рукой. Между ней и ее "сотрудницами" — непреодолимая пропасть. Она принадлежит к другой расе. "Всегда выше всех" — таков девиз любой бандерши. Она продает любовь, но никогда не продаст себя. Продажная любовь — ниже ее, она лишь возбуждает желание и вызывает любопытство.

«Она была высокого роста, в теле, вела себя приветливо. У нее была бледная кожа, и поэтому в тени фойе казалось, что она светится, блестит, словно покрытая лаком… Распрямленные плечи, высоко поднятая голова, непременная улыбка на лице. Она весело шутила, в ее речи можно было услышать оттенки сдержанности, которую ее новые занятия еще не до конца уничтожили. Громкие слова все еще немного шокировали ее, и когда какой-нибудь юнец называл заведение, которым она управляла, тем словом, которым такие заведения полагается называть, она возмущалась, вне себя от отвращения. В конце концов, ее душа была из деликатнейших, и хотя она обращалась со своими "подопечными" как с подругами, она никогда не отказывала себе в удовольствии повторить вслух, что она "совсем из другого теста"» (Ги де Мопассан "Заведение Телье").

Хозяйке борделя требуется в самом деле жесткая хватка, иначе она не сможет поддерживать в своем доме дисциплину и порядок. Поэтому бандерша не может быть совсем молодой — она должна изначально производить впечатление "старшей" на своих "сотрудниц". Кроме того, полиция не очень жалует бандерш, которым меньше двадцати пяти лет. Так, одна замужняя девушка двадцати одного года от роду получила отказ на заявление об открытии борделя по следующей причине: "Эта женщина, хотя и не была никогда проституткой, обладает всеми качествами, необходимыми для управления домом терпимости; однако же ее возраст не дает нам возможности разрешить ей открыть такой дом; если бы она не была замужем, такое разрешение было бы ей выдано; видимо, эта дама и ее муж, намеренные вести дела совместно, не понимают, что такая просьба столь юной пары, к тому же лишь недавно вступившей в законный брак, совершенно неуместна, поэтому в данном случае администрация не может оставаться безучастной к вопросам нравственности и отказывается дать ход заявлению данной пары".

По словам Паран-Дюшатле, "дело это (управление борделем. — Л. А.) деликатное и требует обладания многими качествами, как то: настойчивостью, отличным здоровьем, а также моральной и физической энергией. В хозяйке борделя должно быть что- то от командира, от самца, не терпящего себе равных, иначе она не сможет править в борделе по своей воле; если же, помимо этих качеств, у дамы хороший послужной список, если она никогда не попадала в руки полиции, если она честна, если она не участвовала в подрывной деятельности, если она не склонна к алкоголизму, если она умеет читать и писать, если, в свою бытность обычной проституткой, у нее не было склонности к нарушению правил поведения — если все это так, то такой даме можно, не опасаясь, выдать разрешение открыть бордель". Прибыль хозяйки борделя может быть достаточно велика и доходить до 600 франков в день^[13] — именно поэтому они должны вести себя так, чтобы "сотрудницы" подчинялись им беспрекословно.